— Вот скажи мне, тебе заняться нечем? — спрашиваю у него. — Найди себе занятие….

— Например? — задает вопрос, развернувшись ко мне в пол-оборота.

— Книгу почитай. В чем проблема?

Михайлов начинает смеяться. Смотрю на него и думаю, что ему от меня нужно? Отмираю, только когда он касается пряди моих волос.

— Тебе не кажется, что ты нарушаешь личные границы? — говорю, убрав от себя его руку. — Или ты не знаешь, что это такое?

— Ежик, я только обозначаю свои границы, — говорит мне.

— В таком случае, будь так любезен и обозначь их в другом месте. Здесь тебе ничего не светит.

Забираю наушник из его рук и вставляю обратно в ухо. Листаю тетрадь, но Михайлов по — прежнему сидит рядом и пялиться на меня. Это начинает раздражать. Я не люблю тех, кто висит над душой и мешает сосредоточиться на важном. Вот Михайлов именно это и делает.

Его компания просто невыносима. Смотрю на его постукивающий палец и закрываю тетрадь. Убираю наушники и поворачиваюсь к нему всем корпусом.

— Что тебе от меня нужно? Тебе мало того, что я согласилась прийти на твою так называемую вечеринку?

— Не нужно морщить лоб, тебе не идет, — говорит, касаясь моего лба.

— Прекрати меня трогать! Я уже сказала, не переходи границы.

— А мне нравиться их переступать, — отвечает, серьезно на меня посмотрев.

В груди все замирает от его взгляда. И это двоякое чувство, которое я сейчас испытываю, ставит меня в тупик. С одной стороны, мне хочется его ненавидеть, а с другой — мне это нравится. Его напористость, с которой он это делает, и завлекает, и отталкивает. Если бы Пашка не рассказал мне о нем, может, я бы и растаяла от этого. Но не теперь….

Собираю свои вещи и встаю с места, чтобы пересесть, но Михайлов, как назло потянул меня назад. Цепляюсь за стул и приземляюсь ему на колени. Он крепко держит свою руку на моей талии. И, судя по захвату, не спешит ее убирать. Пытаюсь встать, но не выходит.

— Не рыпайся, — произносит мне,

— Ты берега попутал? Отпусти меня, — говорю, глядя ему в глаза. — Немедленно!

— Не шуми так, — говорит Михайлов. — Ты же сама встать не можешь.

— Если не уберешь свою руку, закричу. Тогда понятие шум у тебя станет совершенно иным, — говорю с сарказмом.

Михайлов поднимает обе руки в воздух, показывая, что сдается. Быстро вскакиваю на ноги и отстраняюсь от него как можно дальше. Лицо начинает гореть. Возмущения в его адрес так и закипают внутри меня. Ну, это ни в какие ворота не лезет! Он точно спятил.

— Ой, Эль, ты уже здесь, а я тебя потеряла, — произносит Дианка, войдя в аудиторию. — А что это вы оба такие странные?

— Ничего, просто черта увидела.

— А ты разве не в курсе, что первой пары не будет? — произносит Дианка.

— Отлично, пойдем отсюда….

Направляюсь к выходу. Михайлов встает с места и напористым шагом идет за мной к двери. Ускоряю шаг и закрываю дверь прямо перед его носом. Даже знать не хочу, задела или нет. Карма — страшная штука….

Спускаемся с Дианкой во внутренний двор. Сажусь на скамью и делаю глубокий вдох.

Вот же черт!

Угораздило же меня связаться именно с ним. Делаю глубокий вдох и поднимаю голову наверх. Я не могу находиться рядом с Михайловым. Мало того, что его объятия не выходят у меня из головы, так еще и кошмары сегодняшнего дня преследовать будут. Вот и что мне с ним делать? Должен же быть предел его дурачествам….

— Эль, у тебя точно все хорошо? — интересуется Дианка.

— Вполне, просто немного задумалась, — отвечаю ей. — День какой — то напряженный. Не обращай внимания.

— Что с работой? Ты вчера на весь день пропала, — интересуется у меня.

— Ничего. Они взяли другую.

Кому какое дело до того, как я провела день? Что же это за привычка лезть туда, куда не просят…. Не понимаю я вот этого.

— Девчонки, а вы чего тут одни? — слышу мужской голос со стороны.

— Да вот, Элька захотела воздухом подышать, — говорит Дианка. — А ты чего не с остальными?

— Да ну, нах! Там Михайлов бесится, — отвечает, сдерживая смех. — Говорят, не вписался немного….

— Серьезно? — удивляюсь, посмотрев на него. — Видимо, карма прилетела. Ничего, на таких, как он, быстро заживет.

Парень садится с нами и начинается смеяться. Неправильно, но заслуженно. В следующий раз будет держать руки при себе. Встаю со скамьи и отхожу в сторону.

— Я пойду, мне нужно позвонить. Увидимся на паре.

Достаю из сумки телефон и вижу входящее сообщение от Михайлова. Открыть или не открыть, вот в чем вопрос…. Знаю, что ничего хорошего там не увижу, но каждый пожинает плоды того, что заслужил. Останавливаюсь у окна в холе и открываю сообщение….

«Тебя, где носит?»

«В карага….» — набираю и стираю, а потом пишу новое сообщение: — «Где-то, только бы тебе на глаза не попадаться. А то у тебя руки слишком длинные, мало ли что в голову взбредет».

Отправляю сообщение и смотрю в окно. Странно, он даже ничего не ответил. Поворачиваюсь и утыкаюсь в широкую грудь.

— Значит, руки длинные, — с ухмылкой говорит мне, прижимая к подоконнику.

— А что нет? Ты вон посмотри, какие длиннющие…. Скольких девчонок за раз можешь обнять….

Михайлов наклоняется ниже, прижимая меня к подоконнику. Приходится выгибаться, но чувствую, что это мой предел.

— Ревнуешь? — шепчет мне на ухо.

— Иди к черту! Было бы кого ревновать, — говорю ему. — Ты ведь до сих пор бросаешься на людей. Зажал девчонку у окна и висишь над ней. Совсем совести нет.

— Ты невыносимая, — говорит и притягивает к себе за руку.

— А ты святой, значит? — вырывается ненароком. — Не пробовал для начала за собой смотреть?

Он вообще понимает, о чем я говорю или ему плевать на это? Если он один раз увидел мои слезы и помог, то это не дает ему права касаться меня. А поговорим мы завтра, так, как он этого и хотел. Сегодня на общение с ним я не настроена.

— Ежик, не выпускай колючки, тебе не идет, — говорит Михайлов.

— У меня имя есть. Да и вообще, отпусти меня, — говорю ему. — Я спешу.

— Поцелуйтесь уже, — слышу голос со стороны.

— Потрясающе! У тебя в привычку входит ставить меня в идиотские положения? — спрашиваю у него.

Михайлов отпускает меня и смотрит на своих друзей. Вижу, как он насупился. Только мне нет до этого никакого дела. Мне просто обидно. Отталкиваю его в сторону и ухожу в аудиторию. Сажусь за стол и не могу перестать думать о нем. Михайлов дважды чуть не заставил меня растаять перед ним. Сначала на его коленях, а второй у подоконника, когда навалился на меня. И что я должна делать? Только на него отзывается мое сердце. И именно по этой я причине, как он говорит, я выпускаю колючки. Он своими действиями сдвинул меня с мертвой точки. И если раньше мне не хотелось никого любить, то, наверное, сейчас я готова ей поделиться.

— Эль, — говорит Дианка и садится рядом.

— А, что?

— Чуть не забыла спросить. Ты не передумала насчет вечеринки? — интересуется Дианка.

— Диан, давай не будем об этом говорить сейчас.

Открываю лекцию и читаю ее. Стараюсь не думать о Михайлове, но он, как назло, не покидает моих мыслей. Сидит там и смеется. Я не понимаю этого парня. Хорошо, я никого из них не понимаю. Раньше мне было проще общаться со всеми, но сейчас это дается мне не так легко, как хотелось бы. Не стану скрывать, он нравится мне, но порой его манеры отталкивают. Как сказал Пашка, он любит играть с чувствами, но мне почему-то кажется, что он не играет сейчас. В его глазах есть какая- то искра и блеск. И сердце, оно же не может ничего не чувствовать. Я почему- то в этом уверена….

Дмитрий

Я готов прибить идиотов, чтобы не встревали в самый неподходящий момент. Только какой в этом смысл? Ежик игнорирует не только мои сообщения, но все мои попытки с ней заговорить не увенчались успехом. Она просто бегает от меня.

— Дим, пошли уже, — говорит Тоха. — Или ты жаждешь получить нагоняй от Палыча?