Каро согнала недовольного Горыныча с халата, лежащего поверх одеяла. Мельком заметила, что ее одежда аккуратно сложена на стуле. У кровати стояли тапочки – тоже новые, женские.

Проходя через гостиную, Каро удивилась царящей здесь чистоте. Неужели Ян занялся уборкой, едва она уснула? В ванной комнате шумела вода, на кухонном столе стояла корзинка с булочками, от которых шел аромат ванили и корицы. Каро потрогала их – теплые. Только из пекарни?

Каро подошла к ванной комнате и осторожно заглянула внутрь. Ян стоял под душем, за полупрозрачной шторкой. Такой близкий и такой далекий… И сбежать захочешь – не получится. Остаться – и продлить агонию? Как бы они ни старались, между ними все еще стена…

Задумавшись, Каро не заметила, как Ян выключил воду и отдернул штору.

- Доброе утро, Каречка.

Прятаться поздно, ее застукали за подглядыванием.

- Доброе, - согласилась она, облизывая взглядом крепкое мужское тело.

Если в паспорт не заглядывать, то Яну не дашь больше тридцати пяти. Он следит за собой, занимается спортом. Судя по влажной футболке, валяющейся в корзине с грязным бельем, недавно вернулся то ли с пробежки, то ли из зала. Странно, но тату на шее – единственная. А четки он не снимает даже в душе? Капельки воды, стекающие по телу, завораживали. Ян не шевелился, словно позволял ей рассматривать себя столько, сколько она пожелает.

- Повернись, - попросила Каро.

Его не удивила эта просьба. «Избушка-избушка, повернись ко мне задом…»

Каро уставилась на темные следы от плети, перечеркивающие верхнюю часть спины. Да, ей легче: боль ушла вчера вместе со слезами, осталось лишь горькое сожаление. Если бы он сказал ей… объяснил…

А на круглых подтянутых ягодицах – ни единой отметины. Похоже, Ян не любит подставлять под плеть задницу.

Каро взяла приготовленное полотенце и накинула его Яну на плечи.

- Вытирайся, а то простудишься, - сказала она и быстро вышла из ванной комнаты.

Часы показывали без четверти восемь. Пары сегодня начинались в одиннадцать, так что время еще есть. Каро наклонилась и взяла на руки Горыныча, льнувшего к ногам. На кошачьей морде читалось отвращение, но оно никак не вязалось с поведением – Горыныч только делал вид, что он неприступный, а сам млел от ласки.

- Как же вы похожи… - прошептала Каро, начесывая ему уши. – Только с тобой проще. Встряхнул за шиворот – и ты как шелковый!

- Мр-мя! – выдал Горыныч, в экстазе дернув лапкой.

Может, и Яна встряхнуть? Если иначе он не понимает.

- Ты чего так рано встала? – Ян зашел на кухню, одетый в домашние брюки и футболку. – Поспала бы еще.

- Хотел, чтобы я не успела на пары?

- Нет, конечно. – Он посмотрел на нее растерянно. – Я разбудил бы тебя.

- Это для меня? – Каро кивнула на булочки, чтобы сгладить неловкость.

- Да, моя королева. Кофе или чай?

- Кофе, - выбрала Каро. – Без сахара и с капелькой молока.

Ян кивнул и включил кофемашину.

Горыныч удрал – он не переносил публичных обнимашек. Каро же подошла к Яну и обняла его сзади, прижавшись щекой к спине. Он вздрогнул и замер – едва успел поставить чашку под горячую струйку ароматного кофе.

- Каречка…

Она шумно вздохнула, наслаждаясь теплом и приятным мужским запахом.

- Ты вообще не спал?

- Не спалось.

- Что так? Совесть мучает?

Каро почувствовала, как он напрягся, - ее вопрос попал в точку.

- Мучает, - ответил Ян, помолчав. – Но это моя проблема.

Как бы ни так, профессор Русанов! Черта с два только твоя.

- Ты ошибаешься. – Каро расцепила руки, но Ян, стремительно повернувшись, не дал ей отойти. – Ошибаешься, - повторила она, глядя ему в глаза. – Ян, почему ты не можешь довериться мне?

Она пожалела, что спросила. Во взгляде Яна промелькнула боль, на лицо набежала тень. Надо было спокойно позавтракать, отложить разговор.

- Садись, кофе готов, - сказал Ян. Он поставил на стол сливки, масло и джем. – Булочки недавно испекли, тут рядом пекарня.

- В следующий раз моя очередь готовить завтрак, - отозвалась Каро, отщипывая кусочек булки. – М-м, вкусно!

В следующий раз? Значит, она готова продолжать. Идти до конца…

- Каро, я боюсь, - произнес Ян тихо. – Боюсь отдать контроль. Не потому что ты неопытная… Я никогда не любил тех, кому доверял свое тело. А душу доверил только своей жене. Ее давно нет в живых, так что я уже и забыл, каково это…

- Иными словами, у меня не будет ни того, ни другого? – осторожно спросила Каро. – Потому что ты все еще любишь свою жену?

- Я люблю тебя, Каречка. – Ян накрыл ее кисть ладонью. – Я хочу заботиться о тебе, беречь тебя. Хочу, чтобы ты была рядом. Всегда. И подчиниться тебе хочу не меньше. Меня ведет от одного твоего взгляда. Хочу принять от тебя наказание. Хочу принять от тебя боль. Но боюсь, что быть мужем и сабом одновременно я не смогу.

Это признание любви или бессилия? У Каро не хватало опыта понять, сожалеет ли Ян, что любит. Почему у нее все не так, как у людей? В ее возрасте еще хочется романтики: признания, предложения, свадьбы. А у Яна то ли все просто, то ли слишком сложно. Если любит, почему боится? Если хочет, почему отказывается?

- Мне приятно, что ты так ко мне относишься, - ответила Каро, тщательно подбирая слова. – Но не понимаю, чего ты боишься.

- Я хочу быть для тебя сильным мужчиной. Опорой, защитой, надежным тылом. И не знаю, как совмещать это с желанием подчиниться и подставить спину для порки. Я никогда не был и тем, и другим для одной женщины.

- Не узнаешь, если не попробуешь…

- Мы можем попробовать – и потерять все. Я предпочел бы оставить, как есть.

Его глаза говорили о другом. Сомнения Каро не заметила, Ян уверен в своей правоте. Страх… несколько преувеличен. Скорее, это опасение. Так дуют на воду, обжегшись на молоке. Но Яна не устраивало собственное предложение. Он просто решил, что так лучше… для них обоих.

Каро отпила кофе, поморщилась и добавила в чашку сливки.

- Значит, ты перестанешь быть мазохистом, а я так и не стану доминатрикс? – спросила она.

- Боюсь, это невозможно. – Ян сжал челюсти и обжег ее яростным взглядом.

- А-а-а… - Каро удивлялась собственному спокойствию. И радовалась, что нащупала болевую точку. – Значит, я буду пороть других мужиков. Ты не против, да?