Колонка была всего в пятидесяти метрах, поэтому вернулась я довольно быстро. С непривычки забрызгала себе ноги. Ладонь больно оттягивала металлическая дужка тяжелого ведра, да еще и солнце стало припекать затылок. Когда я опрокинула содержимое ведра в шину, пес начал жадно пить. Видно, что жара его доконала. Нелегко носить плотный мех летом. Напившись, он повернул ко мне голову. Мне почудилась благодарность в его взгляде, но подойти и погладить я не решилась. Снова села на ступеньки крыльца.

Попытки уловить отсюда разговор были бесполезны, скамейка, на которой они, скорее всего, сидят — за дальним углом дома. Наконец, после довольно долгого ожидания я услышала их. Хозяйка вышла на пару с Данилом. В ее взгляде я больше не увидела враждебности, и это радовало. Она сняла и повесила на забор перчатки. Ополоснула под пластмассовым уличным умывальником руки.

Когда они подошли ближе, я поднялась. Елена Константиновна смотрела прямо, без улыбки, потом весьма неожиданно пригласила нас в дом. Я посмотрела на своего спутника, но он ничего не объяснил, зато на губах его я увидела легкую улыбку. Через минуту мы сидели в чистой и светлой кухне. Легкий голубой тюль на открытом окне время от времени слегка колыхался, на плите празднично сверкал начищенный металлический чайник. Мы расположились за столом, застеленным клетчатой клеенкой. В угловом шкафу я увидела подаренный хозяйке сервиз.

Она удалилась в дальнюю комнату, в которой я совсем недавно (а, кажется целую вечность назад!) начала читать записки, и вернулась, держа в руках тот самый амулет. Данил не взял его в руки, и она положил подвеску на скатерть. Я внимательно изучила предмет. Вроде, ничего особенно, просто перечеркнутый треугольник из потемневшего от времени металла. Хозяйка рассказала нам, что этот предмет передавался в ее семье из поколения в поколение долгие годы. Откуда он взялся, сейчас никто не сможет сказать. Не знаю, о чем они говорили в саду, но теперь женщина была настроена к Данилу более благожелательно. Она согласилась отдать нам амулет сразу, без колебаний, только попросила больше не оставлять ее одну. Мы заверили, что обязательно придумаем, как это сделать. Но пообещать легче, чем выполнить, не к его же родителям ее переселять?

По пути обратно я задала своему спутнику назревший вопрос.

— Может ли быть такое, что в родословную Елены Константиновны затесался кто-то подобный Дажжалу? Ну, я понимаю, конечно, что он дух. Но даже в Древней Греции детей-полубогов было полным полно.

Данил усмехнулся.

— Слушай и как ты смог убедить ее встать на нашу сторону?

— Она краем уха слышала какие-то домыслы, видела что-то, чувствовала, и при этом всегда были замешаны Оставшиеся из местной общины. А досаждали ей духи и она, не умея провести между ними разницы постепенно прониклась к Оставшимся ненавистью. Зачем она духам? Вот это уже вопрос. Может, из-за амулета, а может просто, чтобы посмеяться над беззащитным человеком.

На базе мы сразу пошли в кабинет Янбаева, но не нашли его там. Я была твердо намерена присутствовать при всех разговорах, раз уж теперь они касаются и меня, и отправилась искать старейшину вместе со своим другом. Данил вернулся к машине Кирилла и достал из бардачка небольшой предмет. Когда он подошел ближе, я увидела, что это выцветший бархатный мешочек фиолетового цвета, стянутый красным шнурком. По краю мешочка тянулся оранжево-зеленый орнамент. Со стороны он казался совсем пустым.

Неожиданно мой друг повернулся к воротам. Гораздо раньше, чем в них появился человек, который при ближнем рассмотрении оказался директором базы. Данил не глядя, вручил мне странный мешочек и пошел навстречу Янбаева. Они о чем-то поговорили вполголоса, при этом обернувшись пару раз ко мне.

Я поняла, что речь идет о моей персоне, но из вежливости сделала вид, что не заметила этого. Долгий и жаркий летний день плавно перетекал в вечер. Природа постепенно успокаивалась, настраиваясь на длинные сумерки. Я на минутку забыла обо всех последних событиях и вспомнила те дни, когда мы приехала сюда. Мой мир не волновали никакие загадки. Я не знала опасности и страха. Все, что я делала — наслаждалась природой, о которой в суете последних дней и думать забыла. Прикрыла глаза. пытаясь впитать в себя ароматный воздух, напоенный запахами сотен трав и растений. Вдруг в мое сознание проникла легкая тень. Что-то беспокоило меня. Как будто я забыла важное. Смутные, как сон, воспоминания. Или это правда, сон?

И тут я вспомнила, что видела сегодня странные путаные сны. В них были новые непонятные существа, долгие прогулки по лесу и почему-то чувство радости. Но не светлой и легкой, а наполненной ощущением собственного превосходства. Воспоминания улетучились так же быстро, как и появились. Вот я уже не могла различить ни одной детали в своей голове, а чувства тем более.

Неудивительно, что мне снилась разная ерунда после всего произошедшего. Более удивительно то, что мне больше не снятся кошмары. Возможно, это происходит потому, что они переселились в реальный мир?

Меня окликнул Данил. Я подошла к нему и узнала, что нам необходимо отправиться на Аманат. Хотела ли я с ними? Еще бы! Всю дорогу мы шли молча. Мои спутники сосредоточенно о чем-то думали. А у меня не было настроения вести светскую беседу. Зачем нам туда идти, узнаю на месте.

Когда мы вошли в полосу леса в стороне пещеры, Данил неожиданно притянул меня к себе, и с силой оттолкнувшись от земли, взлетел. Я не успела даже пискнуть. Трава и цветочки, бывшие так близко, оказались далеко внизу. Уши заложило. Я вцепилась в своего друга мертвой хваткой все время ожидая, что мы вот-вот врежемся в дерево. Данил не поднялся выше самых высоких берез и летел легко, уверенно глядя вперед.

При всей нелепости ситуации я успела заметить кое-что еще более абсурдное — директор летел чуть поодаль. На нем как обычно, был дорогой костюм, а на лице выражение вежливой скуки. Меньше всего в это время я способна была запоминать маршрут, поэтому, когда мы приземлились на большой поляне, точно не могла быть уверенной, в какой мы сейчас стороне.

Солнце клонилось к закату и в лесу постепенно залегли длинные тени, но поляна еще была полностью освещена. Я с трудом узнала это место днем. При свете луны оно казалось более масштабным. Теперь же ни один человек не догадался бы, что находится в каком-то особенном месте. Данил и Янбаев пошли к центру поляны. Я последовала за ними. Там, скрываясь в высокой траве, лежал крупный плоский камень белого цвета.

Данил сел на корточки и приложил к нему ладонь, я увидела, что он прикрыл глаза. Внутри меня все замерло. Все-таки это святое для сотен и сотен людей место, в котором проходят самые важные события. Атмосферу нарушило треньканье сотового телефона. Директор досадливо поморщился и полез за ним в карман. Видимо, звонок был важный, потому что он взял трубку и отошел от нас. Данил еще сидел у камня, а я, заскучав, отошла в противоположную от Янбаева сторону.

Засунула руки в карманы сарафана и без цели медленно побрела к краю поляны. Пальцами нащупала что-то странное и извлекла на свет тот самый мешочек, о котором и думать забыла. Если бы это была важная вещь, Данил не вручил бы мне ее вот так просто.

Я обернулась к нему, но он все еще был погружен в свои мысли. Янбаев негромко что-то объяснял в трубку. Аккуратно развязав мешочек, я, к своему удивлению, обнаружила, что он пуст. Без особой надежды потрясла его над ладонью, и тогда в мою руку опустились один за другим три невесомых белых волоска. Во мне проснулось раскаяние. Все-таки не надо было лезть в чужую вещь. Не дыша, я поднесла их поближе к глазам, они короткие — сантиметров по пять в длину и светлого серебристого цвета.

Я сжала ладонь, чтобы их случайно не сдуло ветром и повернулась к своим спутникам. Оба почему-то смотрели на меня. В глазах я увидела удивление, и, кажется, легкое недовольство.

В этот момент атмосфера вокруг неуловимо изменилась. Мне показалось, что я начала узнавать это место. В нем появилась тайна. Ветер усилился, он шел концентрическими кругами откуда-то сверху. Самое странное то, что я абсолютно не чувствовала страха.