Я падала вниз с высоты пятого этажа.

Падала.

Очень хочется домой. Я сижу перед компьютером и рассматриваю блестящую, черную клавиатуру. Она отсвечивает и мешает мне сосредоточиться. Между тем, материал нужно сдать завтра. Я вижу, как недовольно косится на меня редактор из-за своего монитора. Делаю еще один большой глоток чая и кладу пальцы на кнопки. Мыслей в голове никаких. За полтора года работы в этой газете я исчерпала весь запас идей.

За окном декабрь. Снежный и очень морозный. Световой день настолько мал, что спать хочется круглосуточно. По утрам я еле заставляю себя подняться с постели, чтобы к девяти быть на своем посту. Вечерами, после работы я ем и смотрю сериалы. Никуда идти не хочется, ведь для этого нужно одеваться как капуста. Скорее бы весна…

В офисе у нас очень холодно. Я то и дело завариваю себе горячий чай, чтобы согреться. Мысли в голове тоже какие-то замороженные, плавные, неспешные и абстрактные. Каждый год в это время меня настигает кризис. Пытаюсь понять кто я, для чего родилась и чем хотела бы заниматься. Ответов, разумеется, никаких. Настроение от этого совсем не радужное. Мне снятся долгие и путаные, абсолютно бессмысленные сны. Целыми днями после них я хожу с тяжелой головой. Постоянное ощущение, что куда-то опаздываю и, вообще, должны быть не здесь сейчас не отпускает меня. Не помогают даже приближающиеся новогодние праздники. Я пробую читать психологическую литературу по самомотивации, но помогает это мало. Не хочется вообще ничего.

Аня умотала на Гоа и уже неделю шлет оттуда солнечные фотографии. А я не была в отпуске почти два года. Я, конечно, рада за нее, но выражение лица босса и сосульки за окном не придают мне бодрости. Ах, вот если бы я сейчас лежала на теплом пляже под жарким солнышком…

Конечно, на мою зарплату сложно поехать отдыхать куда-то, но вот устроить себе шоппинг накануне Нового Года вполне реально. Несмотря на то, что мы с моим коллегой Аркадием Викторовичем очень разные, каждый год объединяемся в стремлении получить тринадцатую зарплату. Усиленно штампуем мистические рассказы и прикрываем косяки друг друга.

Я смотрю на то, как он печатает очередной опус, низко согнувшись над клавиатурой, и испытываю нечто похожее на нежность. Он стар, робок, безвреден и хитер до невозможности! Со спецификой нашей газеты, пишущей о мистике знаком не понаслышке. Годами, будучи пенсионером, писал выдуманные истории для подобных изданий и зарабатывал свою копеечку.

Теперь же ему повезло устроиться на постоянной основе, и вместо того, чтобы напрягать воображение, он просто вспоминает свои старые фантазии. А уж чтобы ездить по объектам, у него то ревматизм, то радикулит, то просто явное воспаление хитрости. В итоге на прошлой неделе я посетила два дома с привидениями (для безопасности в сопровождении редактора Вадима), написала о рычащем и скачущем мусорном баке во дворе типовой хрущевки и выдумала пару домовых. Зима не самое плодотворное время для мистических историй. То ли наши герои предпочитают пережидать холода на юге, то ли читатели находят себе более полезное занятие, нежели строчить свои сочинения.

В офисе стоит тишина. Видавшие виды компьютеры редакции газеты «Мир вокруг нас. За гранью реальности» гудят ровно, но настойчиво. Вадим сердито дергает мышкой. Наверное, снова проблемы с сетью. Аркадий Викторович с видом отличника пыхтит над кнопками, на которые жмет со скоростью одна-две в минуту. Так и сидим.

Передо мной раскрыт вордовский файл с началом заметки о русалке, которую видела старушка в одном из районов нашей республики. Я говорила с очевидицей по телефону. Увиденное в десять лет настолько поразило ее, что, дожив до восьмидесяти, она отчетливо все помнила. Были они вдвоем с подружкой, но видела русалку она одна. Полупрозрачную девушку с длинными зелеными волосами и хищным оскалом. В тот день в их деревне утонуло восемь человек. Никто и никогда не сможет сказать, есть ли хоть что-то реальное в основе этой истории. Но я ставлю себя на место наших читателей и стараюсь писать так, будто верю в это всей душой.

У меня сложные отношения с мифами и легендами. После университета я полгода проучилась в аспирантуре, где руководитель выбрал тему за меня — башкирские мифы в местном фольклоре. Поначалу, мне это казалось интересным, но после бессонных ночей над пособиями, я начала слегка ненавидеть устное народное творчество и богатую фантазию моих предков. Так у меня не сложилось с диссертацией и изучением сказаний и легенд. В нашей семье в нечисть никто не верил и не верит до сих пор. Как говорит бабушка, если бы на самом деле было что-то такое, то увидела бы первой она — как самый боязливый человек на свете. И потому, сфера, в которой я тружусь, является предметом семейных шуток даже сейчас, спустя полтора года работы на этом месте.

Я рассеянно изучаю лампы, потом опустив глаза, натыкаюсь на взгляд Вадима. Руки автоматически начинают печатать материал.

Спустя сорок минут я с облегчение ставлю точку и сохраняю написанное. Вычитаю я его завтра, а сейчас пора домой. Время шестой час. Аркадий Викторович в углу у вешалки натягивает свою дубленку. Вадим выключает компьютер и сердито пристукивает кулаком по системному блоку. Интересно, отчего наш редактор не в духе всю последнюю неделю?

На улице свежо и чисто. И очень холодно. Воздух потрескивает от мороза, покалывая нос и щеки. Я натягиваю шарф по самые глаза. Мы втроем доходим, как обычно, до перекрестка и дальше расходимся по домам. Мне на остановку на телецентре. Через пятнадцать минут я еду в автобусе, довольная, что успела выехать до начала часа пик. После шести вечера домой быстрее идти пешком, чем ехать на общественном транспорте, такие в центре бывают пробки.

* * *

Я живу как в фильме «День сурка». Надеюсь, приближающиеся праздники внесут разнообразие в мою жизнь. На улице по-прежнему очень холодно, перед выходом из дома мне приходится собираться с духом.

Весь город горит и переливается яркими разноцветными огнями. Повсюду люди, спешащие куда-то с кульками и пакетами. У меня не самое радостное ощущение, что я иду куда-то мимо всего этого великолепия. Большая елка, установленная рядом с нашим офисом, наряжена не для меня. Гирлянды развешены в витринах кафе тоже для кого-то другого. Меня ждут на праздники дома, и я прикупила гостинцы для близких. Но с грустью осознаю, что впервые процесс выбора подарков показался мне скорее утомительным, чем воодушевляющим. Взрослею, наверное.

Девушки в шубках и босоножках на голую ногу не шокируют. Конец декабря. Повсюду идут корпоративы. У нас его, естественно, не намечается. Боюсь, что празднование в компании тихого старичка и слишком энергичного начальника вогнало бы меня в еще большую депрессию. Аня, стоит отдать ей должное, пытается поднять мне дух в течение последних недель. То в кино меня вытащит, то на каток. Но наибольший комфорт я испытываю дома, сидя в теплой махровой пижаме перед компьютером с чашкой травяного чая.

Я бреду домой. Праздничная атмосфера настигает всюду. Наконец, я сворачиваю на свою улицу. Здесь почти нет магазинов и сравнительно тихо. Тихо, да недолго. С дальнего перекрёстка в мою сторону движется ярко одетая компания. Видимо, они возвращаются с вечеринки, потому что двое из них явно навеселе. Дружкам приходится их поддерживать. Подойдя ближе, с удивлением рассматриваю странные костюмы. Нет ни одного Санта-Клауса или зайчика. Здесь русалка, крупный медведь мрачного вида, пара гномов, немного облезший волк. Обернувшись, успеваю заметить рослого коня с крылышками как у феи и человека в костюме дерева. Что-то непонятное из веточек.

Компания не задела меня, спокойно прошла мимо, но все равно оставила в душе непонятный осадок. Во мне возросло преследующее меня в последнее время чувство вины. Причем, вины абсолютно беспочвенной. Я не обязана отмечать этот праздник с удовольствием, как в детстве. В конце концов, это такой же день, как остальные. Почему меня так напрягает эта атмосфера?