— Я не морда, а Дима!
— Да плевать! Вас всех не упомнишь! — отмахнулся Мак.
Со стороны мальчишек раздался дружный смех:
— Меня он рожей называет, — указал на себя Стас.
— А меня рылом, — еще громче заржал Артём.
— Наша группа немного… разрослась, — пояснила Катя, погладив по волосам мальчишек. — В первых откатах мы с Маком путешествовали вдвоем, а затем к нам присоединились Денисыч и Игорь. И так по нарастающей…
— Ну да, в предыдущих откатах я даже не был рожден, — вспомнил Дима.
— Знаешь… лучше, когда появляется кто-то новый, чем исчезает кто-то старый, — призналась Катя.
— Как ты во всех этих откатах не путаешься?
— Еще как путается, — сдал супругу с потрохами подошедший к семейству Эфо со спящей дочерью на руках.
— Иди лучше, помоги Захиму, — ушла от темы разговора недовольная Катя. — Мы здесь ненадолго.
Дима и сам был рад чем-то себя занять, чтобы лишний раз не ломать мозги, размышляя об откатах и их последствиях.
Захим вместе с другими хранителями перетаскивали ящики. Впрягли не только Диму, но и Изиса. После того, как ящики кончились, хранители сделали перерыв, скрываясь от людей в незримой форме. Подшучивали друг над другом и разговаривали на отвлеченные темы.
Мимо них прошла тётя Марина, ведя под руку Олю, полные ноги которой были полностью перевязаны, да и на плече повязка с засохшим кровяным пятном.
Захим впервые не скрывал за фальшивой улыбкой, что испытывал к Оле брезгливость, когда она едва не коснулась его.
— О, вы оказывается полных не любите! — поддел хранителя Изис, от которого не ускользнуло реакция хранителя.
— Деточка, проблема не в её полноте, — не менял брезгливое выражение лица Захим, — а в её чудовищной лени. Ты только посмотри, как она двигается. Это же ужас! Вот была у меня муза — необъятная Хильда! Какие чудеса акробатики она показывала! А какой у неё был прекрасный ротик! Я готов был бесконечно долго слушать ту божественную мелодию, что лилась из него!
— А-а-а, мелодия! — практически одновременно протянули близнецы.
— Вы о чем подумали, мелкие засранцы?! — окрысился Захим. — Не смейте опошлять память прекрасной женщины!
— Ты сам с опошлением прекрасно справился, — хохотнул Дахот, отхлебывая из бутылки с водой.
Так же мимо невидимых хранителей прошла с полотенцем в руках Светка в коротких спортивных шортиках и топике, лихо виляя упругой попкой. Для тридцати шести лет она выглядела аппетитно, что подтверждал жадный взгляд Захима в её сторону.
— В бездну клиенток, хочу в отпуск, — проворчал он и направился следом за Светкой.
— Что тебе говорил Эфо насчет нашей бабушки?! — крикнул Дахот ему в спину.
— Без детей и наркотиков! — на мгновение развернулся Захим, продолжая спиной идти за Светкой.
— Может, она его пошлёт? — мстительно протянул Изис.
— Не, — покачал головой Дахот, — Светка податливая и падкая на плохишей. Она коленом в пах не врежет, как наша мамка.
Дима отвернулся и снова обратил внимание на израненную тётю Олю. Марина усадила её возле костра и гладила по коленям, что-то говоря успокаивающе.
— Что-то с тётей Олей не так… — сказал вслух Дима.
— Просто она капризная неженка, — фыркнул Изис, так же повернувшись к тёте. — Чуть что, так сразу в слёзы. Хворост попросишь принести, то ж…па у неё болит, то спина. Тьфу.
Внутренне Дима не согласился с братом. Для обычного каприза, Оля вела слишком отстраненно и потерянно, расплывшись пельменем и ни на что не реагируя. И Дима сказал бы, что она осунулась, да так, что щеки обвисли, а вокруг глаз залегли тени.
Решив, что от хранителей всё равно ничего не добьешься, он подошёл к отошедшей покурить тёте Марине.
— Что с ней? — осторожно спросил Дима у неё, кивнув на Олю.
— Столкнулась с красными тэасами, — сплюнула под ноги Марина.
— И… они… — ему не хотелось самому озвучивать страшную истину, словно она могла ожить. — Они же не сделали ей ничего плохого?
— Ты сам в это веришь? — угрюмо уточнила Марина. — Ты же не маленький мальчик, чтобы верить в благородство таких скотов, как красные тэасы.
И Дима не верил. Особенно после того, как отцовские воспоминания подкинули ему пару не самых приятных картин, связанных с красными тэасами.
— Как они вообще до неё добрались?
— Лёгко. Сама подошла.
— Что?! — едва не подпрыгнул на месте Дима.
— Сама-сама, — подтвердила Марина. — Они ж, суки, все красивые как на подбор, а она как мороженка перед ними таяла. Нас уверяла, что на самом деле они добрые и хорошие, просто мы неправильно с ними себя ведем. Мужик, мол, ласку любит, — у тёти саркастично поднялся уголок рта. — И вместо того, чтобы бежать, эта курица познакомиться с ними поближе решила.
— Нет…
— Вдоволь поиздеваться они не успели: плечо прокусили, да ноги ей порезали. Ульяна им бошки прострелила и кристаллы забрала, чтобы не восстановились, — и, закурив, она со вздохом добавила: — Еще через девять месяцев узнаем, не будет ли последствий…
— Вы же сказали, что они не успели…
Марина снова закурила, а в её взгляде появился недобрый блеск.
— Могло быть хуже… Я когда увидела, что они с ней сделали… едва кристаллы всем троим не раздавила, но твой батя не разрешил — он зачем-то их кристаллы собирает. Ульяна Оле память частично заблокирует, чтобы хотя бы впредь к этим мразям она не приближалась…
На этом Марина посчитала, что разговор окончен, а Дима после недолгих размышлений подошел к Кате со смутным и нехорошим подозрением в душе.
— Катя… мне кажется, что мама специально сразу не вмешалась, когда на тётю Олю напали…
— Я тебе больше скажу, она встречу и подстроила, чтоб мозги ей прочистить от романтизма раз и навсегда, — хмыкнула Катя, складывая вещи.
— Не верю…
— Дима, твоя мама очень жестокая женщина. И перерождение мягче её не сделало. У неё всегда были и будут радикальные методы решения проблемы. Может, потому она с Иро и объединилась. Два сапога пара…
— Я не могу поверить, что мама могла на такое пойти… Оля же её родная сестра…
Катя ободряюще коснулась его плеча.
— К твоей маме можно относиться по-разному, Дима. Но я предположу, что она уже не раз откатывалась из-за тупости Оли. И раз она так жестоко с ней поступила, значит, на то была причина. Например, гибель всей остальной группы.
— Она всегда была доброй с нами… она ни разу не подняла на нас руку, даже когда мы этого заслуживали…
— Я знаю, и как мать её понимаю. Она не хотела, чтобы вы знали об её тёмной стороне. Но это не отменяет того факта, что в вашем подвале целое кладбище всяких подонков, убитых твоей мамой с особой жестокостью… Она не ангел и её не за красивые глаза в этом мире называли доктором смерть и ночным скитальцем. И чтобы ты знал, Махарат не всегда завладевала её сознанием, так как Ульяну достаточно трудно было контролировать. Да и Махарат не смогла бы постоянно прятаться среди людей, так как у неё не было таланта биомага.
— Не верю… — повторил Дима.
— И я не верила, когда увидела в своих видениях, какой она была здесь… мне всё время казалось, что это как-то Махарат её изменила. Но нет, долгая жизнь в этом мире сделала её жестокой. Трудно, Дима, оставаться добрым и хорошим, когда тебя окружает адское пекло. И я долго не могла её принять… такой… но потом я вспоминала, отчего она не раз защищала меня и кого отправила из-за меня на свое личное кладбище. Мой дар, как огонь, всегда привлекал всяких сомнительных личностей. И моей вины в их гибели не меньше, чем её. Я их привлекала, а она убивала, чтобы защитить меня.
— Я всё равно не согласен, что нельзя было по-другому…
— Это твое право, — пожала плечами Катя. — А я вот иногда думаю над тем, что буду делать, когда вернусь домой… смогу ли я вернуться к прежней мирной жизни: учиться в универе, встречаться с друзьями, словно ничего не произошло? Или же придется тоже стирать личность и память, как это сделала твоя мама…
— Костя как-то же смог сохранить себя…
