– Вот малышня! «Вместе весело шагать» да «Антошка, пойдем копать картошку» слушают! – съязвил Юра Мастеров.

Кто-то из ребят засмеялся. Они чувствовали себя взрослыми, на их предстоящем огоньке будут записи с модными современными заграничными группами Ace of Base и I-type, под которые можно зажигательно танцевать тем, кто умеет, или просто прыгать, если хочется пошевелиться.

– Слушайте, а кто поедет в лагерь этим летом? – послышался голос старосты.

Ребята затихли.

– В наше время в лагерь лучше не ездить, – ответила Надя Редакова – первая ученица не только в своем классе, но и среди всех седьмых.

– Это еще почему? – удивился Валера Кнутов, который в лагерь как раз собирался.

– Ни дисциплины теперь нет, ни ответственности организаторов. То заболеют чем-то, то отравятся.

– Это по новостям, – отмахнулся Валера.

– Ага, а по слухам еще хлеще! – сыронизировал Юра, и в классе снова кто-то засмеялся.

– Какая-то легкомысленность, – вставила Катя Рахновская, подружка и соседка Нади по парте.

– А зачем нужна серьезность в деле отдыха? Тоска от нее! Так и жить не захочется! – воскликнул Валера.

– Ты надеешься дольше прожить с легкомыслием? – усмехнулась Надя. Это была умная и гордая девочка, которую весельчаки Валера и Юра немного стеснялись и предпочитали обходить стороной, не поддерживая с ней разговор, поскольку она себя вела с ними так, будто они были дурачками.

Валера не ответил, Юра криво улыбнулся и махнул рукой – мол, отстань.

– Как раз легкомыслие приводит к таким поступкам, от которых потом жить не захочется, – согласилась Анна Кравец. Валера на нее посмотрел молча и даже с какой-то грустью. Ему и младшая Ладова, и ровесница Кравец – обе нравились, но казались словно с другой планеты. И почему ему нравятся такие девчонки, а те, кто в его компании, – нет?!

Когда же ребята получили дневники и вышли из школы, то, как обычно, Лене по пути домой составили компанию Анна, Надя и Катя. У девочек завязался спор насчет полезности разных предметов. Надя и Катя считали разумным уделять больше времени математике, физике, естественным наукам: выбор профессии с этими предметами был более перспективным.

– А зачем мне математика, если я ее не люблю? Я пойду в гуманитарный вуз, в школе я, конечно, стараюсь учить все предметы, но для себя акцент делаю на гуманитарных, – говорила Анна.

– И сколько ты потом с гуманитарной профессией зарабатывать будешь? – не унималась Катя.

– Сколько смогу, а работать там, где мне не по душе, уж точно не буду.

– Романтики! – заключила Надя.

– О чем мы вообще спорим? – не выдержала Лена. – У каждого свой путь. Пусть каждый делает так, как хочет и как считает нужным.

Дальше все четверо шли в молчании. Катя с ожиданием посмотрела на Надю, желая, чтобы та вставила свое заключительное слово. Но Редакова не собиралась больше возражать и доказывать. Конечно, она считала правильным свой выбор. Но она не могла не признаться самой себе, что ей нравятся и гуманитарные науки. И если бы будущее при их выборе вырисовывалось более определенным, она бы даже выбрала гуманитарный вуз.

На следующей неделе у шестых классов началась пятидневная практика. Ребята должны были побелить деревья в школьном дворе и прорыхлить землю. Такое задание их даже обрадовало. Семиклассникам же выпало убирать мусор вокруг школы, поскольку находились такие прохожие, которые не утруждали себя тем, чтобы дойти до мусорного бака, и кидали бутылки и обертки прямо у школьного забора, в траву. Да и сами школьники так баловались, собираясь кучками по вечерам с чипсами, шоколадками и напитками. Неудивительно, что Москва в то время была сильно замусорена.

К делу дети приступили шумно и весело. Алеша Минаев даже применил свои художественные способности, нарисовав белилами на коре дерева собаку, которую затем чуть не забыл замазать. Наташа старательно белила доставшиеся ей яблоньки, хотя не отличалась по жизни усердностью и усидчивостью. Просто деревья казались ей живыми, чувствующими отношение людей к ним. Размазывая белила по стволам, Наташа представляла, как деревья ей улыбаются, как она приносит им пользу, а они на следующий год дадут небывалый урожай яблок.

Мимо увлекшейся работой Ладовой пробежала Кристина Арсеньева, а за ней следом – Зоя Зонтикова.

– Что ты нашла? Ну, скажи! Дай посмотреть! – смеясь, просила Зоя.

– О, что я нашла! Не дам, не дам, не дам! – дразнила Кристина и, петляя среди деревьев, вернулась к Наташе, чтобы заслонить себя ею от Зои.

– Натка, ты хватай ее за руки, а я с другой стороны подойду, – попросила Зоя.

Кристина взвизгнула и забежала за дерево, которое белила Наташа, и прижалась к стволу.

– Ай! – вскрикнула Арсеньева. – Я измазалась!

– А! Будешь вредничать! – поучительно произнесла Зоя.

– Что же делать? – Кристина растерянно посмотрела на измазанные футболку и шорты. Девочки решили пойти в школу, чтобы попытаться отмыть белила водой.

Случившееся вызвало громкий смех одноклассников, и, когда девочки ушли, остальные принялись еще веселее белить деревья и рыхлить землю.

В старших классах практика им будет уже в тягость, они станут увиливать и пытаться поскорее от нее отделаться. А пока оживленно пролетела неделя, и шестиклассники – теперь уже бывшие – ушли на летние каникулы.

Время шло своим чередом. Но для кого-то его течение казалось мимолетным вихрем, а кто-то, наоборот, ощущал последовательное и размеренное движение вперед, в вечность.

Наташа и Виталик, проводя каникулы в деревне, даже не задумывались о существовании такого явления, как время. Каждое утро брат и сестра просыпались в комнате, освещаемой солнцем через светлые занавески, которые шевелились от легкого ветерка из раскрытых окон. С улицы доносились звуки жизни: то кудахтанье кур, то шум мотора проезжавшего по селу мотоцикла, то голоса бабушки, дедушки или матери. Каждое утро проснувшиеся младшие Ладовы, босые, бежали на крыльцо к висящему на заборе умывальнику и освежали прохладной водой свои сонные лица. Потом возвращались в дом, заходили на кухню и пили парное козье молоко, после чего шли в сад за домом – походить по земле, посидеть на траве, посмотреть на полушар неба, тянувшегося до горизонта, вдохнуть аромат цветущего разнотравья. А затем с крыльца слышался голос бабушки, зовущей завтракать.

Обеденный стол стоял перед окном, из которого был виден палисадник с деревянным зубчатым забором, а за забором – песчаная, без асфальта, деревенская дорога, за дорогой – снова дома.

Проходила мимо какая-нибудь Нюрка или Федор Алексеевич, пробегала ребятня – всех знали дедушка и бабушка, да и Елена Ивановна тоже. А Наташа и Виталик уплетали омлет, пили чай с серым деревенским хлебом, намазанным маслом, и слушали разговоры взрослых. Потом для них наступала пора игр. Виталик, издавая звуки движущихся танков, стрельбы из пулемета и атакующих солдат, играл в «войнушку» с игрушечным набором пластмассовых солдатиков. Он любил это делать на грядках с картошкой в прорыхленной земле. А Наташа рисовала, читала, лежала в траве и тихонько пела, смотрела в небо, на плавное, очень медленное движение белых облаков, прислушивалась к стрекотанию в траве, рассматривала травинки и тоненькие цветочки и ела ягоды: то красную смородину, то горстку черной, то крыжовник, то начинающую поспевать вишню.

В полдень дедушка шел поить двух своих коз, которые паслись на привязи на лугу за садом. Ребята составляли ему компанию и со смехом наблюдали, как серые пушистые козы с черными полосками на спинах, завидев выходящего из сада хозяина с внуками, переставали щипать траву и зазывно блеяли, подергивая ушами из-за надоедающих насекомых. Затем они жадно пили воду из ведер, а Наташа и Виталик гладили их по брюшку. Козы любили такое поглаживание. Когда жажда была утолена, они замирали от удовольствия, прикрывая маленькие глазки с большими ресницами.