Он наконец улыбнулся, кивнул с пониманием во взгляде и так же быстро пошёл к выходу.

Я в волнении вскочил, пусть кровь, что бросилась в голову, опустится ближе к жопе, а то и до инсульта полшага при таких неожиданностях. Что-то в стране назрело, с деньгами неразбериха, одни не знают, где взять, другие ищут, куда вложить. А для нас самое то развернуться побыстрее, захватить кормовое пространство раньше конкурентов.

– Алиса, – сказал я, – соедини с Грандэ.

На экране появился жующий Грандэ с огромным бутербродом в руке.

– Шеф?

Я сказал быстро:

– Прошерсти айтишников по вакансиям. Ищи программистов, а я пробегусь по игровикам. С финансами лучше, чем ожидалось, теперь действительно всё зависит от нас!

Он сглотнул, проговорил задушенным голосом:

– Шеф, с такими новостями и удавиться можно. Сейчас же займусь. В нашем мире знаю, кто чем дышит и кого на какого червяка ловить.

Я отключил связь, постоял, упираясь кулаками в крышку стола. Всё ускорилось, к тому же техники заверяют, что квантовый комп полностью установлен, прошёл тест и готов к работе, можно загружать программы.

Были времена, когда один человек за вечер писал игру, что мигом охватывала мир, как было с тетрисом Пажитнова, теперь игры ААА-класса разрабатывают сотни специалистов, и уходит на это в среднем пять-семь лет, а у кого-то и по семь-девять.

Я же надеюсь вложиться в три, фишка в том, что у нас сами игроки будут развивать свой мир, а мы на этом сэкономим время. Новые инструменты позволяют не только терраформировать окружение, но и менять практически все параметры игры буквально на лету.

Грандэ и Лысенко первыми освоили работу с квантовостью, радостно сообщили, что «Алкома» послушно принимает любой материал, а вот со склейкой и сшивкой начались задержки.

Грандэ за световой день не управился, остался ночевать. К нему присоединились Блондинка и Горпина, Валентина мило извинилась и ушла, Лысенко покряхтел и тоже задержался до утра. За трое суток кое-как наладили, бесшовные миры давно не новость, но нужно всобачить готовность изменяться гораздо больше, чем позволяли движки предыдущего уровня.

Грандэ изящник, всегда стремится к законченности продукта, и чтоб не просто закончено, а ещё и блестело, алгоритмы тоже могут блестеть для тех, кто понимает.

Лысенко же гений от бога, как он сам себя считает, потому неряшлив, как дома, что простительно, так и в отношениях, что тоже нам по фигу, а вот в работе за ним приходится подчищать хвосты, на что другие выражают недовольство и обещают побить.

Правда, работает быстро и хвастливо, надо же гению показывать свою исключительность, но всё равно недовольных многовато, вон как с мускулатурой, да и не любят у нас тех, кто выделяется слишком уж, что как бы принижает остальных.

Третьим к ним, в конце концов, присоединился Минчин, этот из тех, кого в моём детстве называли «невдалыми», хотя я чаще слышал это о женщинах, что плохо готовят, роняют посуду, плохо убирают и вообще недотягивают до остальных опрятных и умело справляющихся со своими обязанностями жён.

Правда, он компенсирует свою неудалость готовностью помогать другим, делать грязную или неинтересную работу, задерживаться допоздна, за что его остальные терпят и даже снисходительно похваливают.

В общем, костяк моей команды мог бы сложиться и лучше, но пока что тянем, работу сдаём в срок, что в наше турбулентное время чуть ли не в диковинку, и вообще держимся на плаву, в чём немалая и моя заслуга как планировщика и заглядывателя в смутное будущее.

Сегодня Минчин, стесняясь и опуская взор долу, сказал тихохонько:

– Шеф, я как-то рассказывал о нашей работе… там, в своей компашке собирателей бабочек…

– Ну-ну? – сказал я в нетерпении.

Он послушно сказал быстрее:

– Один из наших, кто скупает самых редких бабочек, заинтересовался…

– Бабочками?

– Нет, нашей работой…

– Он программист?

– Землепашец, – пояснил он поспешно. – Так он себя называет.

– На хрена нам землепашец?

Он сказал виновато:

– Вообще-то он крупный землепашец. Не толстый, а именно… В общем, магнат. Даже магнатище. У него сельхозугодий больше, чем две Бельгии. Готов поучаствовать деньгами.

Я охнул.

– Да куда нам столько?.. Хотя… деньги лишними не бывают, жизнь под гнётом демократии научила.

Он продолжил чуть оживлённее, но всё ещё с виноватой ноткой:

– Чужие телефоны раздавать нельзя, как меня дедушка учил, но я ваш дал. Забайкалов не из тех, кто звонит просто поболтать, это я о магнате.

Я прервал:

– Хорошо-хорошо!..

Забайкалов, как я посмотрел в инете, политик, хотя уже сменил три партии, но это можно списать на болезнь роста, все мы меняемся, если не полные дураки.

Когда он вошёл в кабинет, я подумал невольно, что у него даже внешность политика: высокий, как и положено, вон в Штатах на выборах президента всегда побеждал тот, кто выше ростом, в меру спортивный, что значит работает без больничных, что важно в мире бизнеса, с громким голосом и завораживающей жестикуляцией, в старину таких называли трибунами.

Он крепко пожал мне руку, в глаза смотрит испытующе, стараясь определить, сколько я стою и за сколько можно продать, сказал громко и с чувством:

– Я много слышал о вас, Сергей Антонович!.. Похоже, вы сумеете наделать шороху.

«Хрен ты слышал, – подумал я. – Только что Минчин напел». Я та тёмная лошадка, что втихую выигрывает по мелочи, можно на меня делать ставки, надо только определить, можно ли ставить по-крупному.

– Спасибо, – ответил я скромно и как бы застенчиво, всё-таки с таким человеком общаюсь, я же простой диванный юзер, – я стараюсь следить за миром и понимать эти разнонаправленные движения.

– И вам это удаётся, – перебил он тем же энергичным голосом, – Минчин тихоня, но умеет высматривать людей, которым удаётся понимать процессы в этом мире лучше остальных. Он говорит, вы копаете в самой перспективной, по его словам, почве?

Я ответил со всей скромностью кабинетного учёного:

– Да, по моим расчётам…

– Минчин сказал, – снова перебил он, – это всё-таки дальняя цель? Потому инвесторы относятся очень сдержанно?

– Мы особенно и не суетились насчёт расширения круга инвесторов. Понимаем, в нашем положении это нереально, вложиться во что-то по-крупному пока что не во что. Однако не учитывается, что сроки стремительно сдвигаются в сторону ускорения. Сегодня это дальние цели, реализация через пять-десять лет, а в следующем году окажется, что всё сумеем за два-три года. Закон обратной отдачи всё ещё не учитывается обществом из-за его нешкольной сложности.

Он в некотором нетерпении побарабанил пальцами по столешнице, люди его масштаба не ведут долгие разговоры, за них это делают помощники, а им только бумаги на подпись, сказал отрывисто:

– У нас из-за скачка цен на зерно образовался профицит средств. Думаем, куда рассовать, чтобы не растаяли. Школьником я играл, был главой клана, а с месяц даже руководил альянсом, так что тема мне знакома, будущее вижу… Сложность только, потянете ли ту телегу, что нагружаете?.. Это не детская коляска. Вы собираетесь сдвинуть с места Эверест! Минчин мне рассказал про новый вид движка.

Я ответил, глядя ему в глаза, он же баймер, хоть и в прошлом, свой человек:

– Потянем. Всё ускоряется. Я слежу за мощностями, что вводятся уже не каждый год, а почти каждый месяц… Мы всё используем, до чего дотянемся!

Он кивнул, сказал ещё нетерпеливее:

– Ответ, которого ждал. Мы профинансируем часть ваших расходов. Надеюсь, отобьёте вложенные деньги.

– И вернём с прибылью, – заверил я. – Увидите.

Он поднялся, высокий и статный, лидер даже в осанке и жестах, взгляд всё тот же испытующий, вдруг да дрогну, за такие слова отвечать надо, но я смотрел ему в глаза с прежней уверенностью слона в родных джунглях.

– Пришлите смету, – сказал он отрывисто, – финансирование начнём в тот же день.