— Не торопитесь, мастер Кельрин, мы пока знаем слишком мало. Возможно, что как раз вы сможете помочь рассеять наше неведение. Вы ведь были в Нориноме месяц назад? Месяц и шестнадцать дней, если быть точным. В это время во дворце наместника Верхнего Приречья произошло некое событие, давшее выброс силы, который вы не могли не заметить. Кстати, нечто подобное, пусть и в куда меньших масштабах, происходило ещё не менее четырнадцати раз, и всякий раз в непосредственной близости от Его Могущества. Но лично вы были свидетелем этого лишь однажды, в Нориноме. Не могли бы вы описать нам, что там происходило?
— Я был заключён в подвале по ложному обвинению в мятеже, и мне было запрещено пользоваться даром.
— И всё-таки? Вы же не могли вовсе ничего не ощущать.
Кель’рин коротко рассказал, что происходило в ту ночь, умолчав при этом о догадках Хель’рау относительно магических экспериментов.
— Действительно, не много, — прокомментировал Альфин, когда рассказ был окончен. — Это случилось за три дня до того, как было объявлено о выздоровлении регента Тайнина, не так ли? Когда вы виделись с ним после этого, вам ничего не показалось странным?
— То, что он жив, уже было удивительно.
— А Исаннэ и эти полковники, Аркин и Веррес, у вас не возникало впечатления, что они действуют, скажем так, не по своей воле?
— Я вас не понимаю! — Кель’рину никак не удавалось придумать разумного объяснения задаваемым ему вопросам.
— Тогда спрошу иначе. Не мог ли, по-вашему, кто-то из них или они все находиться под прямым магическим контролем со стороны?
Если до этого вопроса Кель’рин думал, что Альфин хитрит и чего-то недоговаривает, то сейчас ему показалось, что тот откровенно невежественен и глуп. Насколько он помнил, изобретённая лет восемьдесят или сто назад техника перехвата контроля над чужим телом мало того, что была сложна в освоении и потребляла при использовании кучу сил, так ещё и временно лишала использующего её власти над своим собственным. Практически это означало, что за подчинённым таким образом человеком неизбежно будет тянуться хвост из управляющих нитей, заканчивающийся у лежащего где-то неподалёку бесчувственного мага, который его контролирует. Конечно, с тех пор могли придумать и что-то более удобное, но всё равно контроль едва ли удалось бы наложить незаметно.
— Невозможно! — со всей возможной убедительностью ответил он. — Боевые маги гвардии и Центральной армии не допустили бы такое!
— Хорошо, — решил сменить тему Альфин. — А эта странная болезнь Регента, вы что-нибудь о ней знаете?
— Я не мастер анатомистики и санитистики, а боевой маг. Меня учили только заживлять раны от клинков и стрел, не более того.
— И всё-таки?
— При всём уважении к вам и гильдмастеру, думаю, вам следует обратиться к Его Могуществу лично. Считаю неуместным обсуждать его за его спиной.
— Вы не доверяете руководству своей гильдии?
— Опять же при всём уважении, договор Гильдии Магов подтверждает возможность её членов выбирать любое занятие, так что я свободен быть воином. Если вы забыли, воинская клятва помимо всего прочего обязывает хранить тайны того, кому была принесена.
— Воин, значит… Хорошо! — проговорил гильдмастер, тяжело откидываясь на спинку кресла. — А вам известно, что Его Могущество не только не обращался за помощью к нашим целителям, но и прямо отказался от неё, несмотря на то, что, насколько нам известно, эти приступы преследуют его с завидной регулярностью? Точнее, преследовали. Похоже, за последние шесть дней не было ни одного.
— Его лечением занималась госпоже Исан’нэ. Насколько мне известно, недавно она добилась полного успеха.
— Исанэ! Ха! — фыркнул Касинис и с силой хлопнул ладонью по столу, заставив подпрыгнуть рядом стоящие тарелки и кубки. — Всего лишь фаворитка регента Тайнина, пусть и одарённая! Что она вообще…
— Мастер Касинис, вы забываетесь! Вам следует выбирать выражения в присутствии гильдмастера и комиссара Кельрина! — одёрнул его Альфин, почему-то делая особый акцент на слове «комиссар». — Мастер Кельрин, мой коллега хотел сказать, что капитан Исаннэ… Я ведь правильно именую её в соответствии с её статусом? Так вот, капитан Исаннэ тоже отнюдь не мастер санитистики, а боевой маг, и её способности не подтверждены Гильдией. Обучал её тоже некто нам неизвестный…
— Её давно следовало бы предать суду! Она гребёт тут деньги, даже не вступив в Гильдию! — вновь вмешался мастер-анимист.
— Ещё одно слово, и я от имени гильдмастера попрошу вас подождать окончания этого собрания в коридоре! — повысил голос Альфин. — Простите, комиссар Кельрин. Я собирался сказать, что капитан Исаннэ едва ли столь же сведуща в искусстве исцеления болезней, как например мастер Букаро или, скажем, мастер Фолвин.
— Мастер Парвис подтвердил, что болезнь Регента отступила. Значит, госпожа Исан’нэ достаточно компетентна.
— Не смею с этим спорить. А теперь позвольте задать следующий вопрос. Вам известно, где во время этого выброса, который вы наблюдали в Нориноме, находились и что делали Нариннэ из гвардии и советник Хельрау?
Тон голоса и выражение лица, с которыми Альфин задал этот вопрос, вызвали у Кель’рина волну раздражения, на которую ставшим уже привычным «Враг⁈ Можно⁈» среагировала Хиссан.
— Мастер Альфин! Вы подозреваете их в чём-то незаконном или бесчестном? — спросил он, с некоторым трудом удерживаясь от того, чтобы сказать это в совсем других выражениях. — Если так, скажите это господину Хель’рау лицом к лицу. Что же касается госпожи Нарин’нэ, вам следует или обвинить её перед капитаном Лан’нау, или оставить ваши домыслы при себе. В любом другом случае, поскольку моей сестры по гвардии здесь нет, её честь придётся защитить мне.
Все трое магов ошарашенно уставились на него.
— Вы что, с ума сошли⁈ — первым пришёл в себя Парвис. — Никто не смеет угрожать моим людям в стенах Гильдии!
— Простите, гильдмастер, но я высказал только совет, предупреждение, а никак не угрозу! — солгал в ответ Кель’рин.
Учитывая заметную разницу в опыте использования дара в бою и просто чудовищную во владении оружием, слова о защите чести были именно угрозой и ничем иным. Принять вызов было бы для Альфина почти гарантированным самоубийством. Остающееся за ним в этом случае право выбора условий тут уже почти ничего не решало. Уклонение же от формально предложенного поединка в случае, если об этом станет известно, тоже не сулило ничего хорошего. Практически неизбежно оно означало перспективу ещё долго выслушивать обращения в стиле «Ваша Трусость» и прочие насмешки от солдатни, что никак не придавало оптимизма. Впрочем, сам Альфин всё это прекрасно понимал.
— Господин комиссар, я ни в чём не обвиняю госпожу Нариннэ! — быстро сказал он, предупреждая очередную вспышку гнева гильдмастера. — Возможно, я случайно выразился двусмысленно? Если так, примите мои извинения.
— Принимаю! — холодно сказал Кель’рин. Он прекрасно понимал, что ни Альфин, ни сам гильдмастер ему этого не простят, но участвовать в их странной интриге против соратников не считал возможным.
За столом воцарилась тишина. Трое представителей Гильдии замерли на своих стульях, глядя на него. Лицо и искра гильдмастера выдавали плохо скрываемое возмущение, Касиниса — откровенную ненависть, а вот Альфин, у которого, казалось, было больше всего поводов для неприязни, понимающе улыбался.
— Господа маги! — наконец обратился к ним Кель’рин, решив, что проще всего раскрыть суть их замыслов, просто спросив. — Не могли бы вы пояснить, чем вызваны ваши подозрения в отношении Нарин’нэ и Хель’рау?
Касинис подался вперёд, сверля его взглядом, и хотел было что-то сказать, но закусил губу, заметив предупреждающий жест Альфина.
— Никаких подозрений, господин комиссар, что вы! — как ни в чём не бывало ответил тот. — Как я уже сказал, я имел неосторожность неправильно высказаться.
— Тогда что означали ваши вопросы?
— Нас просто заинтересовало то происшествие, о котором я упоминал в начале нашего разговора. Тот выброс силы в Нориноме.
