Далее маркиз посетовал, что в связи с расследованием, к тому же тайным, не сможет уделять мне должного внимания. Я заверил его, что прекрасно понимаю обстоятельства и вовсе не буду чувствовать себя оскорбленным. Вслед за тем я поделился с моим гостеприимным хозяином соображениями, пришедшими мне в голову. Я коротко рассказал ему о некоторых своих приключениях, остановившись на двух случаях, в которых мне довелось проявить особую смекалку. Речь шла о раскрытии мною двух загадочных преступлений. Читатель уже догадался, что одно из них имело место в Лилипутии, а второе — в Бробдингнеге. Первое раскрыть оказалось тем более сложно, что совершено оно было задолго до моего появления в той стране. Что же до Бробдингнега, там волею судьбы мне удалось разоблачить негодяя, жестоко убившего одного из гвардейских офицеров его величества. Убийца был приговорен к смерти, и я имел сомнительное удовольствие лицезреть его казнь собственными глазами. Сие удовольствие было мне доставлено стараниями некоего молодого человека, близкого друга убитого, который был мне весьма благодарен и коим двигали самые благородные побуждения. Он сделал мне приглашение из чувства благодарности, но зрелище казни столь тяжело подействовало на меня тогда, что я слег на целый месяц в сильнейшей меланхолии.

Кайлиш Стальд был восхищен проницательностью, которую я продемонстрировал в раскрытии этих преступлений. Воспользовавшись этим, я предложил ему привлечь меня к расследованию сегодняшнего убийства.

После недолгого размышления он согласился походатайствовать перед королем о том, чтобы мне была предоставлена такая возможность.

— Думаю, я смогу убедить его величество, — сказал он. — Официально вы станете моим советником, ведь расследование поручено мне.

Маркиз поблагодарил меня за то, что я столь близко к сердцу принял заботы королевского двора.

Я не стал развеивать его заблуждение относительно истинных причин моего рвения. Разумеется, заботы двора меня волновали, но куда больше меня заботила моя собственная жизнь. Я просто должен был выследить и разоблачить злодея, покушавшегося на нее. Иначе она не будет стоить и полпенса. Кто поручится, что злодей не предпримет еще одну попытку? И кто, опять-таки, поручится за то, что новая попытка нс окажется более успешной? Нет, отнюдь не заботы тральдрегдабского двора принял я близко к сердцу. Я просто хотел сохранить свою жизнь.

Впрочем, не могу сказать, что меня не заботили соображения общей справедливости. Убитый столь вероломным образом цирюльник Аггдугг Бриндран показался мне безобидным и добродушным человеком, а его убийство — чудовищным.

Маркиз между тем рассказал мне о том, что он уже успел выяснить.

— Придворный лекарь сразу же определил, каким ядом был отравлен цирюльник. Яд был сделан из высушенных цветков растения, которое называется клекригг осцин, что в переводе с лаггнежского означало зеленые губы, — Кайлиш Стальд поморщился. — Если вы помните, у отравленного выступила на губах пена ярко-зеленого цвета. Вот по этой отвратительной причине цветок называется именно так… — Его светлость развел руками. — Увы! Это нам не дало ровным счетом ничего. Яд можно купить у любого аптекаря. Несмотря на сильную ядовитость, некоторые врачи используют малые дозы этого снадобья для лечения запоров.

Я спросил, что показал паж, рассыпавший по полу пыль перед церемонией. Стальд тяжело вздохнул.

— Разве я не сказал? — спросил он. — Ах да, конечно. Надеюсь, вы простите мою забывчивость… Флости Тхотх исчез. Его нигде нет. Скорее всего, он бежал, как только узнал о смерти цирюльника. Согласитесь, тут можно было потерять голову от страха. Разве нет?

— Конечно, — согласился я. — Он мог испугаться, что его обвинят в убийстве. Но ведь он мог и в самом деле быть убийцей и подсыпать яд, потому что хотел убить меня. Не знаю, по какой причине. Может быть, он просто ненавидит чужестранцев…

Кайлиш Стальд недовольно нахмурился.

— Я ведь не утверждаю этого, — пояснил я. — Может быть, все случившееся — результат какой-то его ошибки. Возможно, яд попал в пыль по недосмотру пажа, и он испугался наказания за нерадивость… Как наказывают при дворе за нерадивость?

Маркиз пожал плечами.

— Зависит от проступка, — ответил он. — Порка розгами. Выговор. Изгнание из дворцовых слуг.

— Может быть, он боялся, что его выпорют, — предположил я. — Бывают ведь очень чувствительные особы, которые не терпят телесных наказаний. Особенно, когда дело касается их самих… Словом, причин его исчезновения может быть несколько. Он мог бежать, будучи виновным, — дабы избежать справедливого наказания. Или будучи невиновным — дабы избежать наказания несправедливого.

— Что же, — заметил маркиз озабоченно, — в любом случае его необходимо найти. Для этого я уже направил стражу на все четыре дороги, ведущие из Тральдрегдаба. Далеко он уйти не мог. На случай, если он не покинул город, я попросил горртаторра дать соответствующие распоряжения городской полиции — ведь она подчиняется наместнику. Кроме того, приказал арестовать родителей исчезнувшего пажа. Возможно, нам удастся кое-что выяснить у них.

Я принял предложение маркиза присутствовать при допросе родителей пажа. Маркиз распорядился подготовить экипаж, и мы направились к одному из самых мрачных сооружений лаггнежской столицы — Орлиному замку, в котором с давних пор располагалась королевская тюрьма.

— Бедные люди, — вздохнул маркиз, когда мы двинулись в путь. — Я имею в виду родителей сбежавшего пажа.

Он пояснил, что паж был вторым ребенком в семье. И вот теперь, после его исчезновения, семья может остаться без наследника, а это считается в Лаггнегге несчастьем даже большим, чем преждевременная смерть.

— Первый ребенок тоже сбежал? — спросил я. — Или умер?

— Хуже, — ответил маркиз. — Он — струльдбруг.

Видя, что я не понял, Стальд удивился:

— Разве вы никогда не слышали о струльдбругах?

Я ответил отрицательно, и тогда он поведал, что иногда в Лаггнегге рождается ребенок с круглым красным пятнышком на лбу, как раз над левой бровью; это служит верным признаком того, что такой ребенок никогда не умрет. Пятнышко, как он описал его, имеет сначала величину серебряной монеты в три пенса и воспринимается как обычное родимое пятно. Но с течением времени пятно разрастается и меняет свой цвет. В двенадцать лет, например, оно из красного становится зеленым. В двадцать пять — синим. В сорок — черным. И так далее.

— Это пятнышко, — пояснил Кайлит Стальд, — знак рождения струльдбруга — бессмертного.

Я был так поражен услышанным, что на какое-то время забыл о загадочном убийстве. Поразил меня не только факт существования бессмертных, но и странная оценка этого явления, прозвучавшая из уст его светлости. Я осторожно заметил, что не нахожу ничего страшного в рождении подобного человека, напротив — я бы и сам счастлив был получить бессмертие в дар.

— Это не дар, — возразил маркиз, — это проклятье.

Тут мы пустились в длинную дискуссию, которую закончили уже у ворот тюрьмы. Во время дискуссии я изложил Кайлишу Стальду свое видение бессмертной жизни — возможность стать мудрее окружающих, посвятить несоизмеримо больше времени изучению наук, познанию окружающего мира и многое другое. Я говорил с истинным восторгом, не замечая удивления моего собеседника. Когда я замолчал, он не сразу принялся возражать. И лишь после довольно долгого молчания холодно пояснил: бессмертие не означает полной неуязвимости. Не означает оно и вечной молодости или хотя бы вечной зрелости, но лишь вечную старость.

— Так что струльдбруги терзаются всеми немощами и болезнями стариков, — закончил он. — Но терзания их длятся вечно, и потому они являются самыми злобными, жестокими, завистливыми и, одновременно, самыми несчастными уроженцами нашей страны.

Впрочем, подробности этого разговора я описал в другом месте, так что читатель вполне может его восстановить в памяти. Здесь же замечу лишь, что, получив разъяснения Стальда по поводу струльдбругов, я тоже проникся жалостью и сочувствием к несчастным родителям исчезнувшего пажа. Потому, оказавшись свидетелем допроса, я страстно желал скорейшего его окончания. И Кайлиш Стальд, будучи от природы и по воспитанию человеком мягким и сострадательным, ничуть не радовался строгости, которую вынужден был применить к родственникам возможного убийцы.