Алисе до смерти надоели эти разговоры. Она протянула руку и неожиданно для той пощекотала толстенькое синее брюшко гусеницы. От удивления глаза Абсолема вылезли на лоб.

— Не трожь! — закричал он. — Нельзя трогать!

— На вид ты как настоящий, — задумчиво произнесла Алиса. — Иногда я даже забываю, что это всё мне снится.

Гусеница опять выпустила дым девушке в лицо, словно считала подобный трюк единственным достойным ответом на столь глупое замечание.

— Да прекрати же! — недовольно вскрикнула Алиса и стала разгонять дым.

Абсолем глупо захихикал, и от смеха его длинное тело всколыхнулось волнами.

Затем гусеницу окутал густой дым, полностью скрыв от посторонних глаз, но хихиканье слышалось еще долго.

Алиса постояла немного, потом побрела в ночь.

В глубокой темнице замка Красной Королевы Шляпник старательно стряхнул пыль со своего цилиндра и теперь приводил в порядок рваную одежду.

Ему вовсе не хотелось присутствовать на собственной казни в неопрятном виде.

— Эта шляпа мне всегда очень нравилась, — неожиданно промурлыкал из-за решетки вкрадчивый голос.

Шляпник поднял глаза и увидел Чеширского Кота. Тот прохаживался вдоль каменной стены, сощурив глаза.

— Привет, Чешик.

Кот лихо покрутил хвостом.

— Ты не мог бы отдать эту шляпу мне? — попросил он. — Поскольку тебе она всё равно больше не понадобится.

Шляпник оскорбленно вздернул подбородок:

— Как ты смеешь просить?! Это официальная казнь. Я хочу выглядеть наилучшим образом!

Чеширский Кот помолчал немного, потом вздохнул:

— Какая жалость! А мне еще так хотелось посмотреть, как ты танцуешь Жигу-дрыгу!

— У меня ведь неплохо получалось, правда? — с грустью произнес Шляпник.

Глаза Чеширского Кота замерцали.

— Мне эта шляпа очень-очень нравится, — промурлыкал он. — Я буду надевать ее только по самым торжественным случаям...

Он встретился глазами со Шляпником, и оба долго, задумчиво смотрели друг на друга.

На рассвете Безумный Шляпник и Мышь-Соня под присмотром стражников проделали долгий скорбный путь до эшафота.

Посмотреть на казнь собралось немало зевак, в том числе Белый Кролик и близнецы Труляля и Траляля, лица у которых были мрачнее тучи.

Красная Королева любовалась зрелищем с высокого балкона.

— Люблю, когда казни проходят по утрам. А вы? — спросила Королева.

— Да, Ваше Величество, мы тоже! — хором ответили придворные.

Шляпник первым вышел вперед.

Лицо палача, как и положено, скрывала маска. Шляпник опустил голову на дубовую плаху. Палач потянулся было снять с него цилиндр, но Шляпник отстранил чужую руку.

— Мне бы хотелось остаться в шляпе, — объяснил он.

— Как вам больше нравится... — пожал плечами палач. — По мне, лишь бы шея оставалась свободна!

— Я сразу за тобой, — храбро пискнула из-за спины палача Мышь-Соня.

— Отрубить голову! — повелительно закричала с балкона кровожадная Ирацебета.

Белый Кролик прикрыл лапкой глаза.

— Не могу на это смотреть, — простонал он.

Палач поднял топор.

На широком стальном лезвии весело играли лучи утреннего солнца. По толпе пробежал испуганный ропот, затем наступило гробовое молчание.

В полной тишине топор со свистом рассек воздух и глубоко воткнулся в дубовый пень, где мгновение назад покоилась голова Шляпника.

Все присутствующие на казни ахнули, в том числе Красная Королева и Стейн, Червонный Валет.

На плахе не было головы Шляпника... ее не было нигде.

Голова Шляпника просто бесследно исчезла, словно растворилась в воздухе.

Над площадью еще не смолк гулкий отзвук удара топором о плаху, а толпа зевак уже разочарованно загудела.

Кровавого зрелища не получилось.

Палач отступил на шаг и незаметно ущипнул себя за мягкое место.

Труляля и Траляля переглянулись в радостном недоумении.

Белый Кролик наконец осмелился открыть один глаз.

Прямо перед его лицом в воздухе, плавно покачиваясь, висела живая голова, напрочь лишенная туловища. 

Кролику сразу же всё стало абсолютно ясно.

Потому что голова принадлежала Чеширскому Коту, а венчал ее шелковый потертый цилиндр Шляпника!

С обворожительнейшей из кошачьих улыбок усатый шутник приветствовал зрителей:

— Доброе утро, друзья мои!

— Котик, псина ты эдакая! — в полном восторге от происходящего, закричала Мышь-Соня.

В ответ ей над площадью прозвучал знакомый раскатистый смех Шляпника.

Все участники торжественного действа, включая палача, а также зрители, обернулись и обнаружили, что сам только что казненный восседает на балюстраде королевского балкона среди придворных.

— Мадам! — весело окликнул Безумный Шляпник Королеву. — Эти жалкие лизоблюды, которыми вы себя окружили, ваша свита, они же гнуснейшим образом дурачат вас! Вводят в заблуждение!

Шляпник легонько дернул за ухо вислоухую леди. Длинное фальшивое ухо осталось у него в руке, дама же пронзительно завизжала.

— Это еще что такое?! — в негодовании поинтересовалась Ирацебета.

Разоблаченная мошенница поспешила защищаться.

— Ваше Величество, я здесь такая не одна! — закричала она визгливым голосом. — Вот, посмотрите!

Фрейлина ловко схватила свою соседку за огромный нос и дернула. Носище легко отделился от своей обладательницы, и под ним на дамском лице обнаружился настоящий носик самого обычного размера.

— Подделка! — с гордым презрением выпалил толстяк, носитель огромного круглого живота. — Постыдились бы!

— Это мне стыдиться?! — нервно завопила бывшая длинноносая дама. — А ваше брюхо, сударь, которым вы так безмерно гордитесь?!

Благородный господин не успел увернуться. Его крепко зажали с двух сторон, и в одно мгновение умелые руки с треском разорвали на самозванце рубашку от подбородка до пупка.

Обнажился мягкий и рыхлый, перешитый из дорогой пуховой перины искусственный живот.

Как Шляпник и рассчитывал, придворные бросились дубасить и колошматить друг друга, забыв всякие приличия.

Красная Королева была весьма обескуражена. Надо же, получается, вся свита столько времени делала из нее полную дурочку!

Ирацебета едва не лопнула от ярости!

— Вруны! Обманщики! Лжецы! Отрубить им головы!

Поднялась невиданная суматоха.

Безумный Шляпник одним прыжком очутился на высоком карнизе балюстрады и оттуда обратился ко всем, кто собрался на площади:

— Долой кровавую Красную Королеву!

И, несмотря на шум, он был услышан.

Первой взбунтовалась дворцовая мебель. Обезьяны, вопя от нежданного счастья, сбрасывали со своих спин столешницы и сиденья кресел.

Затем пожилая Жаба-лакей отшвырнула в угол поднос с любимыми пирожками Королевы.

Птицы одна за другой роняли люстры и канделябры, чтобы наконец-то опуститься на землю и дать отдых усталым крыльям.

Во дворце и его окрестностях все угнетенные и порабощенные с готовностью подхватывали воинственный клич.

— Долой кровавую ведьму! — кричали они.

Эти три простых и понятных слова гулким эхом отразились от каменных мостовых и зазвенели в утреннем воздухе.

— Долой кровавую ведьму!

Разъяренная Ирацебета затопала ногами.

— Выпустить птицу Джуб-джуб! — приказала она

Повеление было незамедлительно исполнено.

Воинственные крики толпы в короткий срок сменились воплями ужаса.

Это Джуб-джуб неторопливо спорхнул со своего каменного насеста. Почуяв ничем не обузданную долгожданную волю, безжалостный хищник принялся рвать когтями и клювом всех без разбору, сея вокруг смерть и панику.

Королева с легкой улыбкой на багровом лице наблюдала за побоищем.

— Ты сказал тогда правду, Стейн, — вспомнила она. — Вселять в души подданных страх — это гораздо приятнее, чем завоевать их любовь...