Но встал из кресла, как делал это лет десять назад, то есть не опираясь по-стариковски о подлокотники, прошёлся ко комнате широкими шагами.

Жизнь, вообще-то, хороша. Даже вот такая, когда утекают последние капли. Хотя кто знает, хочется верить, что моложавость не только с виду, но и внутренним органам тоже удалось сделать откат на десяток-другой лет. Как это сделала «Алкома», пока не знаем, некогда выяснять, у жизни сумасшедший темп, особенно у технарей хайтека, но когда релизним байму, нужно покопаться, что «Алкома» сделала с нами и…

…что может ещё.

Завтра выходной, сказала она, для кого-то это почти сегодня, но мы успеваем за сутки переделать марсианские горы работы, день, как месяц, однако завтра наступает и для нас, сегодня уже вчерашнее завтра, а шесть часов хоть и приближались с галактической неторопливостью, но вот уже почти…

Я переоделся, в трусах на улицу даже при нынешнем разгуле демократии ещё не совсем прилично для степенного человека прошлого поколения. На улице прекрасная погода, власти следят и поддерживают оптимальную для горожан, заранее убирая надвигающиеся бури летом и сильные морозы зимой.

«Только бы не толстый волосатый мужик», – мелькнула мысль. По опыту знаю, мужчины часто играют женскими персонажами. Одни для того, чтобы лучше влиться в клан, женщин принимают охотнее, им помогают, дарят бижу, кто-то просто прикалывается, дескать, все дураки, а я их классно обул. Надеюсь, не эта возможность в играх наталкивает на мысль сменить пол и в реале.

Правда, по тем мелочам, что отмечаю в её словах и вообще в облике, она либо стопроцентная женщина, либо первоклассный актёр, что сыграл без малейшего промаха, а таких в мире не бывает.

Столик в кафешке я занял чуть раньше, сразу вытащил из кармана планшет, растянул на диагональ дюймов двадцать, дальше упирается в ограничители, как все мы, погрузился в наш мир, ещё десять минут до встречи, да ещё и опоздает, а то, если придёт вовремя, можно заподозрить, что скоро задумается о смене пола.

Когда баймер при входе в игру создаёт для своего перса внешность и голос, он берёт из готовых образов, уже созданных и уложенных в удобном порядке, так что создавать с нуля – это не ползунком двигать…

Я вздрогнул, над головой раздался знакомый мягкий голос:

– Сергей Антонович?

Я торопливо вскинул голову. Она почти такая же, какой была в последний раз в игре: короткая стрижка, волосы рыжие, так седина закрашивается лучше всего, милое лицо и грустные понимающие глаза.

– Привет, Жанетта, – сказал я и вскочил. – Прошу, присядь. Можно просто Сергей.

Она чуть изогнула губы в улыбке.

– Неужели ты из тех времён, когда мужчины вставали, если в комнату входила женщина?

– Я ещё динозавров застал, – похвалился я.

Она опустилась на предложенный стул, взгляд такой же изучающий, ответила с замедлением:

– Но выглядишь… очень даже.

Некоторое время смотрели друг на друга молча, соотносим образы из баймы с реалом, наконец я сказал торопливо:

– Выглядишь шикарно. Правда, это не комплимент! В самом деле.

Она ответила тихо:

– Ты не видел, какой я была. Но прав, за последнее время что-то случилось. Когда выхожу из баймы, чувствую, что хоть немножко, но помолодела.

– Эффект накопления бонусов?

Она улыбнулась.

– Что-то подобное. Как и у тебя, понимаю?

– Да, – согласился я. – Внешность для меня, как стопроцентного самца, роли не играет, плевать, но и здоровье мне байма подправила. Я сейчас здоровее, чем был тридцать лет назад. Но примем это как данность, пусть потом специалисты разбираются, что да как, может, это временный эффект, а завтра склеим ласты, потому кофе и пирожные?

Она наклонила голову.

– А потом мороженое. Раньше было нельзя, но теперь, чувствую, можно всё.

Я кликнул по высветившемуся листку меню, поставил галочки в нужных местах и повернулся к ней.

– А ты чем занимаешься? – поинтересовалась она.

Я откинулся на спинку кресла, смотрит внимательно, ответил с широчайшей улыбкой:

– Бью с тобой диких оленей. Нужны рога для скифского лука. И волков тоже бью, из их жил лучшие тетивы.

Она кивнула, но ответила серьёзным голосом:

– Это да, а в реале?

Я смолчал, о своих делах в реале как-то не принято, это уже личное и даже интимное, но она смотрит по-детски чисто и открыто, дети ещё не знают, что есть темы запретные, а есть те, которых просто не принято касаться в беседе.

– Да так, – ответил я медленно, взвешивая слова, – тяну лямку. Как говорится, стараюсь вложить и свою песчинку в фундамент будущего мира. Высокопарно?

Она улыбнулась чисто и открыто.

– Хороший ответ. Не наглый, но с достоинством. Значит, работаешь над чем-то достаточно… значимым. Остальные заняты шашлыками на выходных да рыбалкой.

– Это у нас тоже, – согласился я. – Правда, в планах. На светлое и ясное будущее, а сейчас у нас гроза с громом, молниями и штормом. Вот закончим проект, тогда и.

– А когда?

Я подумал, ответил честно:

– Иногда кажется, что никогда. Остаётся одна-две проблемы, решим, и всё, но откуда-то ещё полдюжины… Но стучим рогами в стену, самая крепкая вдрызг, как стены Иерихона. Мы на карту поставили всё, что у нас есть.

– Это по-мужски, – определила она. – Мы, женщины, осторожнее.

– Значит, – сказал я, – ты женщина. И не переделанная.

– А ты мужчина, – ответила она. – Из породы настоящих самцов, что становятся вожаками. Приятно с таким даже сидеть за одним столом. Чувствуешь себя защищённой, а для женщины это самое главное.

Я отвёл взгляд, она смотрит прямо и открыто, а неловкость у меня из-за того, что уже хлебнул нынешних свобод всех и от всего, понравилось, свобода всегда нравится, хотя людьми стали только те обезьяны, что взяли на себя больше всех обязанностей, а свободы урезали.

– Теперь ещё те женщины, – пробормотал я. – Вон как ты оленя ножом по горлу… Так и человека можно.

Она грустно улыбнулась.

– Когда мужчины становятся веганами, на защиту рода поневоле становятся женщины.

Я сказал успокаивающе:

– Уже разрабатываются роботы с искусственным интеллектом. Ими можно заменить мужчин.

Она сказала так же грустно:

– Женщин мужчины уже заменяют. Пока только в постели.

Бесшумно подкатил столик с двумя чашками кофе и блюдцами с горками сахарного печенья.

Я переставил одну чашку и блюдце на стол перед нею, себе взял другую. Жанетта улыбнулась, манеры ухаживать за женщиной даже по таким пустякам выдают мужчину прошлого поколения, нынешний возьмёт только своё, чтобы не намекать женщине, что она то ли безрукая, то ли просто неуклюжая, обязательно прольёт или рассыплет.

Она взяла чашку, с наслаждением вдохнула ароматный запах.

– Как хорошо. Единственное, чего недостаёт в вашей удивительнейшей байме.

Мне почудился некий намёк и скрытый вопрос, ответил насторожённо:

– Да что особенного? Таких полно. Все развивается, баймы тоже. Тем более, компы всё продвинутее, всё как бы для человека.

Она сделала осторожный глоток, поинтересовалась с неподдельным интересом:

– У вас, догадываюсь, очень мощный? Таких энпээсов ни в одной игре не встречала! Сперва совсем тупые, а теперь вот уже не отличишь от реальных! Я бы поклялась, что живые!

Я ощутил холодок в груди, Грандэ уверяет всех, что мы программы в некой вселенской игре, весь мир кем-то создан для какой-то цели, то ли ведутся некие расчёты, то ли просто симуляция для развлекухи.

– Графика, – согласился я, – совершенствуется. Помнишь времена, когда шестнадцать цветов были революцией?.. И потом пришли двести пятьдесят шесть, тру колор и пошло, покатило. Четыре-ка вообще супер, а восемь и шестнадцать уже как-то не очень и удивили.

– Это да, – согласилась она. – К чудесам привыкаем быстро.

Я сказал со скромной гордостью:

– У нас квантовый на нейроморфных цепочках, самая новая разработка. Не цепочки даже, а сеть. Постоянно растущая. Прогресс набирает скорость, от нас уже не зависит.