Вместе с музыкой накрывает сладкая грусть, легкая меланхолия о прошлом, которое было, но в нем ничего не изменить. Печаль, жизнь проходит слишком быстро…

И вот ты уже полностью забываешь вместе с героем обо всем и позволяешь себе пофантазировать о будущем… Попадаешь на карнавал жизни, хочешь заглушить собственную боль, смотря на веселье других. Грезы мало-помалу охватывают душу. Все мрачное, безотрадное позабыто. Вот оно, вот оно, счастье!

Но судьба вновь настигает героя, но никто не может помочь… Волшебные звуки, обволакивая, рождают мысль, если не можешь изменить ситуацию необходимо изменить отношение к ней, что и произошло с героем. Уже не разделяешь где чувства героя, а где твои…

О, да! Прав композитор, «…музыка имеет несравненно более могущественные средства и более тонкий язык для выражения тысячи различных моментов душевного настроения…» [2].

Зал рукоплескал. Музыкантов и дирижера долго не отпускали. На разных языках зрители кричали: «Браво! Браво!». И неважно, кто ты: русский, немец, француз, араб. Всех объединила музыка, для которой не нужен переводчик, у нее свой язык, единый, понятный душе.

— Спасибо еще раз за это чудо! — прошептала Полина. В ее голове и груди все еще звучала музыка, созданная великим композитором. Она видела и чувствовала. Образы. Остро. Ярко. Иначе.

Они стояли около автомобиля на городской площади Блайбаха. Почти вплотную. От близости этого мужчины все внутри переворачивалось как упругая пружина, будто на аттракционе.

Алекс открыл дверцу автомобиля, приглашая внутрь. Но прежде… низко наклонился к ней и несколько секунд пристально смотрел в глаза. Тонкий аромат дорогого парфюма окутал ее, кружа голову. Взгляд мужчины медленно скользнул на губы, которые защипало мелкими иголочками от желания, чтобы Алекс к ним прикоснулся.

Он был так близко, тепло его дыхания будоражило воображение… Веки сами собой стали опускаться, разум затуманился, и она подалась вперед.

— Я рад, что тебе понравилось, — прошептали такие желанные губы у самого ее уха, опалив горячим дыханием. Вкрадчивый шепот окутывал по рукам и ногам, подобно шелковым нитям, парализовал волю… затягивал на дно ее личного омута.

В груди заныло. Когда его рука легла ей на талию, он медленно потянул к себе. Полина ощутила жар, мгновенно пробежавший по телу. На миг забыла, как дышать, настолько ее захватила и близость, и касания Алекса. Это было так волнующе — каждой клеточкой своего тела ощущать эти прикосновения, электрическими разрядами приникающие под кожу. Она будто превратилась в одно сплошное чувство, ощущая его. Его руки, его тело, его дыхание и даже его запах.

Треск электрических искр прорезал пространство, стоило Алексу прижать Полину к своему телу и зарыться пальцами в ее волосы. Он прижался к губам девушки в поцелуе, рукой пробежался вниз по ее спине. В самом низу живота тягостно заныло, когда он коснулся ее бедер своими, а ее руки скользнули по его телу, поглаживая по спине и плечам.

Поцелуй был потрясающий. Распутный, медленный, сексуальный, нежный… Каким же множеством способов умел целоваться этот мужчина! Только можно ли назвать, то, что происходило между ними, лишь поцелуем…

Это было слишком пылко, сногсшибательно… Боже, пламя страсти разгоралось слишком сильно, слишком быстро… Все — слишком. Ей нужно перевести дыхание.

Словно прочитав ее мысли, Алекс отстранился. Поля облизнула губы, ощутив на них его вкус.

— Ну, что летим домой? — услышала шепот. Горячие крупные ладони обхватили ее талию и прижимали к своей груди. — Рядом с тобой я теряю любое самообладание. Твои сверкающие глаза, восхитительные губы вдребезги разбивают мое здравомыслие. Но нам пора.

Лишь спустя некоторое время до нее дошло, что она пребывала в жарких объятиях этого потрясающего мужчины посреди центральной площади баварского городка на глазах у его людей. На глазах посторонних людей.

Но ей было плевать. В этот момент отчаянно не хотелось его отпускать. Она готова была отдать многое только за одну возможность продолжать так стоять и испытывать эти кружащие голову чувства. И, правда, сумасшествие. Захотелось быть еще ближе, раствориться в нем. Стать одним целым!

Она вздрогнула. Вот, черт! Это действительно ее мысли?! Кажется, заигралась. Попала под влияние эмоций, вызванных колдовской музыкой. Уже второй раз за вечер она теряет связь с реальностью.

Она же пообещала себе, что никогда не допустит такой ситуации! Не позволит привязаться к кому либо, так сильно, что можно потерять независимость, раствориться. Всегда стремилась быть свободной и трезвой умом.

— Конечно… — пробормотала Полина, отстраняясь от Алекса. Говорить непослушными губами с прилипшим к горлу языком оказалось очень непросто.

Поспешила скрыть замешательство, поджала губы. Поежилась от налетевшего порыва ледяного ветра. Поспешно села в автомобиль.

Алекс завораживает. О, он невероятно взрывоопасно действует на нее, сминая весь контроль. Явно ей не по зубам.

Полина протестуя, напомнила себе, что она — так-то независимая, успешная, сильная женщина. Лгунья… Себе-то зачем врать? Не вывозит она Алекса.

Разговор накануне на кухне с подругой всплыл в памяти яркими деталями. Слова Яропольской набатом звучали в голове.

— …Знаешь, в чем твоя проблема? — Иришка протянула Полине бокал с вином, сделав глоток из своего, взгромоздилась на подоконник.

— Думаю, сейчас ты мне это скажешь, — проворчала Поля, сомневаясь, что хочет услышать мнение подруги. Та умела критиковать не в бровь, а в глаз.

— Ты так боишься быть уязвимой, что пытаешься контролировать буквально все. Особенно свои чувства. Тебя устраивает то, что ты одна, и даже больше — то, что ты не влюблена. Для тебя влюбиться — значит потерять контроль над собой. Только я не понимаю, что страшного в том, чтобы потерять контроль рядом с любимым человеком, отдаться чувствам. Ты и мужчин-то выбираешь, которыми можешь управлять… Ну, только если Рогозин оказался исключением. И то… Думаю, он только добавил дровишек в огонь твоей непримиримости. Да ты настоящая фанатичка контроля! О! Было бы забавно посмотреть, как ты теряешь свой хваленный самоконтроль, подружка. М-м-м… довольно занимательно…»

«Похоже, я попала!» — Полина мысленно застонала. — «Неужели Иришка так скоро увидит, как я теряю голову!».

Она ощутила, что где-то в глубине души зарождается невероятно опасное, но такое сладкое, граничащее с болью чувство.

Сможет ли она не растерять себя рядом с Алексом? Сможет ли устоять, постоянно балансируя на грани и рискуя сорваться в пропасть собственных чувств?

Поля спала. Александр Михайлович откровенно залюбовался.

Она была совершенством по всем статьям. Его идеалом. И повинуясь порыву, аккуратно вытащил все шпильки из ее прически. Платье снимать не стал, чтобы не смущать ее и не рушить хрупкое доверие.

Вспомнил, как она приревновала его к стюардессе. Какой-то дикий восторг и огромное тепло он ощутил, когда это понял. Поля его ревнует! Глупая. Зачем ему другие женщины? Ему нужна только она. Его Поля. Он хочет только ее. Все остальные меркнут.

Как же ему было приятно, когда она взяла его за руку. Сама, в порыве эмоций. И они как подростки весь концерт просидели, не разнимая рук. Рядом с ней все удивительно. Все кажется иначе.

Алекс нахмурился, вспомнив, что на обратной дороге Поля закрылась в себе, стала задумчивой. И Алекс, как ни старался, не смог вытащить ее из ледяной скорлупы. Оставил в покое. Пока…

Что же ты опять надумала, милая? Какие мысли бродят в твоей голове?

Как-то незаметно за разговором о концерте и о многом другом, Поля уснула еще в самолете. Сначала клевала носом, а потом раз — и спит.

Алекс улыбнулся. Вспомнил, как она во сне, устраиваясь удобнее на диване на котором они сидели, не открывая глаз, прижалась к груди. Вдохнула его запах и замерла до самой Москвы.

Александр не стал будить Полину, когда самолет сел во Внуково. Лишь прижал покрепче. Также прижимая свое сокровище к груди, он вынес из самолета, прошел все формальности и за себя и за нее. Всю дорогу из аэропорта до дома он держал ее на руках.