Еще падая, я успел оценить ситуацию и слегка повернуться, чтобы упасть на бок, а не на живот — из такого положения легче стрелять. Упал на мягкое — на тело подстреленного боевика, тотчас перекатился, чтобы им прикрыться, рука метнулась к кобуре за пистолетом. Террорист, высадив оставшиеся у него патроны, начал подниматься с земли, вид его был страшен — залитое кровью, разорванное осколками гранаты снаряжение, длинная черная борода, заляпанное кровью и грязью лицо. Поймав террориста в прицел, я судорожно даванул на спуск — но моя пуля ударила его второй. Марина меня опередила…
Ник лежал на животе, совсем рядом. Три опаленные дыры на спине, на камуфляже, сочащиеся черной кровью сказали мне все — но я не верил, не хотел верить, не хотел! Он увидел террориста первым и среагировал, сделал все что мог. Те пули, что предназначались мне, попали в него…
Отбросив пистолет, я вставил ключ в замок наручников. Почему-то это казалось мне на тот момент самым важным — снять наручники. Это мой брат и он не должен быть в наручниках, не должен! Просто не должен и все!!! Он — свободный человек на своей земле и никакая тварь не должна надевать на него наручники…
Сняв наручники и отшвырнув их в сторону, я перевернул брата на спину. На его лице застыло какое-то насмешливое выражение — так он улыбался, когда придумывал какую-нибудь пакость.
А потом я просто уселся рядом с ним и положил его голову к себе на колени. Закрыл глаза. Надо было что-то делать, надо было уходить, в любой момент могла появиться вертушка и расстрелять нас из пулеметов, в любой момент могло появиться подкрепление — но мне было все равно. Я сидел и тихонько, по-волчьи выл — человек вообще не должен издавать такие звуки, я даже не знаю, как у меня получалось…
Черт, братишка, как же так. Как же так…
Этого не должно было произойти. Зачем ты сюда пошел? Зачем мы все сюда пошли? За этим? Чего нам не хватало? Зачем?!!!
Будь проклята эта земля, что требует крови будто Молох! Будь проклята эта бесплодная земля, что не дает урожаев и никогда не напитается, никогда не насытится кровью. Будь она, черт побери, проклята!!!
Этот континент отнял у меня маму. Сейчас он отнял у меня двоюродного брата. И что с этим делать — я не знал…
Если бы не Марина — на том бы наше путешествие и закончилось бы. Я бы просто сидел и ждал, пока над полем боя появится вертушка, пока она не высадит десант. А что сделали бы солдаты, когда еще пару дней назад они беседовали с теми, кто сейчас лежит здесь в виде обгорелых кусков мяса…
Будь оно все проклято. Этот крест не по мне…
Видимо, Марина уже смирилась со смертью брата, да и не было ее тут рядом, когда все это произошло. Отхлестав меня по щекам с неженской силой, она привела меня хоть в какое-то чувство. И приняла командование…
Пока она спускала с горной кручи наши вещи — идти она решила тропой, которая теперь была свободна — я похоронил Ника. Как мог — нашел ложбинку, положил туда его, сверху наломанные ветки и камни, которые я смог сдвинуть с места. Копать могилу, да еще в такой каменистой земле не было ни времени, ни сил. Получился этакий курган — какой некоторые народы строили для своих вождей. Ник любил эту землю — и сейчас она приняла его. Навсегда. Трижды выстрелил в воздух из пистолета — он пал в бою и должен быть похоронен с воинскими почестями. Прощай, Ник — ты сделал для этого проклятого континента все что мог. А что не смог — то не в людских силах…
Надо было уходить — любой ценой добраться до границы с Конго и как можно быстрее. Придется идти всю ночь — чтобы оторваться от возможной группы преследования. Африканцы ночью за нами не пойдут — а вот днем с лихвой наверстают упущенное…
Марина уже спустилась, притащила оба рюкзака…
— Пошли! Шевелись! — в глазах ее горел какой-то незнакомый мне раньше, словно лихорадочный огонь…
Я послушно навьючил на себя рюкзак, надел на себя ремень автомата. Хотя появись передо мной даже в пяти метрах, тот самый Али, восстань он из мертвых — я не был уверен, что в него попаду…
Марина с деловитым видом закрыла колпачками линзы прицела, укрепила винтовку у себя на рюкзаке, сзади. Прошла несколько метров, оглядываясь по сторонам и нашла то, что искала — ручной пулемет Дегтярева и три запасных диска к нему. С совершенно спокойным лицом забрала все это — пулеметчик был почти разорван пополам, разгрузка с дисками была темно-коричневого цвета от крови — но ее это ничуть не беспокоило…
— Давай, пошли!
Я послушно, передвигая ноги как автомат, последовал за ней…
Замбия, Олд-Мкуши, Ночь на 20 июля 2009 года
Держа в руках РПД, я сидел в нескольких метрах от дороги, замаскировавшись. Забрав у меня автомат с глушителем, Марина ушла "на охоту", как она выразилась. Кого именно она собралась "охотить" — она не сказала, да я и не спрашивал…
Дорога Т3 — одна из немногих дорог в этих местах, она вела на Ндолу, на самой границе с Демократической республикой Конго. Городок этот в последнее время разросся раза в три — все дело в том, что из разоренной гражданской войной Конго потоком шли беженцы, спасаясь от вооруженных банд — а в обратную сторону шла контрабанда. Гнали топливо, оружие, боеприпасы, еду — в богатейшей природными ресурсами стране даже жрать было нечего! Никто не сеял, не пахал, вообще не работал, мирняк разбежался, а в стране остались только "комбатанты". Миротворческие воска из самых разных стран Организации африканского единства во время войны занимались грабежами и погромами ничуть не хуже племенных банд. Сейчас некоторые "миротворческие части" удалось выдворить за пределы Конго, а оставшиеся брали под контроль территории и налаживали незаконную добычу полезных ископаемых, генералы становились "полевым командирами". Несмотря на успокаивающие заявления, правительство надежно контролировало лишь две трети территории днем и одну треть — ночью. Какое то время в растерзанной стране было спокойно — но сейчас ситуация обострилась вновь…
Город, даже не город, а маленький и нищий городок лежал слева от меня и ниже, освещенный лунным светом. С того места, где я сидел, мне хорошо, на весь километр, что отделял меня от города, была видна дорога и сам городок. Здания туристических стоянок и отелей были с другой стороны города, а с этой селились те, кто обслуживал западных туристов, прилетающих чтобы оставить в стране свои доллары, евро и йены. Туризм, самая примитивная, на уровне в лучшем случае девятнадцатого века промышленность, сельское хозяйство, плодов которого не хватает, чтобы прокормить даже самих себя, да добыча полезных ископаемых, теми, кому повезло и у кого они есть — вот и все, чем жила современная Африка…
Интересно, они этого добивались, когда освобождались от "пут колониализма"? Этого?! Те, кто воевал с "белыми дьяволами", кто брался за автомат Калашникова, кто подкладывал мины на дороги — они это себе представляли? Ведь как бы то ни было — но все колонии были частью той страны, которой они принадлежали. Великобритании, Франции, Германии, Бельгии, Португалии. Эти страны несли хоть какую-то ответственность за то, что там происходит, они не допускали межплеменной резни и столкновений, они что-то строили и вкладывали сюда какие-то деньги. Приезжали миссионеры и вообще белые люди, занимали руководящие посты, что-то делали, организовывали.
Да, было и угнетение, был и рабский труд. А сейчас — лучше? А сейчас просто — убивают просто потому, что ты не из такого племени, которое нужно. И если бы африканские колонии остались бы в составе стран, которым они принадлежали — неужели была бы в двадцать перовом веке рабская эксплуатация? Скорее всего — нет. А вот дороги, заводы, электростанции, шахты, нефтяные прииски — были бы.
