— Мартин ничего не украл! Ничего не украл! Ничего не украл!..

Томико Инуи

ДРОЗДЫ

Кадзуко с шумом раздвинула дверь в прихожую и сразу же почувствовала запах жаркого. Неужели гости? Она быстро вымыла руки и побежала в столовую, где собралась вся семья.

— Что так поздно, доченька? А к нам дедушка из деревни приехал…

Перед низким столиком, на том месте, которое обычно занимал отец, скрестив ноги, сидел загорелый старичок в деревенской одежде. Вид у него был усталый.

— Где ты так долго пропадала? — нетерпеливо спросил ее Дзюн, младший братишка.

Кадзуко поклонилась дедушке, которого видела впервые.

— Делом была занята, — ответила она брату. — Не гуляла же. И узнала кое-что интересное…

Остальное Кадзуко хотела рассказать маме. Мама наполнила чашку Кадзуко рисом.

— А что интересное? — не унимался Дзюн.

— Я слышала птичьи голоса. Настоящие птичьи голоса. Их записали на пленку в горах.

За ужином Кадзуко всегда рассказывала, что с ней случилось за день. Так уж повелось в их доме.

— Знаешь, мама, сегодня мы были в кружке любителей птиц. Нас пригласил туда студент Оно. Ну, тот, что живет в доме Итиро. Вообще-то это кружок для взрослых… Но нам тоже дали послушать голоса птиц, показали разные чучела. 1 ы видела дроздов, мама? Оказывается, их всегда ловили сетями, и до войны и раньше, и почти всех истребили. Но вот уже пять лет, как существует закон об их охране. И их снова стало больше.

— Да, я где-то слышала об этом, — сказала мама.

— Но знаешь, мама, в последнее время появились люди, которые говорят, что нужно отменить этот хороший закон. Они говорят, будто дрозды приносят вред посевам.

— Но мы учили в школе, что дрозды полезные птицы. Они едят вредных насекомых, — вмешался в разговор Дзюн.

— А знаете ли вы, что ловля дроздов — это единственный промысел для некоторых людей в горах? — вмешался в разговор дедушка. — Больше им не на что жить.

— Но нам говорили в школе… — хотела было возразить Кадзуко, но дед перебил ее:

— С давних пор в горах ставили сети на птиц. Ведь земли-то там мало. Чем жить будешь? После войны это дело запретили. Однако некоторые тайком ловят дроздов и продают в городе. И мне кажется, многие в Токио были бы недовольны, если бы они не смогли купить дроздов. Ведь они очень вкусные.

«Дрозды вкусные?.. Что это он говорит, даже слушать жутко», — подумала Кадзуко.

— Для тех, кто пьет саке, нет закуски вкуснее, чем дрозды, — поддержала деда мама.

На глазах Кадзуко навернулись слезы: как могла ее мама сказать такое!

В углу комнаты стоял старый мамин шкаф. Только сейчас Кадзуко заметила, что он похож на шкафы с чучелами птиц, которые она видела сегодня в кружке любителей птиц. Вдоль стен стояли коричневые шкафы с экспонатами. Старый служитель открыл им несколько из них. Там, словно живые, стояли разные птицы.

А когда ребята увидели витрину с южноамериканскими колибри, у них просто дух захватило от изумления. Как они были великолепны, эти птички! Золотистые с голубым отливом, к рас новато-зеленые, напоминающие по цвету радужных жучков-листогры-зов, с лиловым хохолком на голове в виде короны, они сверкали, как драгоценные камни.

Пение птиц они слушали в большой комнате на первом этаже. Можно было закрыть глаза и слушать, как поют птицы где-то в горах, где журчит горная речка.

«Слышите, это зорянка, — радостно пояснял всем человек, записавший все это на пленку. — А вот запела малиновка».

«А это зяблик поет».

«Да что вы, это не зяблик!» — спорили взрослые, словно дети.

Потом встал человек и тихим голосом стал говорить о дроздах.

«Некоторые люди, — говорил он, — заявляют, будто дрозды приносят вред посевам и поэтому-де нужно отменить закон, запрещающий охоту на них. Но знатокам птиц ясно, что разговоры о вредности дроздов — ерунда. Если закон будет отменен, многие снова будут ловить дроздов сетями. Возьмем, к примеру, журавля. Ведь когда-то Япония была царством этих птиц. Во времена Эдо журавлей было множество. Охота на них тогда была запрещена. С конца прошлого века журавлей становится все меньше и меньше, и теперь их можно увидеть только в деревне Ясиро, в провинции Ямагути да еще в двух-трех местах. Когда они, усталые, прилетали из-за Японского моря и опускались на берег, люди тут же хватали их. Потому-то они и стали сейчас редкостью. Так и с дроздами будет. Их станет все меньше и меньше прилетать в Японию, и тогда, сколько ни ратуй за них, сколько ни оберегай, будет поздно. Некоторые говорят, что дрозды выводят молодняк в холодной Сибири, а не в Японии, поэтому-де в нашей стране можно и охотиться на них. Однако чем меньше дроздов улетает в Сибирь, тем меньше их прилетает обратно».

Когда ребята возвращались домой с занятий кружка, Итиро предложил: «Давайте пошлем письмо министру земледелия. Попросим его не отменять закон об охране дроздов».

«Давайте, — тотчас же согласилась Митико. — Завтра же на классном собрании всем и скажем об этом».

«И я дома расскажу и попрошу всех выступить против отмены закона», — решительно сказала тогда Кадзуко…

А теперь… Дедушка вон что говорит, а мама, всегда такая добрая и внимательная, на этот раз оказалась на стороне торговцев жареными дроздами!

Кое-как дожевав рис, Кадзуко поблагодарила за угощение и поспешила выйти из комнаты.

На следующий день во время большой перемены на спортивной площадке Митико спросила Кадзуко:

— Что у вас дома сказали о дроздах?

— У нас? Папа приехал поздно, а мама нас не поддержала…

— Как это — не поддержала?

— Да так вот, не поддержала, и все. И вообще я что-то уж и не знаю, как быть…

— Почему? Правда, и мой отец тоже сильно рассердился, когда я ему рассказала обо всем. «Не ребячье это дело, — сказал он, — совать свой нос в политику или в законы».

— Вы что же, не собираетесь рассказать ребятам о дроздах? — недовольно спросил Итиро.

— Откуда ты взял? — ответила Митико.

Итиро не унимался:

— Так выступите вы на собрании или нет?

«Что же я могу сказать?» — подумала Кадзуко. Ее одолевали сомнения. Вчера вечером она невольно подслушала разговор отца с дедом. Оказалось, что дедушка приехал к отцу, чтобы взять у него немного денег взаймы. Крестьяне, у которых было очень мало земли, решили купить сообща коров и организовать кооператив по продаже молока. Однако они истратили деньги на холодильник и другое оборудование, рассказывал он, залезли в долги, а правительство и не собирается выполнять обещание о ссуде.

Конечно, она не хотела, чтобы изменили закон, запрещающий охоту на дроздов. Ведь тогда дроздов совсем истребят и они больше не будут прилетать в Японию на зимовку. Но она знала теперь, как тяжело живется крестьянам. Она не могла не задуматься над словами деда, что многие люди вынуждены ловить и продавать дроздов, чтобы самим не умереть с голоду…

— Ты что, онемела? Вот уж не знал, что ты такая трусиха, — сказал Итиро. И, сделав сальто на турнике, сердито спрыгнул на землю, так что турник задрожал.

— Неправда, я не трусиха…

— Ты как флюгер на крыше. Вчера больше всех возмущалась, а сегодня… — презрительно бросил Итиро.

«Ничего-то ты не знаешь! Ты и понятия не имеешь, как живется крестьянам», — подумала Кадзуко.

Разозлившись на Итиро, она решила спрыгнуть по другую сторону от турника и, перевернувшись на перекладине, хотела ухватиться за нее обеими руками, но сорвалась и тяжело упала на песок. В глазах у нее потемнело, голова закружилась.

Через несколько минут ее уже несли через шумный школьный двор в кабинет врача. Там ей дали красные сладковатые пилюли, положили на кушетку. Кадзуко изо всех сил старалась сдержать слезы, но то и дело всхлипывала. Незаметно для себя она заснула.

А когда проснулась, солнце было уже высоко.

Во дворе раздавались веселые крики ребят.