Ее пальцы играли его роль, поглаживая и разминая, и она слышала его голос в своей голове.

«Впусти меня», — попросил он, и она сделала это. Тело, разум и сердце, он наполнял ее, пока не ушел.

— Я люблю тебя, — прошептала она в темной ночи, когда его пальцы накрыли ее, и она выкрикивала его имя.

Джулиет вспомнила, как смотрела на него, когда уходила, запомнила цвет его глаз, четкую линию его подбородка и изгиб его улыбки. Как же она тосковала по его губам, но он исчез в темноте, поглощенный густой листвой в ее сознании, и, оставив ее блуждать, опустошенной, скучающей по нему.

Джулиет

Я упала на кровать, отскакивая от твердого матраса. Мои глаза мгновенно закрылись, когда меня окутало мягкое удобство толстого пухового одеяла и легкий островной ветерок, дующий через балконную дверь. Кровать представляла собой большое творение с толстыми слоями прозрачной сетки, служившими балдахином над головой и привязанными к четырем столбам.

— Один час. Потом время в бассейне, — рявкнул Миллер, хлопнув меня по заднице и направляясь в соседнюю комнату. Мы вылетели самым ранним рейсом — в шесть часов утра — и через одиннадцать часов, наконец, прибыли на место. Я перекатилась на бок и уставилась в окно на все еще яркое вечернее солнце. Горный пейзаж заполонил мою память. Закрыв глаза, я глубоко вдохнула, и богатство тропического цветочного аромата переполнило мои обонятельные рецепторы. И резко распахнула глаза. Во рту появился вкус свежих фруктов. Все чувства напомнили мне еще один остров.

А все остальное напоминало мне о нем.

Мои колени прижались к груди, и я потерла левую часть груди, отозвавшуюся знакомой болью. Я не думала, что у меня хватит сил его увидеть.

Через час я это сделаю.

В своем новом желтом бикини я сидела на шезлонге рядом с Миллером и потягивала свой второй ромовый пунш. Бассейн был заполнен задержавшимися детьми и немногочисленными взрослыми. Миллер и я хихикали из-за неподходящей формы купальной одежды на отдыхающих определенного типа телосложения. Миллеру было все равно, какой у вас размер, и я всегда была одним из тех, кто пропагандировал, что женщины должны следить за своим телом, но мы оба согласились в том, что одежда должна подчеркивать формы. Женщина постарше в купальнике и трусиках с красным шнурком нам не показалась привлекательной.

Я услышала всплеск в бассейне, всплеск опытного ныряльщика, рассекающего поверхность воды. Эхо трамплина все еще звучало в воздухе. И почувствовала, как каждая женщина вокруг меня медленно затаила дыхание. Даже Миллер оживился и удивленно огляделся. И тогда я его увидела.

Он вырвался на поверхность в нескольких метрах от того места, где нырнул, и поднялся из воды, как бог океана. Но оставался по пояс в воде, и ручейки, стекающие по его телу, производили впечатление водопада, струящегося по камню. Женщина слева от меня уронила свой стакан. Женщина справа ахнула. Я не отрывала от него глаз. Длинные мускулистые руки поднялись из бассейна, и слишком знакомо прошлись по голове. Мужчина откинул назад волосы, другой рукой зачесал их. Тогда я заметил татуировку на его боку. Под его рукой слева от сердца были выгравированы две строчки сценария, которые невозможно было прочитать на таком расстоянии.

Он начал медленно идти в том же направлении, где я сидела, и мое сердце забилось прямо в горле. На мне была шляпа, защищающая от солнца, и я потянулась вверх, чтобы опустить поля, а затем спустилась ниже на сиденье. И не сводила с него глаз, но не хотела, чтобы он меня видел. Я склонила голову влево, но мои глаза не могли оторваться от мужского явления. Он прижался к краю бассейна и вытянул длинные руки, чтобы приподнять свое тело, явив плавки черного цвета в европейском стиле. По его бедрам текли струйки воды, и я сглотнула. Несмотря на два стакана рома и бутылку воды, мне хотелось пить, очень хотелось пить. Пришлось сжать колени вместе, а пульс моего сердца был таким сильным, что я беспокоилась, как бы окружающие не услышали этот грохот.

Он остановился у края бассейна, поправляя резинку своих плавок на бедрах, прежде чем потянуть за низ, и тут подошла женщина с полотенцем. Высокая, худая блондинка, я сразу ее узнала. Друг семьи. Та, с вечеринки, с сердитыми глазами. Она хихикнула, хлопая его по груди. Он схватил ее за запястье, потянул вперед и прижал ее руку к своей коже.

— Я не могу смотреть, — всхлипнула я, еще больше повернув голову и потянув за полы шляпки, чтобы прикрыть глаза.

— Этти, — вздохнул Миллер рядом со мной, но я отказывалась смотреть. И просто не вынесу, если он ее поцелует. Каждый его шаг был так похож на то, как это было со мной. Если он прикоснется к ее челюсти так же, как к моей, и притянет ее к себе для поцелуя, это станет для меня концом.

— Этти, ты его видела? — Миллер выдохнул, говоря приглушенным голосом.

— Видела. — Я отвернулась, а Миллер повернул голову ко мне.

— Что не так? — Миллер сел прямо и перекинул ноги через шезлонг.

— Я собираюсь вернуться в комнату. Я устала.

Миллер оглянулся в направлении Така и женщины, а затем снова повернулся ко мне.

— Это он. Это Так Корбин, не так ли? — Миллер подтвердил то, что я уже знала.

Это был он, и он меня не заметил.

Так

— Эбби, я же говорил тебе, что я не буду здесь играть в это, — отрезал я, схватив ее за запястье и притягивая к себе. Я был зол. Джулиет была здесь, но не приходила ко мне. Она зарегистрировалась, и мне сказали, что девушка спустилась к бассейну, но я ее не видел. Три бурбона, и моя голова уже кружилась. Я решил, что мне нужно окунуться, чтобы остыть. Эбби последовала за мной. Так же, как она последовала за мной на Санта-Крус.

Гудвины были друзьями нашей семьи всю жизнь. Их семья, таких же голубых кровей как Корбины, поселилась в Вирджинии много веков назад. Эбби нравилось думать, что мы созданы друг для друга, обручены еще с колыбели и все такое пошлое дерьмо. Я знал лучше. Хотя в детстве мы были друзьями по играм, в которые нас заставляли забавляться вместе наши родители, и были из одного и того же социального круга, мы с Эбби не были похожи. Она была светской львицей. Ей нужны были большое кольцо, шикарная свадьба и счет на безделье. В моем представлении с этим она никуда не годилась. О том, чтобы трахнуть ее не могло быть и речи. Но это не помешало ей стать моей спутницей, когда мои инвесторы настояли, чтобы я предоставил ее им для развлеченья их жен. Это также послало ей неверное сообщение.

— Друзья, — напоминал я ей почти каждый раз, когда обращался к ее услугам, чтобы сопровождать меня.

— Друзья, — соглашалась она, но ее глаза говорили мне обратное. Это одна из причин, по которой я не пригласил ее в эту поездку. И это одна из причин, по которой она последовала за мной.

— Возможно, тебе понадобится друг, — сказала она, когда приехала без предупреждения и поселилась в комнате рядом со мной. Эбби пробыла здесь почти неделю и дважды пыталась убедить меня уложить ее в постель — без всяких условий. Как будто она почувствовала, что единственный человек, которого я хотел связать с собой, будет на курорте. Только этот человек меня избегал.

Ногти Эбби впились в мою кожу, и она подошла ко мне ближе.

— Черт побери, Эбби. Не играй так.

— Кто она? — спросила Эбби, пока я поглядывал за край террасы у бассейна, опасаясь, что Джулиет действительно может стать свидетелем флирта Эбби.

— Кто? — Я снова обратил внимание на ее карие глаза.

— Девушка, которую ты ищешь. Кто она? Кого ты хочешь? Я могу быть ей для тебя.

— О, Эбби.

«Ты никогда не сможешь быть моей Мышкой», — подумал я.

— Это не так, — произнес я, отпуская ее запястье и беря предложенное полотенце.

— Я могу!

Я отвернулся, вытирая полотенцем грудь и руки.

— Когда ты закончишь, им придется вымыть террасу у бассейна, — поддразнила она.