— Освободилась, — подтвердила медленно Полина. Глубоко вдохнула и томно выдохнула. Слегка прикусила нижнюю губу. — Я тоже. Соскучилась. Очень!

В следующее мгновение Алекс одним движением поднялся с кресла и вжал ее в себя. Обнял крепко. И жарким шепотом выдохнул прямо ей в губы:

— Милая, что же ты со мной делаешь?!

— Что?

— Хочу тебя!

И она потянулась за ним, не только не возражая, но еще и хрипло прошептав, зеркаля его страсть:

— Хочу тебя!

— Ты такая красивая… — поцелуй, — сексуальная, — еще один поцелуй, — притягательная. Горю и пламенею… Только ты справишься с моим пожаром… — хрипло, даже немного порыкивая, шептал он.

Ему требовалось обладать ею вновь и вновь. Он нуждался в ней. Он торжествовал, впитывал, наслаждался. Видя ее жаркий отклик. Видя ее зависимость от него. И пропадал вместе с ней. Даря себя без остатка.

Она хотела его так же сильно, как и он. Алекс слышал это в ее неровном дыхании. Видел это в том, как она смотрела на него, чувствовал это в легком изгибе ее тела напротив его.

«Да, милая! Мир переверну, только принадлежи мне без сомнений!»

Всегда-всегда ему будет недостаточно. Он целовал так глубоко, что несколько раз Поля будто выныривала из-под гущи воды и хватала ртом воздух.

Ему нравилось, какая она запыхавшаяся и немного потерянная. Ведь он мог любезно помочь ей отыскаться — как и где она захочет, самое главное — с ним.

Он легко подхватил ее на руки и направился в спальню, не прекращая обжигающие поцелуи…

От обволакивающего тепла поглаживания бедра он перешел к стягиванию блузы, и Поля приподнялась для удобства. Поцелуй в волосы, мазок ногтями по необъятному плечу, вздох, стон, ожидание чуда, ласки… но ничего больше не происходило.

Замерший Соболев не моргал и, кажется, вмиг закаменел, будто и впрямь в статую превратился.

Поля приподнялась, чтобы лучше рассмотреть мужчину. Рука сковала ее запястье, с хлопком по коже, словно щелчком захлопнулись наручники.

— Алекс, что ты…

Она осмотрела саму себя, чтобы понять, куда это он так глядит. Синяк на животе, безжалостно цельный в насыщенности багрового цвета, смотрелся… намного-намного хуже, чем ощущался.

Черт, по виду, это гематома жуткая, а не синяк!

Свободной рукой она прощупала кожу с кровоподтеком, и кое-где плоть даже не отдавала дискомфортом. Сам-то ушиб в три раза меньше, чем темно-красный отек — последний занимал площадь всего ее торса.

— Это только на вид такой ужас, — постаралась говорить она бойко, — болит только посередине, потому что вот туда… Алекс?

Он неподвижно смотрел на синяк.

— Алекс, бога ради…

Одновременно пытаясь прикрыться и повернуть его голову, девушка начала подниматься. И Соболев, слава богу, ожил.

— Док же это видел вчера? — Он указал на ее живот, мрачно оглядывая вытянувшуюся на кровати фигуру.

— Синяки формируются в течение нескольких часов, поэтому видеть он «это» не мог, Алекс. Это выглядит намного хуже, чем есть на самом деле.

Он кивнул. Очевидно несогласный ни с ее доводами, ни с тоном.

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — медленно повторил глухим голосом. — Он ответит и за это. По полной. Убью!

— Убьешь… Марка? — нервно сглотнула. — Ты… не стоит… брать на себя такой грех… Он хоть и скверный, но все же человек… Пусть полиция с ним разбирается… за все его преступления.

— Я сам с ним разберусь. Сам. Навсегда. Я. Его. Убью. — Просто произнес он. Ледяным тоном.

Глядя в лицо суровое и отрешенное, она понимала, что Алекс на самом деле способен на это. Слишком непреклонен и самоуверен. Это не пустые слова. Он и, правда, думал о таком. Принял решение. Черт, черт!!! Алекс не должен стать убийцей. Не из-за нее. Нет, нет.

— То, что ты сейчас говоришь, это… это ощущается намного хуже, чем удар в живот вчера. Хуже… мне.

Он втянул воздух ноздрями. Выдохнул. Промолчал.

Соболев степенно наклонился к ней и поцеловал в висок, а затем нежно накрыл губы поцелуем. Неторопливо. Все в ней ожило, по телу понеслись мурашки, да с такой скоростью, будто их током подгоняли.

Приятной тяжестью возбуждение оседало у нее внизу живота, и невозможно было не наслаждаться откровенным покорением ее рта. Отвечала на каждую ласку, поцелуй… Все мысли вмиг вылетели из головы. Они после еще вернуться к этой теме. Сейчас же…

— Ты будешь милосердной, — шепчет он еле слышно Поле на ухо, — за нас обоих.

Она растворялась в нем. Плавилась в его объятиях. Сходила с ума. По ее венам текла страсть, а не кровь. Алекс заразил ее этим сладким ядом. Тело рвалось вторить во всем мающемуся, непослушному сердцу — быть ближе, только бы быть ближе, сию же секунду… Вздохи путались, налетая один на другой…

Полина гибко изогнулась под жарким взглядом Алекса и с наслаждением потянулась в постели. Прохладная ткань простыней приятно ласкала спину.

Девушка повернулась на бок, взглянула на мужчину:

— Что бы ты хотел на ужин?

Мужчина притянул ее к себе и поцеловал сладко в губы.

— Тебя! — не задумываясь, ответил он. — И на ужин, и на завтрак, и на обед. Всегда. Только тебя.

Закусила губу, когда его теплые руки по-хозяйски легли на бедро и поползли вверх. Погладили талию, поднялись выше, подушечки пальцев коснулись края груди. Поля поджала пальцы на ногах.

В какой-то момент она вновь начала теряться во времени и пространстве. Тело наполнялось негой, сознание уплывало. Горячие поцелуи обжигали кожу… Тишину нарушали стоны, вздохи, страстный шепот…

Полина чувствовала себя желанной и любимой. Сейчас Алекс принадлежал лишь ей. Он открывал ей новый неизведанный мир. Мир любви. В этом мире хотелось задержаться. Алекс так умело использовал свой опыт, что Полина по-новому стала ощущать свое тело. Как карту сокровищ. Как портал. Который переносил ее совершенно в другое пространство, на другой уровень жизни. Она плыла на волнах удовольствия.

— Ты мое безумие. Я теряю от тебя голову… — его слова ускользали.

Губы, прикосновения обжигали… Хотелось все изведать, ощутить, познать… Остановиться в моменте… Огромная волна подхватила и унесла ее в темный бушующий океан. Следом сорвался и мужчина…

— Алекс, я серьезно. — Спустя какое-то время вновь вернулась к неоконченному разговору. — Я голодная. Думаю, что приготовить на ужин.

— Я тоже как никогда серьезен. Не беспокойся, милая, отдыхай. Я сам приготовлю ужин.

— Сам? — Поля подняла брови. И лукаво сощурилась и уточнила: — Или из ресторана закажешь? Сам.

— Я буду готовить тебе ужин! Очень хочу, чтоб ты оценила и мои кулинарные таланты. Я-то твои уже. Посмотри пока телевизор или еще что-то, а я приготовлю.

— Вот уж нет, Александр Михайлович! Я не могу оставить на вас кухню. Я помогу. Будете руководить, шеф!

— Раз я шеф, то ты су-шеф и вот тебе первое задание. Поцелуй меня! И поторопись!

— Да, шеф! Уже, шеф!

Девушка потянулась к мужчине. И поцеловала. Сначала только едва прикасаясь, а потом медленно обводя языком его губы. На мгновение отстранилась, снова дотронулась коротким жадным поцелуем, и снова, снова…

Полина с удивлением ощутила, как становится другим человеком, превращается в чувственную женщину, одним из главных желаний которой — дарить радость и наслаждение любимому мужчине.

Такого веселого вечера у Полины не было очень давно. Они вместе готовили сразу несколько блюд, шутили, смеялись до слез, вспоминали детство, каждый свое. Александр рассказывал, как научился готовить, у Поли в свою очередь тоже было припасено несколько историй на этот счет…

Не обошлось без обсыпания друг друга мукой, без шуточных соревнований кто быстрее нарежет, почистит, сделает.

Он такой веселый! С ним легко и комфортно. Давно ей так хорошо и ненапряжно не было ни с кем. Она была счастлива, как никогда в жизни. Ей казалось, что и Алексу тоже хорошо с ней.

К ужину Полина решила переодеться. Застыла на мгновение у большого — во всю стену — зеркала, оглядывая себя. Она выбрала простое платье нежно-лавандового цвета длиной до середины колена с рукавами в три четверти. Единственной вольностью был широкий вырез, почти открывающий плечи. Туфли на невысоком и толстом каблуке, минимум макияжа, а из украшений — только золотая цепочка на шее с бриллиантовой подвеской в форме подковы.