— Он не людоед, Верочка, — спокойствие стоило мне многого, видит Бог, — я слегка перед ним провинилась, и сейчас хочу исправить ошибку, — язык обжигало от порции лжи, которая вылетала из моего рта, и улыбка к лицу приклеилась, — я не останусь в долгу, — достала из сумочки кошелек и достала пачку купюр, которые откладывала на самостоятельную жизнь, — компенсация за возможный рык моего супруга, но думаю, после нашей встречи, он останется доволен.

Видела, как загорелись глазки Веры, и ждала, когда она все-таки притронется к купюрам. Чтобы облегчить ей задачу, открыла какой-то журнал, вложила в него подкуп и подвинула к её дрожащим рукам.

— Хорошо, — выдавила она из себя, облизав неестественно пухлые губы, и дала ключ от двери в кабинет.

— Спасибо, Верочка! — вложила вполне искреннюю благодарность в свои слова. — Вы меня спасли.

Стараюсь не дрожать всем телом, открыла дверь, еще раз бросила улыбку девушке и вошла внутрь. Сердце тут же прыгнуло до горла, и я сжала горло руками, чтобы не задохнуться от внезапно накатившего волнения. У меня было всего двадцать минут, а то и меньше, до того момента, как Игорь вернется на рабочее место. Я глубоко вдохнула, прогоняя прочь нервы и сомнения, и пробежала взглядом по помещению. Начала со шкафа, в котором не так много папок с договорами, но там нет нужного. Парни указали на одну из фирм, куда муж сливает деньги, и я перерыла его стол, каждый листок проверила, только ничего не нашла. Взгляд упал на ноутбук. На мониторе виднелась строка для введения пароля. Черт!

Я должна!

Вбила дату дня его рождения. Все значимые числа. Ничего не подходило!

Оставалась одна попытка, и я набрала наугад. Дату нашей годовщины. Когда блокировка снялась, у меня сердце остановилось. Он помнил об этом дне…

Пришлось мысленно ударить себя по голове, чтобы прийти в себя и продолжить поиски. Я еле нашла необходимую папку и скинула себе на флешку. Нажала на блокировку, чтобы не оставлять следов, и, как только убрала накопитель в сумку, дверь в кабинет отворилась. Я стояла спиной к Игорю. Не знаю, как почувствовала, что это именно он, хотя кроме него некому посещать кабинет, но по позвоночнику проползло противное липкое ощущение страха.

— Маша? — каждый его шаг долбил по вискам, как палочки по барабану. Создавалось впечатление, что аккуратная поступь супруга была молотком, которым подготавливают отбивную к жарке. Во рту пересохло, и я нервно вытерла ладони о платье и повернулась к нему, напялив на лицо самую лживую улыбку, на которую была способна.

— Игорь, — он подошел очень близко и, прищурившись, сразу посмотрел на стол, а после мне в глаза, — хотела тебя увидеть, — повела плечом, сгорая заживо в котле лицемерия, ведь мне физически больно было находиться рядом с ним.

— Да? — муж удивленно поднял одну бровь и наклонил голову. Он мне не верил, а значит, необходима артиллерия посильнее.

— Да, — я провела рукой по его плечу и прикусила губу, внутренне плача от того, что собиралась сделать, — много думала в эти дни и поняла, что должна сделать шаг тебе навстречу.

— Ты серьезно? — Игорь придвинулся ближе, осторожно стискивая одной рукой мою талию. — Маш?

Киваю. Губы слегка подрагивают. Дергаю молнию на платье вниз, окончательно выключая проклятую бдительность мужа…

Прости меня, мой любимый мальчик, но так нужно…

POV Ярослава

Я сижу на кровати у себя в комнате и усиленно кусаю губы, пытаясь тем самым успокоить эмоции, но они, как в море волны, плещутся, плещутся, плещутся, плещутся… После того, как Леонид отвез меня домой, я сидела в одной позе «лотоса» и гипнотизировала дверь. Нет, он не обещал мне разговора по душам. Отнюдь! Он прижимал меня к себе, словно пятилетнего ребенка, и гладил по спине, пока мое дыхание не выровнялось. Я даже слова больше не произнесла с того момента, как села в Джип и вдохнула до боли приятный аромат. Мне кажется, что эта чертова ваниль пропитала каждый мой орган и собралась едким концентратом в районе солнечного сплетения. Я ждала его. Прислушивалась к звукам, которые доносились из коридора, и заламывала пальцы, не в силах избавиться от картинок, возникающих в голове. Лёня и Маша. Вместе.

Изображение настолько четкое и неприятное, что я до крови прикусываю нижнюю губу. Перед глазами расплываются очертания предметов. Чертовы слезы! Чертова боль! Проклятая обида, разъедающая мое сердце. Мне плохо до такой степени, что я готова расправить руки, как крылья, и разлететься на куски, словно вампир, которого выставили на дневной свет. Так ведь в жалких фильмах ужасов бывает? На части. До кровавых брызг. В пепел.

Самое подходящее описание для состояния, в котором я пребываю уже несколько часов после встречи с Машей. Когда её образ всплывает перед глазами, я на автомате прикасаюсь пальцами к обесцвеченным прядям, которые невесомым каскадом спадают на плечи, и цепенею от ужаса. Я теперь похожа на нее… Тугой ком в горле разрастается и мешает процессу дыхания. Я нервно смахиваю слезу со щеки и чувствую легкое головокружение, потому что накрутила себя, как ненормальная.

Понимаю, что Лёня не обозначал довольно нескромные поцелуи, как отношения, но внутри что-то с грохотом разбивалось, стоило представить, что он и Маша до сих пор встречаются. ТАКИМИ взглядами они обменивались, что неловко становилось всем присутствующим, и от этого больно. Будто изнутри в каждый несчастный орган втыкали острый неровный осколок стекла и медленно прокручивали его против часовой стрелки, выпуская кровь наружу. Я же не могла так тупо вляпаться в сводного брата? Или…?

От собственного морального убийства отвлек стук в дверь. Меня резко бросило в жар, и щеки запылали, но вместо долгожданной встречи с Леонидом я получила мамино общество.

— Можно? — спросила она, оставаясь на пороге, и держала дверную ручку, пока я давилась разочарованием.

— Ты уже вошла, — по правде мне не хотелось находиться в одиночестве. Мысли не давали покоя, и я уже не могла адекватно реагировать на происходящее. Хотя я и до этого момента не отличалась сдержанностью.

— Ярочка, — мама тихо прикрыла дверь и подошла ко мне, опускаясь на колени перед кроватью, — Семён рвет и мечет.

— Из-за машины? — глухо отозвалась. — Прости, я хотела последний раз прокатиться и вернуть ему ключи.

— Ой, брось! Что опять началось?! — мама кривится, но тут же берет мои руки в свои теплые ладони и печально улыбается. — Он из-за вандалов этих места себе не находит. Поднял все связи нашел-таки виновницу.

— Что? Виновницу?

Кажется, удивлять меня уже нечем, но рот открывается, и слова стопорятся на кончике языка. Какая еще виновница?

— Та девочка, что была с Пашей, — мама с полуулыбкой протягивает правую руку и пропускает через пальцы мои волосы, — ревность, дочка, толкает людей на безрассудные поступки, — она тяжело вздыхает, — тебе очень идет, но выглядишь слишком взрослой. Никак не могу привыкнуть, что ты уже не маленькая девочка. Перестань переживать, — она поднимается и садится рядом со мной, — Семён разберется.

Разберется. Семён разберется. А как же…?

— А Лёня? — не решаюсь повернуть голову и посмотреть маме в глаза, чтобы не выдать себя. По телу пролетают лихорадочные вибрации. Он же сказал, что…

— Хм, Леонид уже уехал, — слышу, словно шумовую завесу.

— Как уехал? Куда?

Еле шевелю губами, чувствуя, как от лица отливает кровь, а вместе с кислородом я поглощаю что-то смертельное. Иначе как объяснить ужасное жжение в районе легких? Они болезненно сжимаются, и дыхание прекращается.

— Так, — слышно, что мама теряется от моего вопроса, но тут же берет себя в руки, — к себе. Сказал, что дела не ждут.

Я подлетаю с кровати, словно ужаленная, и несусь в комнату сводного. Залетаю и часто дышу, осматривая каждый угол. Мама с хмурым видом наблюдает за моими метаниями и складывает руки на груди.

— Яра, что происходит?

Я останавливаюсь посередине комнаты и отворачиваюсь в сторону, чтобы мама не увидела, как слезы скапливаются в уголках глаз.