Стивенсон между тем некоторое время внимательно смотрел на офицеров, потом пожал плечами и сказал:

— Я понимаю, это очень трудный вопрос, но мы с вами обязаны дать на него незамедлительный ответ и при этом не ошибиться. У вас есть тридцать минут на размышление. Господин полковник, вы можете курить.

Он кивнул им и прошел в соседнюю комнату.

Фонг перевел взгляд на Винь Хао, хотел что-то сказать, но только поморщился, увидев, как тот суетливо вытаскивает из кармана сигареты и жадно затягивается. Все тридцать минут они просидели молча. Фонг, отвернувшись от своего начальника и, как всегда, напустив на себя надменный вид, разглядывал потолок и задумчиво потирал подбородок. Винь Хао же с затуманившимся взглядом безвольно опустил руки на подлокотники кресла.

Вернувшись в комнату, Стивенсон не сел в кресло, а, опершись руками о стол, остался стоять и кивнул Фонгу, приглашая его высказаться первым. Фонг поднялся, учтиво поклонился, поправил ворот рубашки и, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости, заговорил:

— Господин советник, определить, предпримет ли Ханой против нас обманный маневр или нет, нужно исходя из анализа событий, происшедших после того, как нам удалось взять их резидента, то есть Чан Биня. Бинь — центральная фигура, поэтому все, что он делает, имеет определенный, я бы даже сказал, решающий смысл. Позвольте мне высказать три соображения.

Соображение первое. Если противник решит предпринять обманный маневр, то для этого он прежде всего должен знать, используем ли мы его резидента в своих целях. Он не может так легко отказаться от своих агентов. Поэтому наше намерение перевербовать резидента может быть претворено в жизнь только после того, как мы выявим всю сеть Биня. Совершенно очевидно, что противник не станет использовать этот опасный рычаг против нас, потому что не может разгадать наши замыслы раньше, чем они будут осуществлены.

Соображение второе. Решив прибегнуть к обманному маневру, противник либо сделает вид, что сдается, либо откроет нам путь, чтобы мы могли найти и выловить всех его людей. Это наиболее хитроумный способ, но противник не станет им пользоваться по причинам, изложенным в соображении первом.

Соображение третье. Поведение Биня, за которым мы ведем тщательное и постоянное наблюдение, свидетельствует, что противник захвачен врасплох. Вплоть до настоящего момента Бинь продолжает считать, что нам удалось обнаружить почти всю его сеть в городе только благодаря оплошности, допущенной кем-то из его агентов. Он не только упорно продолжает отвергать все наши предложения, но ищет способ обмануть наших людей и связаться со своими. Я полагаю, что не следует полностью исключать возможность того, что он предпримет попытку к бегству, хотя далеко ему, конечно, не уйти.

Их этого напрашивается следующий вывод: противник не намерен предпринимать обманного маневра.

Стивенсон с улыбкой кивнул, показывая, что доволен логикой рассуждений подполковника, которого он намеревался сделать своим главным и надежным помощником. Спрашивать мнения Винь Хао ему не хотелось, он наперед знал, что тот ограничится фразами, основная цель которых будет сводиться к тому, чтобы бросить тень на рассуждения Фонга.

— Что ж, — начал он медленно, — можно было бы, пожалуй, с этим согласиться, если бы не…

Он замолчал, потер подбородок и принялся расхаживать по комнате. Винь Хао уже знал, что сейчас американец разразится длинной тирадой, поэтому поудобнее устроился в кресле.

Внезапно раздался стук в дверь. Стивенсон нахмурился.

— Войдите! — громко сказал он.

Вошел помощник Стивенсона, сделал несколько шагов и остановился напротив стола.

— Господин советник, — сказал он по-английски, — десять минут назад Бинь попытался бежать. Ему удалось сбить с ног капитана Чатя, но он, в свою очередь, был нокаутирован служанкой Зен и потерял сознание. Все необходимые меры уже приняты.

— Я сейчас же еду!

Фонг, который понял содержание разговора, поднялся и последовал за Стивенсоном, тогда как Винь Хао, ничего не понимая, только удивленно глядел вокруг. Видя, что все куда-то уходят, он схватил Фонга за рукав и тихо спросил:

— Что произошло?

— Бинь предпринял попытку к бегству.

— Его схватили?

— Да. Видите, я был прав. Все, что я сегодня сказал, подтвердила сама жизнь.

Винь Хао иронически скривил губы, нахмурился и быстро пошел к своему автомобилю.

А дело было так. Утром, когда Бинь менял одежду, он снова обнаружил в кармане бумажку, точно такую же, как и в прошлый раз, без единого слова или знака. Он спокойно сел за стол и стал завтракать, а потом принялся ходить кругами по столовой.

«В чем же дело? На той бумажке я нарисовал круг и в нем квадрат. Если бы это была связь от Ту, то я непременно бы получил ответный пароль. Почему в моем кармане опять оказалась чистая, без единого знака бумажка? Противник решил проверить мою реакцию? Может быть, ведь Зен — их человек? Они боятся что-либо проставить на этой бумажке, потому что могут тем самым себя разоблачить, но продолжают вкладывать ее, чтобы я строил всяческие предположения? Или Ту в чем-то сомневается, поэтому и вынужден поступать таким образом? Нет, пожалуй, оснований считать так нет. Обнаружив нечто сомнительное, Ту непременно попытался бы все выяснить другим путем. В установлении связи такая неопределенность непростительна. У Ту большой опыт подпольной работы, и он никогда не стал бы так путаться. Для верности ответим также, как и в предыдущий раз. Пока не надо делать поспешных заключений, через два-три дня все должно проясниться».

Он зашел в спальню, прилег на диван и принялся просматривать газетные заголовки. Взглянул на часы: восемь часов десять минут.

Все последние дни он чувствовал напряжение и беспокойство. То и дело нажимал на кнопку звонка, вызывая того или другого, потом прогонял всех, потом снова звонил, вызывал. А иногда по целым дням вообще никого не хотел видеть. Наверняка Стивенсон торжествует, полагая, что его метод воздействия на нервы противника достиг своей цели, думал он. Ну что ж, пусть потешится! Зато в эти несколько дней Биню удалось выяснить распорядок работы обслуживающего персонала.

Наиболее тщательно дом охраняли с десяти утра и до трех дня, а потом с шести вечера и до семи утра следующего дня. В остальное время надзор осуществлялся не столь строго. Особенно это было заметно с семи и до десяти утра, когда охранники собирались на первом этаже поболтать с девицами. Один только капитан Чать, как всегда весь в черном, бродил по комнатам верхнего этажа. Всякий раз, когда Бинь открывал дверь столовой и выходил в коридор, Чать буквально через несколько секунд оказывался почти рядом и вежливо, склонив голову, просил Биня вернуться в отведенные ему комнаты.

Перед тем как начать действовать, Бинь решил немного отдохнуть и набраться сил. Он лег на кровать, закрыл глаза и пролежал так около пяти минут. Потом встал, надел мягкие вельветовые туфли, острожно открыл дверь столовой и вышел в коридор.

Здесь не было ни души. Он осторожно двинулся в сторону лестницы. Как он и ожидал, не успел он сделать и нескольких шагов, как за его спиной раздалось тихое покашливание. Он резко обернулся. В нескольких метрах от него стоял Чать, как всегда вежливо наклонив голову и сложив руки. Бинь сделал страшные глаза и рявкнул:

— Я запрещаю вам проделывать ваши штучки! Сколько раз вы меня пугали! Я пожалуюсь господину Стивенсону!

Он нервно сунул руку в карман, вынул пачку сигарет и зажигалку. Руки его заметно дрожали, он не удержал зажигалки, и она упала на пол. Чать быстро подбежал и наклонился, чтобы поднять ее. Но не успел он еще коснуться пола, как Бинь правой рукой нанес ему сильный удар в затылок, а левой ногой с размаху ударил в правый бок. Чать упал ничком и лежал, не двигаясь и не издавая ни звука. Бинь присел над распростертым на полу Чатем, обыскивая его. Оружия не было. Ну что же, нет так нет.