Но не ссориться же мне было с Катериной и Крисей! Я уж больше в дела Европы не вмешивался.
3
Знакомство Европы с нашими собаками произошло в первый же погожий день.
Европа вышла на порог. Солнышко пригрело, было светло и тепло. Кошечка с наслаждением потянулась. Огляделась. На пристенке, возле которого стояли собачьи миски, чирикали воробьи. Кошка припала к земле. Началась охота.
«Простите, барышня, что вы тут делаете?»
Европа оглянулась.
«Прочь, прочь!» — фыркнула она, увидев Чапу, который приближался к ней, вежливо виляя хвостиком.
«Не надо плеваться, это нехорошо, — заметил ей Чапа и попятился. — Очень прошу меня извинить, но я хотел бы выяснить, откуда вы, барышня, взялись?»
«Из дома я пришла, из дома!» — объясняла ему Европа.
«Видите ли, мы, собаки, не верим никому до тех пор, пока не удостоверимся лично. Разрешите…» — шепнул Чапа и вытянул к кошке морду.
Понюхал. Но еще не поверил:
«Как будто пахнет нашей хозяйкой… И кухней… Простите, пожалуйста…»
И снова придвинулся ближе. Обнюхал кошечку с ног до головы.
«Да, да, да! Странно, но факт! Несомненно, несомненно! — удивлялся он и придвинул нос к самой кошачьей мордочке. — Молоко, слышнее всего молоко. Ну что ж, молоко тоже неплохо, хотя я предпочитаю мясо».
Он лизнул котенка в ухо.
«Простите, я умываюсь сама!» — пискнула Европа.
Но не отодвинулась. Чапа, пес веселый и вежливый, решил, что теперь, когда знакомство состоялось, можно и поиграть.
«Так вы охотились на воробьев? Вы совершенно правы! Эти бездельники вечно все таскают у нас из мисок! Айда за ними!»
И с такой готовностью бросился на воробьев, словно веселее игры не было. Прыгал, бегал. Оглядывается, а Европа не тронулась с места.
«Надоело вам, барышня? Тогда поиграем во что-нибудь другое. Я тоже не очень люблю гоняться за птицами. Еще ни разу не Удалось мне ни одной поймать, — признался он откровенно. — Так во что будем играть? Я больше всего люблю французскую борьбу. Кто положит другого на лопатки, тот и победил. Поиграем? Ладно? Начали! Внимание!» И прыгнул на Европу.
Он моментально прижал ее к земле, кошка жалобно запищала.
«Защищайся, что ж ты!» — уговаривал ее Чапа и делал вид, что собирается ее укусить. Но кошечка плакала все жалобнее.
«Пусти, пусти! — кричала она. — Отстань!»
Чапа отскочил. Кошечка села и не на шутку разревелась.
«Никогда не думал, что ты такая плакса, — удивлялся Чапа. — Больно тебе? Что ж ты молчишь? Ну и странная ты личность!»
На дворе появились остальные собаки, и Чапа поспешил сообщить им новость:
«Знаете что? Тут есть какое-то такое, пахнет Крисей и теткой Катериной, ест только молоко и хнычет ни с того ни с сего!»
«Где, где?»
«А вон на завалинке. Слышите, как ревет?»
«Это кошка», — говорит Тупи. Он был солидный пес и Чапу ни во что не ставил.
«Кошка, кошка»! — передразнил с возмущением Чапа. — Ты погляди, как пахнет!»
Все собаки направились к рыдавшей Европе. Обнюхали ее сперва издали, потом долго водили носами по ее шерстке.
«Ну что? Ну что?» — допытывался Чапа.
«Гм, гм! Пахнет нашим домом, это точно».
«Так что же?»
«Так, значит, это наша кошка», — решил Тупи, самый сильный и самый старший.
«Понятно, наша», — согласились другие собаки.
«А как с ней играть?» — добивался Чапа.
«Никогда не играю с кошками», — с достоинством отвечал ему Тупи и пошел прочь.
За ним остальные.
Вот как Европа была принята на дворе. Обращались с ней вежливо, но и только.
Один Чапа завел с ней дружбу. Он был ужасный лакомка. Стоило звякнуть тарелкой, чтобы он все бросил и помчался на террасу, где мы в хорошую погоду ели. В этом отношении Европа ему не уступала.
Задолго до начала завтрака, обеда и ужина оба они уже сидели на террасе на скамейке.
— Ну, гости уже тут! Надо поторапливаться, — говаривала Катерина, заметив эту парочку.
И надо признаться, что они никогда не отнимали друг у друга кусков. Чапа только всегда проверял, что получила Европа, обнюхивая ее мордочку, когда она кончала есть.
«Ага, знаю, булка! С маслом! И мне, и мне!» — просил он, заглядывая нам в глаза и переступая от волнения с ноги на ногу.
Ворчал порой на Европу лишь один соседский Лорд, пес глупый и грубый, готовый жрать с утра до вечера. Он не позволял ей подходить к собачьим мискам.
Исподлобья глядел он на приближавшуюся Европу:
«Ты зачем? Не трронь! Пошла вон!»
И раз даже укусил ее. Европа закричала. Тут за нее вступился Тупи.
«Наш кот, — говорит он Лорду, — или не наш?»
«Ваш, но нечего ему тут вертеться!»
«А миска твоя?»
«Моя!»
«Ах, так?!» — крикнул Тупи, и в мгновение ока Лорд очутился на земле вверх ногами.
«Ай-ай, больше не буду!» — скулил он.
«Смотри у меня», — пригрозил Тупи и пошел прочь.
А Европа сидела на крыше сарая и старательно умывалась.
С тех пор она могла делать на дворе все что хотела и так сжилась с собаками, что спала всегда исключительно в собачьей конуре.
Только раз у нее с собаками едва не вышел скандал. И из-за чего? Из-за мыши.
Вот как это было.
В одном месте пол сарая прогнил. И возле этой дырки Европа просиживала целыми часами. Она чуяла мышей. Но вместо того чтобы тихонько сидеть и терпеливо ждать, когда мышь выйдет из норки, она сама залезала в дырку. Только хвостик ее виднелся.
Однажды входит в сарай Куцый, приятель наших собак. Видит Европин хвост, мелькающий в отверстии.
«Кошечка, что ты там делаешь?»
Европа вышла из норы и на него с упреками:
«Ты мою мышь спугнул! Это ты во всем виноват!»
Куцый заглянул в дырку, понюхал.
«Есть, — говорит, — есть там мышь, не сомневайся».
«Я сама знаю, — говорит Европа, — третий день уже сижу у этой дырки».
«Да? — усмехнулся Куцый. — И до сих пор ее не поймала?»
«Попробуй сам!» — буркнула Европа.
Куцый ничего не ответил. Он повернулся и ушел. Подождал, когда Европа выйдет из сарая во двор. Шмыг туда! И уселся перед норой.
Ждет Куцый и ждет. Выглянула мышка. Куцый не шевельнется. А когда осмелевшая мышь начала подбираться к миске, пес — хап! — и сцапал ее.
С мышью в зубах он вприпрыжку выскочил во двор. Сбежались все собаки. Куцый милостиво позволил им обнюхать мышь.
Лорд хотел ее отнять. Больше в шутку, чем всерьез, потому что собаки неохотно едят мышей. Началась гонка по всему двору.
Вдруг на крыше сарая появляется Европа.
«Отдай мышь! Это моя мышь!» — кричит она Куцему.
Куцый не обращает внимания и продолжает носиться по двору. Увертываясь от Тупи, он оказался как раз под сараем.
Только этого Европа и ждала. Камнем свалилась она на собаку. Куцый бросил мышь. Пустился наутек. Но кошка вцепилась ему в затылок. Куцый — давай бог ноги. А Европа сидит у него на шее и лупит по морде!
«Ай, ай!» — скулит Куцый. Рванулся, подскочил, сбросил с себя кошку — и поминай как звали.
Европа — за ним. Проводила его до самых ворот.
«Ну, ну, ну! — сказал Тупи. — Дала она ему взбучку! Я сам видел, как у него из носа кровь шла. Надо с кошкой поосторожнее!»
Европа вернулась запыхавшись. Подбежала к собачьей миске и принялась лакать похлебку.
«Такая маленькая и такая отчаянная!» — удивлялся Тупи, наблюдая за кошкой.
И хотя он не мог спокойно видеть, когда другой ест, — только высунул язык и облизнулся. А к миске подойти не посмел.
…Европа росла. Она перестала быть котенком, превратилась в красивую кошку.
С собаками она совсем сжилась. И многому от них научилась.
Даже ласкалась она так, как не ласкается ни одна кошка. Она не только терлась о людей, мурлыкала, танцевала кошачьи танцы, переступая с ноги на ногу, выгибаясь, извиваясь. Ведь это делает каждая кошка, правда?
Но Европа делала то, чего ни одна кошка не делает. Она лизала нам своим розовым язычком руки, щеки! Видали вы таких кошек?
