Он глубоко вздохнул.

— Мне жаль, что я снова повел тебя по этому пути. Нужно было спросить тебя, хочешь ли ты вообще туда поехать. Я больше не пойду в «Последствие». Продам клуб к чертям собачьим. Вся прибыль пойдет для «Мышеловки». Я не хочу оглядываться назад, но у меня внезапно возникли проблемы с продвижением вперед, как я обещал.

Слезы застилали мои глаза, когда я кивнула. Вот он. Человек, которого я знала, одновременно говорил и разбивал мое сердце. Так обвил руки вокруг меня, и я прижалась губами к голой коже его груди. У него перехватило дыхание, и я подумала, помнит ли он, когда я сделала это в первый раз.

— Я безумно люблю тебя, — прошептала я, желая передать слова ему. Я знала это тогда, когда сделала то же движение. Знала это сейчас и знала, когда он оставит меня, я все еще буду чувствовать то же самое. Навсегда.

Удивилась ли я, что утром его не было? Мне хотелось думать, что да, но это не так. Сердцем чувствовала, как это происходит. Прежде чем мы перешли в новый клуб, он ускользнул от меня. После того, как наш мир рухнул, он дал мне вчера вечером утешение, чтобы очистить память. Но этого было бы недостаточно. Невозможно было стереть все, что произошло. Мне нужно только смириться с этим, как когда-то.

Я медленно встала, мое тело страдало из-за быстрого секса в гостиной, а затем из-за медленных занятий любовью, которые у нас были до поздней ночи. Ему потребовалось время, чтобы войти в меня, вытягивая из меня каждую нить удовольствия. Бедра кружились в мелодичном ритме. Лисица соблазняет своего охотника. Змея очаровывает свою добычу. Мы были одним целым, но были разными. Вещи были не такими. Он никогда не был таким нежным. Казалось, он запоминал меня. Медленное движение по проселочной дороге, осторожное движение на поворотах и любование пейзажем. Его губы скользили по мне, не оставляя ни одной части меня не поцелованной, не обнаруженной. Я почувствовала покалывание, каждая клеточка моего тела была настороже, когда он прикоснулся ко мне, вошел в меня и вызвал два медленных, сладких оргазма. Это будет моя память о нем. О нас.

Я смотрела на кровать. Он снова захватил мой мир, отметив меня в моей собственной постели. Зайдя в свою гостиную, я поняла, что он сделал это и здесь. Диван. Стол. Никакая комната не была священной, кроме моей ванной. Я вошла в нее и приняла душ, смыв его прикосновение вместе со слезами.

Я вернулась на кухню в поисках стакана воды, чтобы утолить пересохшее от рыданий горло. Мое внимание привлек лист бумаги на столе.

«Я найду тебя».

Снова потекли слезы. Его образ вернулся в мои мысли. Его точеная челюсть. Его зеленые глаза светились золотыми пятнышками, а солнечный ореол освещал его. Кривая улыбка притаилась в уголках его губ.

— Посмотри на меня, — мысленно сказала я ему.

— Я хочу, чтобы ты меня видела, — без слов ответил он.

Так смотрел на меня. Он увидел меня. И я видела его. Прижимая записку к груди, я знала, что это значит. Прощай, остров. До свидания.

Два месяца спустя

Так

— Вы ведь отправили деньги? — Я спросил это у своего секретаря Хелены в сотый раз.

— Да, прямой перевод с частного, неотслеживаемого счета. — Она прочитала номер еще раз, и я поблагодарил небеса за лучшего друга, который был частным сыщиком.

— А потом вы позвонили Миллеру Джеймсу? — Хелена кивнула.

— Я ждала на телефоне, пока просила его проверить банковский счет. Я объяснила, что являюсь представителем донатора и хочу подтвердить получение пожертвования для наших отчетов. Но не сказала ему, кто был донатором. — Она вздохнула, раздраженная тем, что я еще раз все подтвердил.

Восемь целых пять десятых миллиона долларов. Коммерческая недвижимость принесла ее организации значительное пополнение, о чем еще нужно будет объяснить совету директоров. Ложный донатор заявил, что это деньги трастового фонда. Женщина, которой помогли в ужасной ситуации и она оставила деньги Джулиет Монте, бывшей Джулиет Монтмор.

Не было номера телефона для переадресации. Мне хотелось увидеть ее лицо, когда она увидела эту сумму в долларах или когда Миллер начал подсчитывать все, что они могли сделать с их помощью, чтобы помочь другим. Он был увлечен их группой, как показала его презентация несколько месяцев назад, когда он приехал на остров Санта-Крус. Мои ложные возражения и пожертвования тогда еще не были раскрыты. «Мышеловка» всегда побеждала, но, чувствуя себя виноватым, я также дал другим организациям по 500 000 долларов на их цели.

— Вы уверены, что не хотите просто позвонить ей и все объяснить? — спросила Хелена, ее мудрые глаза, полные сочувствия, смотрели на меня поверх моего широкого стола.

— Нет, — отрезал я. Хелена привыкла к моему резкому тону и угрюмому характеру. За последние два месяца мне стало немного хуже, но я поступил правильно.

Джулиет не могла смотреть на меня. В ту ночь ее взгляд не касался меня, даже когда мы трахались, даже когда я занимался с ней любовью, вылепливая каждый сантиметр ее тела под своими руками. Она отказалась смотреть мне в глаза. Когда она сказала, что любит меня, она заколебалась. И мне некого было винить, кроме себя самого. Я хотел обвинить своего отца в его неодобрении, мою мать за ее предупреждение и гребаного Рори за то, что он прикоснулся к ней, но все это вернулось ко мне. Я был причиной ее боли, даже когда пытался доставить ей удовольствие. Каждый удар. Каждое движение языка. Каждый поцелуй. Я пытался вернуть ее к себе, но уже потерял.

— Информация о рейсе была отправлена ​​на ваш телефон. Машина ждет вас внизу. — Хелена снова кивнула, воинственная. Ее взгляд был резким, неодобрительным, но все же сочувствующим. Каким-то образом она знала все, а я не рассказывал ей все подробности.

— Если бы я могла добавить…

— Ты не можешь, — возразил я, подняв руку. Ее рот приоткрылся, а затем губы сжались, подчеркивая морщины. Я не в первый раз думал о Джулиет, которая стареет вместе с ней и задается вопросом, как она будет выглядеть. Я решил, что она всегда будет красивой.

Я натянул куртку и спустился на лифте в вестибюль. Потом собирался направиться на Санта-Крус, чтобы истязать себя воспоминаниями и дать себе столь необходимый перерыв от надвигающейся зимы в Балтиморе. Я бы немного поработал удаленно с острова. И дал себе немного времени. В любом случае, я не мог больше оставаться здесь, зная, что она так близко, но так далеко.

«Я найду тебя», — написал я. Но я знал, где она. Брэнсон время от времени вел записи. Я проигнорировал телефонные звонки Миллера. Джулиет не пыталась связаться со мной. Так было лучше. Ей нужно было двигаться дальше. Она была сильнее, чем когда-либо. Сильнее, чем она думала. Ее бизнес будет процветать, и ей будет чем заняться. В отличие от меня, который жил с ее постоянным присутствием в моем мозгу. Она продолжала закрадываться в мои мысли, под мою кожу и в мою ладонь, которая слишком часто обнимала меня, извергая воспоминания о ней.

Я приземлился на солнечном острове Санта-Крус и пересек взлетную полосу, направляясь в аэропорт. Забрав свои сумки, я обнаружил, что мой водитель уже ждал. Вдохнув тропический воздух, наблюдал как мои сумки кладут в багажник. Большая ошибка. В тот момент, когда я почувствовал этот знакомый запах, у меня заболело сердце. Я потер грудь над сердцем, как иногда делал в течение последних двух месяцев, прислушиваясь к боли, зная, что она не физическая.

Я скучал по ней.

Я смотрел в окно: вид на бирюзовый океан немного успокаивал меня. Мне не терпелось взять «Искупление 2» на прогулку, но эта мысль напомнила мне о первом путешествии и предложение Джулиет.

«Я пойду, куда бы ты ни пошел». Только я сбил ее с пути. Отвел ее в то место, куда она никогда не хотела возвращаться, и поставил в такое положение, которое она бы не хотела повторять. Я сказал ей, что буду защищать ее, что этого больше никогда не повторится. К счастью, этого не произошло, но я все еще чувствовал, что подвел ее.