— Гадость! — русалка пнула лёгкое. — Дуня?

Весняна ахнула, когда Евдокия повернулась к ней.

— Матушки, да ты вся красная, в ожогах! — перепугалась русалка. — Срочно надобно в воду лечь и отдохнуть хорошенько, а я наложу целительные чары реки.

— Позже, — отмахнулась Евдокия. — Выдюжу. На первое время мазью своей обойдусь. Есть дела поважнее. Полезай в берлогу и глянь, чаго там интересного.

Пока Весняна ползала по норе, как гибкая выдра, Евдокия сперва тряпкой счистила с обгоревшей кожи остатки мяса вывертыша, а затем нанесла на неё лечебную мазь.

— Жжёт немилосердно, — простонала женщина. — То ли ещё будет, чуть позже выть начну от боли… Эй, бесовка, что там у тебя?

Русалка выволокла на белый свет сундук. Он был настолько плотно заперт, что даже ноготь в зазор не просунуть, вдобавок обмазан глиной. Видимо, чтобы защитить от влаги при таянии или разливах. Не найдя способа открыть крышку благообразным способом, сильная Весняна попросту разнесла сундук кулаком.

Внутри обнаружилось яйцо. Да не одно, а сразу несколько штук. Да не куриных, а таких здоровых, что в ладони не уместиться.

— Чертовщина какая-то, — недоумевала Весняна, вертя яйцо.

— Плевать, ломай его, — повелела Евдокия. — Все ломай!

В первом яйце обнаружилась горсть иголок. И во втором, и в третьем. Во всех остальных яйцах. Набралась целая горка совершенно одинаковых костяных иголок.

— Вот это обычная, никакого колдовства не чую, — пробормотала русалка, потратив полминуты на осмотр одной иглы. — Так, следующая… хм-м… вроде тоже ничего особливого… Ну, что с другой у нас, поглядим…

— Так до Второго пришествия провозимся! — взволновалась Евдокия. — Запутать решил, демон. Весняна, закинь все иглы сюда, быстро!

Евдокия бросила русалке мешочек из плотной кожи. Как только русалка сунула туда все иглы, тётка положила его на ближайший валун с относительно ровной поверхностью. Затем примерилась, и с богатырским «ХА!» вдарила по мешочку кувалдой. А затем ещё раз, и ещё. По камню пошли трещины. После размашистых ударов Евдокия ограничилась тычками бойка, как если бы измельчала что-нибудь в алхимической ступе.

— Хорош, — женщина вывернула мешочек, ссыпав обломки игл на валун. — У тебя око острее, пальцы тоньше и ловчее моих. Перебери все и доломай вручную там, где кувалда не справилась.

Евдокия уселась на землю. А Весняна ворошила горку костяных игл, отодвигая сломанное в сторону. На магическую проверку русалка время не тратила.

— Кажись, последняя, — прошептала Весняна.

В сей момент в церкви Олег рубанул по Кощею. Раскалённое лезвие рассекло древнего на две части…

Весняна поднесла к глазу единственную целую иглу.

— Добиваем! — рявкнул Олег.

Весняна согнула иголку.

Борцы остервенело расчленяли останки Кощея: Лёха шинковал их магическим клинком, Олег жёг волшебных огнём, Ирина топтала и разбивала кулаками в гнилую кашицу.

Игла сломалась с тоненьким треском.

Остановилась уставшая троица, оценивающе смотря на измельчённый прах Кощея.

— Вот и всё, — удовлетворённо протянула Весняна. — Вот и сказочке конец… Необыкновенное чувство, скажу тебе я, Дуняша: когда лёгким движением перстов обрываешь жизнь одного из самых могущественных существ на всём белом свете. Ощущаешься себя почти всесильной… Почти богиней.

Евдокия облегчённо откинулась на спину.

— Я тогда богинюшка над всеми богинями, раз кувалдой кучу игл поломала, — хохотнула Евдокия. — Прости, Господи, за столь горделивые бредни.

Весняна поднимала иглы, и, подобно малому дитю, зачарованно наблюдала, как их осколки ссыпаются с ладоней на валун. Так продолжалось несколько минут. Затем русалка вдруг вскочила, и побежала к норе под корнями. Вскоре она вернулась, и вновь присела у валуна.

— Ой…

— Куда носилась?

— Проверять.

— Чаго проверять?

— Всё ли я выгребла из норы.

— Сокровища Еремея искала?.. Ну, хватит молчать.

— Дуня, — сухо произнесла русалка, — среди игл нет ни одной магической. Мы поломали токмо обычные.

— Ты шуточки свои русалочьи брось, дурёха, — женщина не пожалела сил, чтобы приподняться и наградить Весняну укоризненным взглядом.

Но русалка выглядела необычайно серьёзной.

Тогда Евдокия огласила реку воплем раненой медведицы.

— Быть не может!! — тётка подпрыгнула, не чувствуя боли от ожогов.

Забурлила масса недобитого вывертыша — кажется, он изображал смех.

— Заткнись! — прорычала Евдокия. — Пришибу!.. Господи, неужто всё понапрасну?!

В церкви прах Кощея потёк в щели меж досок, и соединился в подполе. А затем около осколков ковчега вырос в фигуру древнего. Кощей Бессмертный восстановился.

Борцы отчаянно переглянулись. Затяжная битва истощила их и морально подавляла мысль о том, что придётся проходить круг сложного боя по новой. Сколько раз? Сколько раз нужно истребить Кощея, чтобы дать Весняне и Евдокии достаточно времени для поиска иглы? А что, если никакой иглы на острове нет? Или есть, но женщины столкнулись с непреодолимым сопротивлением. Или погибли в схватках с нечистью. Неопределённость подтачивала волевые силы ничуть не меньше, чем физическое напряжение. К тому же с каждым перерождением Кощей бил всё сильнее и быстрее реагировал на атаки борцов.

Вместо того, чтобы в очередной раз наброситься на древнего, Ирина, Олег и Лёха побежали к выходу, и попытались пробить магический барьер у порога. Однако сколько бы не молотили по нему кулаками, сколько бы не рубили раскалённым топором, сколько бы не резали волшебным клинком — бесполезно. Барьер креп вместе с Кощеем.

— Святые угодники! — возопила Ирина, поднимая руки к иконостасу. — Спасите!

Над сводами раздался смех Кощея. По щелчку его пальцев в иконах началось демоническое преображение. Засияли красным очи святых. На головах апостолов выросли рога и шипы. Почернели ангельские крылья, теперь больше походя на драконьи. Вместо агнцев у ног пастырей вились змеи и скалились волки. Выражения блаженных лиц сменились на уродливые ухмылки.

— Силы, которым ты поклоняешься, власти здесь больше не имут, — сказал Кощей.

Он атаковал, но на сей раз не заклятьями холода, а потоком зелёного пламени. Опять борцы рассредоточились по церкви, уходя от магических ударов Кощея. Никто уже не помышлял о нападении на древнего, получалось разве что уклоняться и творить хлипкие щиты. «Блин! — обречённо подумал Лёха. — Он что, играется с нами? Наверняка ведь способен прихлопнуть в любой момент! Не хочу умирать. Не хочу умирать так!»

Разок Ирина попыталась дотянуться до Кощея, прыгнув с ударом ноги. За что сразу поплатилась, будучи сбита встречным магическим импульсом. Обычно ловкая монахиня при любых вывертах умудрялась приземляться на ноги, однако сейчас неконтролируемо покатилась по полу, сильно ушибив бока. Кожа Ирины смотрелась пятнистой из-за многочисленных синяков и ссадин.

Ничуть не лучше выглядел Олег, залитый кровью. Лёха был весь потрёпанный, волосы всклочены, одежда — изорвана. «Точно забавляется с нами, тварь! — юноша едва сдерживался, чтобы не разрыдаться и не упасть на колени, моля о пощаде. От этого безнадёжного действа спасало только осознание, что милосердия и лёгкой смерти от Кощея едва ли дождёшься. — К чему гонять нас? Зачем урод защищается, если всё равно бессмертен?».

Олег рубанул топором — Кощей с показной ленцой отразил атаку. Зато когда Лёха с отчаянием зверя, загнанного в угол, побежал на древнего, тот отнёсся к нападению со всей серьёзностью: послал навстречу целый ворох боевых заклятий. И близко не подойдя к врагу, юноша отступил, прикрываясь истончившимся магическим куполом.

«Есть что-то странное в его манерах защищаться и атаковать, — Лёха спрятался от зелёного пламени за углом в притворе. — Всё время держит позицию у алтаря, а сюда даже не пробует сунуться».

Вжимаясь в угол, Лёха скользил взглядом по стене напротив. Взор задержался на одной из чудовищных икон — демон на ней подмигнул юноше и оскалил зубастую пасть ещё шире. За спиной «несвятого» застыли оранжевые языки пламени, среди которых виднелись тёмные силуэты сгорающих мучеников. Должно быть, изображалась геенна огненная… «Адописная икона», как говорил безумец Василий.