— Мне не нужно ваше одобрение. Я хотел этого. Но теперь мне оно не нужно. Не из-за ее любви. — С этими словами двери закрылись, и мы начали спускаться. Я протянула руку и обняла его за шею. Он не собирался меня оставлять, но я все еще чувствовала, что падаю.

Так

— Джулиет. — Сколько раз я произносил ее имя, она не смотрела на меня. Ее тело все еще дрожало против моего, и я испытал такое облегчение, когда она позволила мне прикоснуться к ней.

Рори. Что за хуесос. Не знаю, как он попал в клуб, но из-за моих попыток выглядеть хладнокровно, я не выгнал его. Затем я увидел ужас в ее глазах, и лавина чувств обрушилась на меня. Не знаю, о чем я думал, приводя ее в «Последствие». Я нечасто бывал в клубе, хоть он и принадлежал мне. А мои родители. Как я и сказал отцу, что хочу его одобрения, но не знаю почему. Я не получил бы его ни за что в жизни. Единственным человеком, у кого я ищу одобрения — Джулиет, и она сидела, как тряпичная кукла, рядом со мной. Я погладил ее обнаженную руку в этом красивом платье, от которого у меня перехватило дыхание в тот момент, когда она вошла в комнату. Я хотел сорвать его с нее и сжечь, зная, что он держал ее в руках.

Я так много бормотал, извиняясь ей в волосы, что, в конце концов, она закрыла глаза, не желая видеть меня. Она ничего не сказала.

«Другой, но все тот же». Я обещал, но не смог. После разговора с отцом в то утро я был растерян. И совершил еще одну огромную ошибку, надеясь, что он перестанет судить меня, увидев насколько я счастлив рядом с ней. Вместо этого он огрызнулся.

«Как ты можешь быть с этой блудницей?» — рявкнул он в телефон.

— Женщины вроде нее не для брака, — добавил он, когда она вышла из комнаты. Я не заметил, как Рори ускользнул, так как был слишком занят спором с отцом. Конечно, объявление о ней как о моей невесте прошло не так, как я планировал, но я решил, что сорвать лейкопластырь — лучший способ сообщить им эту новость. Но не понимал, что вместо этого сломаю Джулиет.

Сломанная — именно такая она сидела рядом со мной. Ее кожа холодная. Глаза закрыты. Ее пальцы сжимают сиденье машины. Генри вез нас обратно ко мне в Балтимор. Джулиет была сильной, и я сказал себе, что ей просто нужно время, чтобы разобраться в том, что произошло. У меня не хватило выдержки вернуть ее в Сент-Майклс и «Мышеловку». Нам нужно было побыть одним и поскорее.

— Где мы? — тихо спросила она, когда мы подъехали к моему кондоминиуму.

— Дома, — ответил я, и она моргнула, как только узнала меня.

— Я здесь не живу. — Джулиет глубоко вздохнула. — Мне здесь не место. — Паника сквозила в ее голосе, и она наклонилась вперед, потянувшись к дверной ручке.

— Ты уместна, где бы я ни был. Мы принадлежим друг другу, — сказал я ей, взяв ее за запястье и отдернув ее руку. — Генри, езжай, — рявкнул я, стуча в окно между нами. Перегородка поднялась, и машина снова выехала на переулок, когда Джулиет попыталась освободиться от моих рук.

— Что? — рявкнула она, поворачиваясь ко мне лицом. — Теперь ты собираешься заманить меня в ловушку в машине?

— Я просто хочу остаться здесь, пока ты не успокоишься.

— Успокоюсь?! Успокоюсь! — крикнула она. — Как ты мог так поступить со мной? Из всех людей, которые знали, как сложно будет оказаться в этом месте, на этом этаже, ты отвез меня туда? — Она замолчала, тяжело дыша.

— И твои родители? Твой отец — подлый. А твоя мать, она как ходячий мертвец. Она не только его боится, она боится тебя. Она предостерегла меня от тебя.

— Когда?

Джулиет повернулась ко мне лицом, но мой взгляд оставался прямым, принимая ее резкость, как удар по щеке.

— Когда я встретила ее. Она сказала мне, что я храбрая, а потом посмотрела на тебя со страхом в глазах.

Я провел рукой по волосам. Я привел Джулиет, чтобы показать маме, что могу быть джентльменом, что поступаю с ней правильно, а она все еще не верила в меня.

— Знаешь что, ебать их. Они мне не нужны. Мне нужна только ты. — Мой голос повысился на последнем утверждении, когда я взял ее за руку. Она отстранилась, и я позволил ей вырвать пальцы. Джулиет опустила их на бедра, потянув за платье, которое стало еще короче, когда она села. Она была такой красивой, но такой сердитой.

— Как ты можешь дотрагиваться до меня? — спросила она. — Как ты можешь дотронуться до меня после него? Как ты мог позволить ему прикоснуться ко мне?

Я повернулся к ней лицом, схватив ее за руку.

— Я бы никогда не позволил ему прикоснуться к тебе. Я даже не знал, что он пошел за тобой, пока сам не пришел искать тебя.

— Он сказал, что ты поделишься мной. Он сказал, что вы разделяете все.

— Никогда, — прошипел я. — Никогда больше.

Ее глаза широко открылись, но она уже знала мои грехи.

— Ты так плохо думаешь обо мне?

— Я не знаю, что и думать. Не знаю кто ты. Не знаю тебя. Тебе я доверяю. Любимый человек.

Я соскользнул ладонью вниз по ее руке, признавая поражение. Даже я себя не узнавал. Я попытался сыграть ту роль, которую занимал раньше — Така Корбина, владельца клуба, бизнес-магната, сына «Ужаса» (Террора) и взять ее с собой. Не сработало. Это был уже не я, и это было неправильно для нее. С ней мне было лучше.

— Я не могу этого сделать, — сказала она. — Выпусти меня из этой машины.

— Что ты сказала?

Джулиет ударила по окну, и Генри опустил перегородку.

— Отвези меня домой, — умоляла она его. — Заберите меня отсюда. — Глаза Генри встретились с моими через зеркало заднего вида. Я кивнул, и он ответил:

— Как пожелаете. — Он свернул на межштатную автомагистраль, направляясь к ее квартире.

Когда мы приехали к ней домой, я последовал за ней.

— Что ты делаешь? — спросила она, глядя на меня через плечо.

— Я не уйду. Прошлой ночью без тебя был ад. — Мне не нравилось спать без нее. Я скучал по ощущению ее близости в моей постели.

— Это ты оставил меня здесь одну. — Обрыв ее голоса не должен был меня удивить. И у меня не было слов подходящих, чтобы ей ответить. Джулиет была права. Я послал ее сюда, думая, что мне нужно подготовить свою квартиру, подготовить родителей к нашему объявлению и пойти в свой офис, где я не был почти три недели. Вместо этого я беспокойно спал без нее, у меня разболелась голова, пытаясь рационализировать отношения с отцом, и я не выполнил ни единой задачи. Я был в беспорядке.

— Мне жаль. Сколько раз я могу это повторять? Для меня это было тяжело. — Проницательные глаза смотрели на меня.

— Как ты думаешь, для меня это было легко? — Ее голос был низким, и мое сердце вырывалось его из груди. — Мне потребовались годы, чтобы зайти так далеко. Я была на правильном пути. Жизнь была прекрасна.

— Пока я не вернулся. — Она осталась в дверном проеме, загораживая вход в свою квартиру.

— Ты думал, мы могли бы просто вернуться сюда и притвориться, что ничего не произошло? Другой, но такой же? У нас есть история, которая, как известно другим, началась… — Ее голос дрожал. — …изнасилованием. По судебному делу. В процессе восстановления. Ты думал, я смогу встать на их место? Я не хочу находиться рядом с ними. — Она прислонилась к дверному косяку, обхватив себя руками. Мое кольцо все еще блестело на ее пальце.

— Я хотел, чтобы они приняли тебя, приняли нас.

— Почему?

— Потому что всю мою жизнь он не одобрял. Мне просто хотелось, чтобы он увидел, что я что-то делаю правильно. — Я взметнул руки вверх, чтобы провести по волосам. — Хотел, чтобы моя мама увидела, что я счастлив.

Она не ответила улыбкой, которую я пытался ей подарить.

— Почему Эбби была там?

Я вздохнул.

— Мой отец назвал это подкреплением. Он не знал, что я объявлю о нашей помолвке. И думал, что, если бы Гудвины присутствовали, мне напомнили бы, в чем моя преданность. Надеялся, что меня уведут от тебя.

— От меня?

— Мышка. — Я предупреждающе выдохнул, качая головой, руками скользнул в карманы. — Можем ли мы войти внутрь?