Однако опричники не планировали просто наблюдать, как враг готовится ко второму раунду. Всадник достал метлу, и широко взмахнул ею раз-другой-третий. С прутьев полетела ледяная пыль, которая быстро распространилась по роще и вспучилась большими клубами. В сумерках засверкали оледеневшие дождевые капли. Холодный туман подавлял огонь, так что пламя уже не представляло угрозы для нежити.
Пока опричник колдовал с метлой, его соратники вернулись к старой тактике — окружению и наскоку. И хоть атаковали только два всадника, им теперь помогали зомби, принимая на себя большую часть внимания и ударов.
Снося головы мертвяков, Ирина бдительнее прочих следила за скакунами. Но даже она при всей своей юркости не могла всегда держать всадников в поле зрения. Тем более если оба избрали монахиню целью. От одного клинка Ирина увернулась, а второй… Второй отбил Лёха, сотворив магический щит.
— Молодчина! — крикнула Евдокия.
Перед этим она бросила в опричника горящий горшок, но промахнулась.
— Только на большее меня не хватит, — Лёха схватился за кисть — сабля разбила волшебный щит, так что отдача отозвалась в руке сильной болью.
Ирина не расщедрилась на благодарности, однако в её коротком взгляде юноша заметил что-то похожее на уважение.
После очередного наскока Евдокия и Олег получили раны — к счастью, не глубокие, но сильно кровоточащие. К тому же брали своё усталость и холод, нагнанный опричником, так что движения борцов замедлились. А вот нежить не страдала от усталости.
— Да откудова стокмо мертвяков? — выкрикнула Евдокия после того, как раздробила голову зомби. — Разорили явно поболее одного кладбища!
Улучшив момент, Ирина сотворила луч света. Он прожёг ходячего мертвеца насквозь и ударил во всадника. Опричник тоже умел колдовать и попросту отразил атаку полупрозрачным магическим щитом.
Пока соратники с трудом отбивались, всё больше уходя в глухую оборону, Лёха занял место между ними. Надеясь, что так его прикроют, юноша снял со спины мушкет, и достал пенальчики с порохом. Одна рука до сих пор не отошла после болезненной отдачи, другая рука дрожала от волнения; вдобавок плохо слушались пальцы, онемевшие от магического хлада. Суетливо заряжая мушкет, Лёха рассыпал порох.
— Дерьмо, — выругался парень к тому же обнаружив, что часть пороха промокла…
Новый забег опричников. Пока один метил в монахиню, второй задумал рубануть по юноше, что лихорадочно заряжал мушкет. Но едва занёс саблю и чуть склонился в седле, как некто прыгнул на спину всадника откуда-то сверху. Худенькие ручки обвили шею опричника, и разорвали её с такой лёгкостью, словно вместо костей, связок и мышц была обветшалая ткань. Тело всадника рухнуло около Лёхи, заставив его вздрогнуть, а следом на землю плавно приземлилась девушка.
— Ишь, спровадили меня подальше, а сами веселуху начали! — пропела Весняна.
Для другого опричника налёт тоже не закончился добром: Ирина и Олег сбили его с седла, а Евдокия довершила дело кувалдой по голове. Остался только один серьёзный враг. Он не пустился в бегство и даже не показывал страха или нерешительности. И не кинулся в самоубийственную кавалеристскую атаку по примеру павших соратников. Вместо этого последний опричник отбросил метлу, и снял с седла голову собаки. Он вытянул её вперёд, и тогда пёсьи глаза загорелись магическим огнём. Непонятно как, учитывая отсутствие тела и лёгких, но собачья голова залаяла, клацая зубами. Её пасть исторгла зелёную энергию, что потоком обрушилась на борцов.
У всех виски будто сдавило тисками, а ноги сковали незримые цепи.
— До чего крепкое колдовство! — взвизгнула Весняна. — Жизнь высасывает.
Олег сделал только шаг, на большее сил не хватило. В суставы словно иглы вонзились, так что руки с трудом слушались. У Евдокии получилось взять горшок со смесью, но не зажечь тряпицу — колдовство опричника рассеивало даже простенькую магию борцов. Свет больше не подчинялся обездвиженной Ирине, она могла лишь горячо молиться, уповая на чудо. Русалка раненым ужом отползала от группы. А вот мертвякам магия опричника никак не мешала. Они уже тянули руки к ослабленным борцам…
По слуху ударил грохот выстрела. Лёха пальнул не целясь и вообще сильном сомневаясь, что получится выстрелить после той корявой зарядки. Да и как целиться в наступившей темноте, когда всадник возвышается расплывчатым силуэтом, а тяжёлое оружие нелегко твёрдо удерживать руками, скованными болью?
Пуля угодила в опричника, не причинив ему почти никакого вреда. Однако этого хватило, чтобы всадник покачнулся, отведя собачью голову в сторону. На несколько мгновений давление тёмных чар спало с борцов. Ощутив лёгкость, Ирина бросилась к опричнику, и на пути уклонилась от ходячего мертвеца. Всадник пришёл в себя и вновь поднял руку с собачьей головой. В этот миг Ирина прыгнула на дерево рядом с конём, одной ногой оттолкнулась от ствола, и второй ногой всадила амплитудный хай-кик в скулу опричника. Всего секунда прошла с того момента, как он свалился на землю, а монахиня уже уселась поверх мертвеца. Серия молниеносных ударов кулаками обрушилась на лицо опричника, превращая его в кашу из гнилой плоти и костей.
С окончательной смертью проклятого воина мёртвым грузом пали конь и все зомби.
— Ай да молодчина! — Евдокия хлопнула Лёху по плечу так, что тот задёргался как болванчик. — Не зря гоняли тебя с огнестрелом. Вот и ответ тебе, на кой борцам надобно простое оружие. Может статься, что магию лучше поберечь али она бессильной оказывается. Тогда в бой идём с доброй сталью и порохом.
— Враг был страшен, но мы легко отделались, — Олег коснулся перевязанной раны на плече. — Слава Господу, что никто не погиб.
— С боевым крещением тебя, — промолвила Ирина Лёхе, на сей раз не поскупившись на милую улыбку.
И видит бог, это скромное выражение молодой монахини заставило юношу зардеться сильнее, чем похвалы Евдокии или Олега.
В монастырь возвращались иным маршрутом, чем на пути в слободу. Как раз неподалёку от Белого озера и той часовни, что интересовала Лёху. Потому когда остановились пополнить запасы в одной деревне, он свалил от группы под пустяковым предлогом, хотя Евдокия поначалу не хотела отпускать юношу.
— Ты ж до сих пор не разумеешь, что к чему! — говорила она. — Заблудишься или ещё в какую беду попадёшь. Выручай тебя опять из лап лешего или какого тиуна.
Однако, к удивлению Лёхи, от Ирины или Олега возражений не последовало.
Так что вскоре парень прогуливался по берегу Белого, с нарастающим возбуждением отмечая сходства с озером из родного мира.
— Оно это, никаких сомнений, — повторял шёпотом Лёха. — Боже, а вот здесь… да, именно здесь мы палатки ставили!
Только сейчас вместо короткой травки до самого пояса поднимались заросли.
— Так, ежели здесь палатки, то вон там роща с храмом, — Лёха усмехнулся. — «Ежели»… Начинаю говорить как они.
Пробираться через кусты и валежник не пришлось — в рощу вела узкая, но вполне удобная тропка. Следуя по ней, Лёха добрёл до искомого здания. Как и говорили ему, никаких храмов, только скромная деревянная часовня. Преодолевая нахлынувшую робость, юноша осторожно пошёл ко входу. Вокруг ни души.
Дверь со скрипом отворилась, когда Лёха потянул её на себя. Он стоял у порога, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте — прямо как однажды у разбитого порога заброшенного храма. С тех пор миновало несколько месяцев, но казалось, что прошли годы, и вообще то было в какой-то иной жизни.
Никого не было и внутри крохотного помещения, где от одной стены несколько шагов сделаешь, и упрёшься в противоположную стену. Но Лёху интересовали не размеры, убранство или стены, а то, что на них — иконы. У каждой он останавливался, в каждую всматривался.
— Помолиться заглянул?
Обернувшись, Лёха увидел в дверном проёме пожилого мужчину в зипуне.
— А?.. Я-я, да, помолиться, — закивал юноша. — А вы?..
— А я тоже молюсь и присматриваю за местом, — приветливо ответил мужчина. — Извиняй, ежели отвлёк.
