Вспоминаю сейчас всё это и понимаю, что всё, что я о них знаю, я знаю от Миши. Он мне всё это рассказывал.
В последние дни, когда он уже отправил свою Настю домой, мы сидели на детской площадке, втроём. Я не знала ещё, что они уезжают, Матвей мне ничего не говорил.
Ночь глубокая. Кроме нас — нет никого. Я катаюсь на качельках, держу в руках одноразовый стакан с вином и молчу. Мне неспокойно. Они тоже молчат…
Миша первый начал:
— Катюш, нам нужно будет уехать в ближайшее время, — мне становится необъяснимо больно, даже плохо, от его слов.
Смотрю на Матвея — он сидит, опустив голову. Не смотрит на меня.
— Вернётесь? — спрашиваю у Миши.
— Конечно, — уверенно отвечает он, а Матвей встаёт и обнимает меня со спины.
— Правда? — всхлипываю.
— С ума сошла, — Миша поднимается, подходит ко мне и наклоняется. Смотрит в глаза. — Не сомневайся даже. С другого конца света, пешком придём… — присаживается на корточки. — Так получилось Катюш. Знаешь, мы не самые благополучные ребята… — молчит, — наворотили дел. Но я всё исправлю, обещаю тебе.
Хочется спросить у него: что случилось? Но я не могу. Застрявший ком в горле не даёт вымолвить ни слова. Сглатываю слёзы, запивая их вином, чтобы не разрыдаться в голос.
Он чувствует моё состояние и замолкает. Больше ничего не говорит. Только гладит меня и смотрит. Его глаза блестят — это от вина и от падающего на нас сейчас, яркого света полной луны, думаю я. Или от моих слёз, никак не желающих заканчиваться.
Матвей мне так ничего больше и не рассказал. Просидел весь вечер молча. Иногда подходил, прижимал меня к себе, закапывался носом в моих волосах с шумом вдыхая мой запах, и уходил в сторону покурить. А потом забрал и не выпускал из рук до утра…
Я про него почти не вспоминаю, последнее время…
На дерево под окном, распускающего, сейчас свои первые, весенние листочки неожиданно залетает красный воздушный шарик-сердечко. По тротуару бегает маленькая девочка и показывает на него ручками, заливаясь звонким хохотом, который я слышу в открытое окно, своего десятого этажа.
Смотрю на них в окно и губы сами растягиваются в улыбке.
Никому не позволю испортить мне это волшебное время года. В этот период со мной происходит только всё самое лучшее. Прошлый год был исключением.
Не сомневаюсь больше ни в чём. Я должна его увидеть. Не могу больше ждать. Завтра же займусь этим вопросом…
Звонок в дверь. Доставка.
Так быстро?
Глава 35
— Доставку заказывали? — голос его срывается и сипит, привычная улыбка замирает на полпути и выглядит немного неестественной…
Я закрываю глаза и делаю шаг назад, не веря в происходящее…
— Катюш, посмотри на меня, — подхватывает на руки, легко касаясь моих губ своими. Зажмуриваюсь ещё сильнее, как будто чего-то боюсь. Обвиваю его шею руками, утыкаясь носом в его висок…
…и дышу, дышу, дышу… Не могу надышаться. Никогда не думала, что запах может так сводить с ума.
Я часто представляла нашу встречу и думала — мы разорвём друг друга, когда, наконец, это произойдёт, но сейчас мы просто стоим, крепко сжимая друг друга в объятиях. И молчим…
Только дыхание наше и стук сердец в унисон, нарушает сейчас гробовую тишину…
Я боюсь говорить, боюсь посмотреть на него, даже дышать боюсь, чтобы не спугнуть эти долгожданные мгновения. В голове удивительная пустота. Уверена лишь в одном — не хочу его отпускать… Никогда. Сжимаю его бёдра своими ногами, так сильно, как только могу…
Он же с дороги — осеняет. Со страхом открываю глаза, всё ещё опасаясь, что это сон, и, наконец, смотрю на самого родного человека во вселенной:
— Хочешь чего-нибудь, — первая фраза.
— Хочу. Очень. — и больше не ждёт…
Жадно впивается в мои губы и начинает пошло вылизывать мой рот своим языком, теряя контроль… И яслетаю с катушек, вслед за ним…
— Ещё, — прошу, когда он отрывается от моих губ на мгновение, чтобы стащить с меня остатки одежды…
— Я сейчас взорвусь, — хрипит мне на ухо и помогает мне раздеть себя…
И целует. Целует. Целует, вынося мне своими поцелуями напрочь мозг…
Подхватывает на руки, осторожно укладывая на кровать и резко врывается, пронзая насквозь…Не останавливается ни на минуту. Двигается. Двигается. Двигается, наращивая запредельный темп…
Он сильнее, жёстче, требовательнее…Он откровеннее и даже развратнее. Он совсем не няшка сейчас, каким я его всегда знала. Он другой…
Останавливается на мгновения, слизывая с моей груди капельки пота, аккуратно массируя пальцем тугое колечко:
— Катюш, останови меня, если тебе что-то не нравится…
Мне всё нравится. Я подаюсь ему навстречу и взрываюсь с такой силой, что меня выгибает дугой… Я, как будто, теряю сознание, паря в невесомости, с силой сжимая его в себе…
Слышу его стон, сквозь туман… Чувствую его руку на клиторе, продлевающую моё наслаждение. По теплу на животе и запаху спермы понимаю, что он кончил. Но глаза открыть не могу. Так и лежу с закрытыми глазами, продолжая пульсировать и дрожать…
— Катя… — чуть слышный шёпот и я резко распахиваю глаза. — Люблю тебя, — читаю по губам…
Вздрагиваю от его признания. Сама глаз оторвать от него не могу…
Он сидит, чуть отклонив назад, своё идеальное гибкое тело, придерживая мои бёдра своими сильными руками, с чётко очерченными бицепсами, и смотрит на меня таким взглядом, что мир переворачивается с ног на голову…
Он так неожиданно изменился. Его мальчишеское, худощавое тело, обросло красивыми рельефными мышцами. Его тёмные, почти чёрные волосы, отросли и спадают на лоб красивыми прядями. И глаза его нереальные, стали как будто ещё глубже… Чем от там занимался всё это время?
Ставлю свою стопу на его грудь, чуть поддавливая, пробуя на прочность его мышцы.
Он тут же берёт её в руку и припадает к ней губами…
— Мы предохраняемся? — спрашивает, отрываясь от моей ноги.
— Вовремя вспомнил… — улыбаюсь и ставлю ему на грудь второю ногу.
— Не успел, прости, — переключается на вторую ногу…
— Я не пью таблетки…
— Я помню, — даже не удивилась его осведомлённости.
— Ты сбежал? — смотрю ему в глаза и он, наконец, взрывается своим заразительным смехом, прижимая мои стопы к груди двумя руками.
— Я договорился Катюш, подписал договор о сотрудничестве на два года, до конца срока. Они сразу предлагали, но мы никак по срокам сотрудничества не могли договориться. Получилось уменьшить только в два раза. На большее не пошли. Так что теперь я консультант по кибербезопасности… — нежно покусывает пальчики между делом, — я не сбежал, всё честно.
— Смотри у меня, — показательно медленно облизываю губы и прищуриваюсь, — а то сворую любимый лифчик у соседки и пойду за тобой, не отвертишься…
— Иди ко мне, — протягивает руки, еле сдерживая хохот… — не разрешаю тебе чужие лифчики воровать…
— Тебя никто не спросит, если что… — протягиваю руки…
— Никогда, — шепчет, подхватывая на руки и унося в душ.
И больше не спешит никуда…
Ласкает неторопливо, нежно и в то же время так дерзко и откровенно, что с другими могло бы показаться неловким, но не с ним. С ним я не чувствую неловкости. Всё так естественно и просто, что я позволяю ему всё. От его умелого языка и обжигающего дыхания тело лихорадит и трясёт. Он ненасытен, неутомим и… голоден. Я тоже…
Мы почти не разговариваем сегодня. Нам не до разговоров…Не можем оторваться друг от друга, надышаться друг другом не можем, натрогаться не можем…Нам мало…
Иногда я спрашиваю его о чём-нибудь:
— Ты правда не знал, что я не уехала?
— Не знал, — отвечает коротко и сильнее прижимает к себе. Замирает. А потом просто выдыхает моё имя и начинает опять целовать…
Отвечаю ему, забывая про вопросы, да и ответов почти не помню. Ничего страшного, у нас впереди ещё куча времени. У нас вся жизнь впереди…
— Это ты заплатил той женщине на Ташкенской? — мы уже просто лежим, крепко обнявшись. Сил нет. Но мы так и не насытились друг другом…
