Моуэт не был путешественником-белоручкой, совершающим свои путешествия по готовым расписаниям и удобным туристским маршрутам. Он один ехал в неисследованную страну, где его ожидали тяжелые, подчас опасные испытания. Прилетев с берега моря на старом самолете, принадлежавшем летчику-любителю, поспешно покинувшему его на льду пустынного озера, Фарли Моуэт остался один в неведомой стране с небольшим запасом продовольствия и охотничьих припасов.
Целых два года Моуэт прожил среди людей загадочного оленьего края, разделяя с ними их горькую судьбу. В своих книгах он описал трагические события, происходившие на его глазах в арктической стране Баренс, живая и мертвая природа которой очень сходна с природой Крайнего Севера нашей страны. Люди, населявшие эту страну, столетиями занимались охотой на кочующих диких оленей. Оленье мясо и жир были единственной их пищей. В отличие от эскимосов, живущих по побережью полярного океана, охотившихся на моржей и других морских животных, илхамюты, кочевавшие в центральной части пустынной холодной земли, моря не знали. Зиму они проводили в снежных хижинах-иглу, летом кочевали в просторах своей заповедной страны, занимаясь охотой, заготовкой пищи. До последнего времени илхамюты жили первобытной жизнью охотников, которых кормила и одевала сама окружающая их природа. Они не знали начальства, судов и писаных законов, без чего не могут жить цивилизованные люди, не знали права собственности, жестокого разделения на «мое» и «твое». У них не было преступлений, убийств и воровства, столь знакомых цивилизованному миру.
Еще до недавнего времени об охотничьем племени илхамютов, обитавшем в малодоступных районах холодной страны, ученые путешественники и географы знали мало. Сами илхамюты не подозревали о существовании больших государств, воевавших между собою, не знали о том, что происходит за пределами их пустынной и холодной родины. С цивилизованными белыми людьми они редко общались. С первобытной наивностью верили они в божественные силы природы, в добрых и злых духов, повелевавших человеческой судьбой.
Единственной их пищей было мясо диких оленей-карибу. Неисчислимые стада диких оленей весною и осенью проходили мимо их жилищ, и недостатка в пище охотники не знали. Ближайшими их соседями были племена северных индейцев, вытесненные с юга белыми колонизаторами, безжалостно захватившими лучшие и плодородные земли, разжигавшими между уцелевшими племенами индейцев ненависть и взаимную вражду.
Общение с белыми людьми, проникшими на Север в поисках наживы, для илхамютов обернулось великим и гибельным несчастьем. Белые привезли с собою неведомые болезни: чахотку, дифтерию, полиомиелит. От этих болезней умирали сотни людей, лишенных какой-либо помощи, продолжавших жить своей кочевой жизнью. Владельцы факторий, скупщики мехов и оленьих языков снабжали илхамютов современным скорострельным оружием, позволявшим истреблять оленей в огромных количествах.
В обмен на модные в те времена шкурки песцов (раньше илхамюты песцовым промыслом не занимались) владельцы факторий снабжали охотников дешевыми товарами, негодными безделушками, выдавали патроны. У убитых оленей вырезали лишь языки — изысканное лакомство американских гурманов; мясо и шкуры бросали на месте убоя. Так образовались грандиозные кладбища, где гнили десятки тысяч убитых оленей.
В книгах Фарли Моуэта нет ничего выдуманного. Он рассказывает только о том, что сам видел и пережил, описывает людей, с которыми сводила его судьба. Он был живым свидетелем гибели маленького и доверчивого народа, вымиравшего от голода и болезней. С насмешкой и гневом рассказывает Моуэт о деятельности чиновников и христианских миссионеров, которым канадское правительство поручило заботу о просвещении «невежественных и диких язычников». В результате ханжеских проповедей, подобно губительным болезням, распространялась зараза лжи, доводившая людей до отчаяния и безумства. С крестом и Евангелием в руках проникали на Север усердные служители доллара, хищные и безжалостные дельцы.
Подобно тому как некогда на американском обширном материке вымирали племена коренных его обитателей — индейцев, уже в наши жестокие дни на глазах Моуэта погибали обманутые белыми детски доверчивые илхамюты. Нечто подобное происходило некогда и в нашей стране, где у берегов полярных морей жили и живут народности, кровно родственные народам крайнего Севера Канады, Гренландии и Аляски, географически близких нашим северным берегам.
В прошлые времена народности нашего Севера, к которым успели проникнуть предприимчивые хищники, скупщики мехов, вымирали от голода и болезней. Причиной несчастья была безжалостная эксплуатация, наглый обман и жестокие насилия. Вместе с церковной проповедью на Север ввозили водку и спирт, которые шли в обмен на драгоценную пушнину. Скупщики мехов спаивали доверчивых людей, наживая большие капиталы. Среди обитателей русского Крайнего Севера нередко бывали случаи вымирания целых племен, самоубийства. Еще в недавние годы у чукчей в обычае было умерщвление стариков. Отцеубийство сопровождалось семейным ритуалом. Во время прощального пира отжившего свой век старика убивал старший сын, накидывая петлю на шею отцу, покорно ожидавшему своей добровольной смерти.
В отличие от американских эскимосов, добывающих пищу охотой и рыболовством, народы нашего Севера с незапамятных пор занимаются домашним оленеводством. Мясо домашних оленей спасало людей от неизбежной голодовки. Нетребовательные к пище домашние олени заменяют ездовых собак, требующих мясного или рыбного корма. Запряжки оленей на Севере нашей страны до сего времени остаются самым надежным средством передвижения и перевозки грузов.
По словам Моуэта, канадское правительство не озаботилось приобретением домашних оленей, которые могли бы спасти жизнь илхамютов. Стада диких карибу катастрофически уничтожались с каждым годом. В безжизненную пустыню, покрытую могильными знаками илхамютов и костями оленей, превратилась еще недавно богатая страна.
Американские и канадские эскимосы, проживавшие на берегах полярного океана, оказались в лучшем положении. Их кормит охота на морского зверя и рыбная ловля. Но и жизнь эскимосов становится нелегкой. С каждым годом уменьшается количество морского зверя и рыбы.
Читая книги Фарли Моуэта, как бы отчетливо видишь живое лицо самого автора — простого, отважного, доброго и умного человека, на свой страх и риск предпринявшего опасное и смелое путешествие, отказавшегося от привычных удобств городской жизни, не пострашившегося разделить свою жизнь и судьбу с судьбой погибавшего маленького народа.
Моуэту пришлось переносить испытания, которые были бы не под силу избалованному человеку, привыкшему к покою и уютному кабинету. В его книгах не найдешь и малейшего признака самовосхваления, шумного фразерства, заменяющего у иных писателей живое слово и живую мысль. Не хвастает он своими подвигами, своим подлинным гуманизмом.
Правдиво написанные книги «Люди оленьего края» и «Отчаявшийся народ», естественно, подверглись на его родине нападкам со стороны официальных лиц, государственных чиновников, в руках которых была судьба погибавшего народа. Моуэта упрекали в преувеличениях, в необоснованных выводах и заключениях. Канадские власти обиделись на писателя за неприкрашенное изображение трагической и печальной действительности, за подлинный реализм. В официальных канадских изданиях на книгу Моуэта появились недоброжелательные рецензии.
Но у Фарли Моуэта нашлись понимавшие его друзья не только в среде погибавших илхамютов, с которыми он кровно сроднился, но и во всем мире честных и образованных людей.
«Путешествие мое было закончено, — пишет Моуэт, — но я все еще был связан со страной Баренс — не просто нитями воспоминаний, а чем-то более сильным. Это была и есть заполнившая мое сердце теплая привязанность к жителям равнин, которые одарили меня способностью видеть так, что я мог проникнуть в прошлое, скрытое в темноте мертвых лет, и не только рассматривать реликвии забытых времен, но и читать мысли людей того периода. Это был большой дар, полученный мною от илхамютов, дар, за который необходимо отплатить».
