Дедушка хорошо играл в шахматы и учил этому внука. Вот и в день приезда они успели сыграть партию перед ужином.

– Ты продолжаешь посещать радиокружок? – спросил Александр Владимирович у Саши.

– Да, мне так нравится! Но один закрыли, теперь я в другой, подальше, езжу.

Дедушка одобрительно кивнул: это хорошо, что мальчик не бросил любимое занятие.

В тот вечер ужинали за одним столом три поколения родных людей, шесть близких друг другу человек. Семья, теплота, доверие, радость встречи – все эти составляющие любви создавали блаженное ощущение счастья, которое еще не могли оценить младшие Поляковы, но чувствовали его и впитывали в свои молодые сердца.

Утром дедушка отправился вместе с внуками выгуливать щенка, который радовался всему: и свежему воздуху, и мокрой от росы траве, и пролетающим мошкам и жучкам.

– Послушный он, благодарный, но очень уж активный, – говорил дедушка.

– Мы его командам научим, – пообещала младшая Саша. – Я начала книгу про дрессировку собак читать. Чем я больше буду знать о животных, тем больше буду их понимать. Но родители не разрешают собаку заводить. Зато теперь у вас можно потренироваться!

Дедушка удивленно посмотрел на внучку: как она серьезно рассуждает в свои десять лет.

Но щенок вдруг бросился в кусты, оттуда послышалось его тявканье и шипенье кота, затем щенячий визг – и детеныш собаки пулей выскочил из кустов, спрятавшись за ноги хозяина. Показался недовольный упитанный кот, еще раз шикнул для устрашения, дернул распушенным хвостом и снова скрылся в кустах.

– Вот хорошая собака, кошек боится! – нагнулся к щенку дедушка, а тот уже снова завилял хвостиком.

На обратном пути домой старший Саша вспомнил, что Клин известен благодаря жившему в этих местах великому русскому композитору. Когда он с Наташей прощался на лето, то, конечно, рассказал, куда едет отдыхать. Зимой Дмитрий Иванович возил Наташу с Виталиком и Леной на балет «Щелкунчик» в Кремлевский дворец. Девочку тогда очень впечатлила музыка, она запомнила, что ее написал Чайковский. О нем ей рассказала Алла Леонидовна, по образованию учитель музыки. Так Наташа узнала, где жил Петр Ильич, и, когда Саша сообщил, что едет в Клин, она восторженно упомянула композитора.

– Дедушка, а ты что-нибудь знаешь о Чайковском? – поинтересовался мальчик.

– Как сказать… не особо. Но здесь есть его музей. Хочешь сходить?

– Да, хотел бы.

– Композитор великий, известен во всем мире. А мы, пожалуй, слишком мало уделяем внимания его памяти. Надо сходить. Возьмем бабушку и сходим вчетвером.

Ребята заулыбались, а дед подумал: «Какие у нас с Настей внуки! Книги про дрессировку читают, классикой интересуются… Молодежь ругают напрасно!»

Вечером младшие Поляковы снова вышли прогуляться, захватив с собой щенка. Ребята отыскали кормушку для белочек, которую сделал из дерева в прошлом году их дедушка. Получился домик-терем на ножке, вот только белок становилось заметно меньше. Ходили слухи, что люди распугали их грубым обращением. Раньше такого не было.

Затем брату и сестре захотелось посмотреть на старые качели на детской площадке. Когда они были совсем маленькими, на детской площадке были разные качели, песочница, лавочки. Сейчас же осталась лишь одна лавочка, ограда песочницы почти развалилась, качели скрипели. Малышни не было видно, зато на качелях сидела девочка лет восьми-девяти, а рядом стояла, облокотившись на столб и смотря себе под ноги, девочка двенадцати-тринадцати лет.

Саша-младшая села на вторые свободные качели, а Саша-старший встал рядом. И получилась зеркальная картина. Заметив это, все четверо смущенно заулыбались.

– Вы нездешние? – поинтересовалась старшая девочка.

– Да, из Москвы, – ответил Поляков.

– А мы здесь живем. Меня Нина Бойко зовут. А она – моя сестра Лида.

Поляковы тоже представились. Нина удивилась, что у брата и сестры одинаковые имена, как удивлялись все, кто это узнавал.

– Не водись с ней! – вдруг послышались мальчишечьи голоса. По дороге неслись на своих велосипедах несколько ребят. – У нее мать – воровка, а отец – пьяница!

Мальчишки пронеслись вихрем дальше, оставив Поляковых в изумлении, а Нину с Лидой – в смущении и отчаянии. Саша-старший снова обернулся к Нине, которая поджала губы, насупила брови, но глаза ее выражали боль и растерянность. Лида, взглянув на сестру, кажется, собиралась расплакаться.

– Жить не дают! – вздрогнувшим голосом воскликнула Нина и вдруг сорвалась с места и побежала. Лида, заплакав в голос, спрыгнула с качелей и, протягивая руки вслед сестре, побежала за ней.

– Саша, это правда? – все еще сидя на качелях, но уже не раскачиваясь, произнесла Саша-младшая.

– Что именно?

– Как такое может быть? Бедные девочки!

– Почему бедные? – не понимал Саша, словно находясь в каком-то ступоре.

– Ведь они же не виноваты!

– Откуда ты знаешь?

– Это их родители. А девочек нельзя презирать. Таким обращением их доведут до того, что они сами станут как родители.

Саша-младшая встала и молча пошла по направлению к дому, брат, тоже не говоря ни слова, шел за сестрой, а щенок, не понимая этого странного молчания, вертелся и мешался под ногами.

Спать легли довольно рано для лета, еще только начинало темнеть. Бабушка с дедушкой подумали, что внуки нагулялись за день и устали. Но ребятам просто не хотелось разговаривать, но и уснуть они не могли. «С чего бы этим незнакомым пацанам быть такими “заботливыми”?» – думал Саша, все больше ощущая недоверие к словам ребят.

– Саша, ты спишь? – шепотом обратился он к сестре.

– Нет, – тоже шепотом ответила девочка.

– Я вот думаю… Может, за Ниной надо было побежать, остановить ее, расспросить…

– Может быть, сразу не сообразишь… Но если мы завтра ее встретим, то не отвернемся от нее, да?

– Да.

– Саша, как хорошо, что ты мой брат!

– Как хорошо, что ты моя сестра!

Больше ребята не разговаривали, они быстро уснули.

Наконец Саша-старший, прогуливаясь с щенком, встретил Нину. Девочка одна сидела на лавке под ветвями большого старого дуба. Саша замедлил шаг в нерешительности, не зная, что именно ему стоит сказать. Нина его тоже заметила, губы ее слегка дрогнули, взгляд стал напряженным.

– Привет! – сказал Саша, подойдя к Нине и присаживаясь на самый край лавки.

Нина молча отвернулась. Она не задирала нос, девочка просто смущалась и не ждала ничего хорошего от этого мальчишки.

– Ты не унывай, я им не поверил, – начал Саша.

– Почему же не поверил? Ты ведь ничего не знаешь.

– Ну и что? Я сплетен не слушаю.

Нина внимательно посмотрела на собеседника, взгляд ее просветлел, стал более детским, каким и должен быть взгляд у девочки двенадцати-тринадцати лет.

– Хочешь, я покажу, что Быстрый умеет? Мы с сестрой его кое-чему научили, – предложил Саша, вспомнив о щенке, пытавшемся усесться у его ног добрых пять минут.

– Быстрый? Так его зовут? – улыбнулась Нина.

– Шустрый он, как юла, и быстро соображает, кличка сама собой появилась, – пояснил Саша и встал, начав давать команды щенку. Быстрый активно вилял хвостиком и неуклюже их выполнял, думая, что с ним играют.

Нина засмеялась. С этого дня ребята сдружились и каждый день выходили гулять вчетвером. От бабушки и дедушки Поляковы-внуки узнали, что мать Нины и Лиды вовсе не воровка. Просто на рынке в неразберихе она оказалась подставленной, но все быстро выяснилось и уладилось: слишком много было очевидцев происходящего. Правда, весть об инциденте моментально разлетелась по маленькому городку, и у мальчишек превратилась в дразнилку. А вот отец девочек действительно был спившимся человеком, потерявшим работу и перебивающимся временными заработками. Те же мальчишки над ним смеялись, когда встречали вечером, еле идущего домой и что-то бубнящего себе под нос.

И, конечно, узнав о том, что Саша-старший водится с сестрами из неблагополучной семьи, мальчишки начали дразнить и его. Но Поляков не злился, а спустя несколько дней даже решил подойти к ребятам. Девочки остались в стороне, с опаской наблюдая, что будет. Саша-младшая пыталась остановить брата, но тот ее успокоил, сказав, что надо поговорить и обязательно без девчонок, тогда все будет в порядке.