К обеду Карстен окончательно перестал понимать, как он умудрился соскучиться по этой рутине.

Дверь резко распахнулась, явив взору всклокоченного Маркуса. Нира дала ему пару выходных после возвращения Карстена к своим обязанностям, а позже предложила присоединиться к страже — на постоянной основе в качестве одного из командиров. Да и замена капитану в случае чего всегда под рукой — если, конечно, сам никуда не влезет раньше.

— Что случилось? — кисло осведомился Карстен, откладывая отчет. С виду все было в порядке, но прочитать все же стоило — мало ли что написали в конце.

— Ты знал про Анну? — в лоб спросил Маркус, опираясь кулаками о стол и нависая над другом.

— Что именно я должен о ней знать?

— Не въезжаешь, да?! — рявкнул он. Стол подозрительно затрещал, не выдерживая напора.

— Извини, нет.

— У тебя под носом околачивается член Братства, и ты!..

— Бывший член Братства, — поправил его Карстен.

— Что…

— Анна ушла от них лет семь назад, кажется. Мы еще сцепились в первую же неделю ее пребывания в городе — мне не нравилось, что по улицам ходит убийца, а она привыкла к использованию силы. Как видишь, удалось договориться. И я не понял, что именно тебя в этом не устраивает — кажется, ты уже работал с ними.

— Работать вместе, когда вы прикрываете друг другу спину, и переходить им дорогу ради каких-то интересов короны — это не одно и то же. Вот, — Маркус выдернул одну из папок и раскрыл на середине. — Несколько мертвяков. Убиты дротиками.

— Ну а от меня ты чего хочешь?

Робко постучав, в кабинет заглянул паренек-посыльный, тут же попытавшийся спрятаться за дверным косяком от тяжелого взгляда капитана.

— Я слушаю.

— К вам п-посетитель, — выдавил паренек, с нескрываемым ужасом глядя на разозленного Маркуса.

— Пусть зайдет позже.

— Н-но…

— Я занят, — процедил Карстен и не поленился, встал из-за стола и лично закрыл дверь. На замок. — Итак, я слушаю. Что ты вообще устроил? То, что я не рассказал тебе о прошлом Анны, настолько задело твою гордость? В таком случае скажи, пожалуйста, откуда я мог знать, что вы встретитесь — и если бы знал, должен ли был нарушить свое обещание?

— Ну есть такое, — нехотя признался Маркус, скрипнув зубами. — Гадкое чувство. Дело не в том.

— В чем?

— В больших для нее неприятностях.

— Поясни.

Маркус стиснул челюсти. Говорить другу об утаенном письме из Службы безопасности очень не хотелось, а без этого объяснить будет сложно. С другой стороны, узнать-то он все равно узнает, скоро уже эта девка приедет и будет ворошить все, что попадет ей в руки. Еще ведь докопается, сделает выводы и обернет все против Анны, выставив ее последней тварью и недостойной женщиной. Этого Маркусу не хотелось — кем бы она ни была.

Карстен отреагировал на удивление спокойно, даже не обругал его — то ли разозлился настолько, что слов просто не нашел, то ли ничего другого от непутевого исполняющего обязанности и не ждал.

— Где письмо? — только и спросил он.

— Нету. Уничтожено, — стыдливо отвел глаза Маркус.

Карстен молча отпер замок и красноречиво указал на выход. Новоиспеченный заместитель капитана покорно вышел, и о закрывшуюся за ним дверь ударилось что-то тяжелое.

Лирен приподнялась на локтях и безропотно взяла протянутый доктором стакан.

Лекарство пахло отвратительно и вызывало единственное желание — выплеснуть его в окно, но перечить суровой женщине, стоящей у двери с поджатыми губами, не хотелось. Пришлось пить.

Голова закружилась сильнее, и девушка поспешила поставить стакан на тумбу — едва ли доктора обрадовала бы порча больничного имущества. Конечно, негласные правила профессиональной этики, которых старались придерживаться врачи, не позволили бы ей высказать подобное вслух, но пациентам хватало и выразительных взглядов, чтобы захотеть забиться в темный угол.

Лирен перевернулась на бок, лицом к стене, и закусила уголок подушки, стараясь не сильно громко хрюкать от душащего ее смеха. Женщина с неодобрением посмотрела на ее дергающуюся спину и четкими движениями принялась составлять пустые склянки из-под лекарств, звякающих при ударе стеклянными боками, в коробку. Она решительно не одобряла веселья в стенах больницы и с большим бы удовольствием вколола хихикающей пациентке успокоительное, но кто ж ей это разрешит…

Девушка уткнулась носом в подушку и натянула на голову одеяло, стараясь не слышать возмущенного фырканья доктора. Не объяснять же ей, в самом-то деле, что попасть в больницу второй раз за полгода — это действительно смешно, особенно когда раньше ничего подобного не происходило: в «птичнике» Лирен раз в год исправно посещала врача, но это было не более, чем формальностью.

В палату заглянула одна из помощниц доктора и деловито осведомилась:

— Госпожа уже может дойти до чьего-нибудь кабинета или пригласить посетителя сюда?

— Госпоже нужен покой, — нахмурилась женщина, раздраженно впихивая коробку в руки помощницы. — Я не ясно выражалась на этот счет?

— Ясно, но… это очень высокопоставленный господин.

— Дела которого могут подождать.

— Может, вы тогда сами ему об этом скажите? — сдалась помощница, обнимая коробку.

— Всенепременно, — отрезала доктор и вышла, решительно закрыв за собой дверь.

Лирен перевернулась на живот и расхохоталась, кусая подушку. Произошедшее казалось ей очень забавным. Последнее время ей все таким казалось.

Через некоторое время в комнату снова заглянула помощница, уточнила, может ли девушка принять посетителя, и тут же снова исчезла, чтобы через несколько минут вернуться с рыжеволосым мужчиной в дорогом костюме, показавшемся Лирен смутно знакомым.

— Прошу.

Мужчина сел на стоящий у окна стул и, дождавшись, когда в палате не останется посторонних, представился:

— Роберт Хейл, временно…

— Я вас помню, — обрадовалась девушка. — Советник принца… то есть, конечно же, короля Стефана. Мы встречались на нескольких приемах.

— Бывший советник.

— Бывший?

— По приказу его величества возглавил дипломатическую службу. Временно, но догадываюсь, что это тот самый случай, когда нет ничего более постоянного, — он глянул на сжавшую губы девушку и страдальчески поморщился. — Лирен, выслушайте меня хотя бы.

— Я не хочу иметь с «птичником» никаких дел.

— Понимаю, я бы тоже не горел желанием возвращаться к подобному образу жизни после случившегося, — Роберт машинально потер пальцами середину груди. — И будь моя воля, я бы вас об этом не просил.

— Так не просите. Вы можете встать и выйти.

— Не могу, потому что мне слишком нужна ваша помощь.

— Какого рода? — скривилась Лирен, с большим трудом удерживаясь от того, чтобы снова отвернуться к стене.

— После налета на здание службы в живых не осталось никого из дипломатов, находящихся в тот момент на территории. Мы выяснили, что их оказалось большинство от всего состава. Оставшаяся же часть либо примкнула к налетчикам, либо канула в безвестность, и в их отношении нельзя даже сказать, живы ли они.

— Мне жаль, — пробормотала девушка, все-таки отворачиваясь. Находясь с кем-то постоянно рядом, уже невозможно воспринимать его как чужого — и известие о его гибели всегда будет болезненным. — Но при чем тут я? Вы действительно думаете, что я из-за этого вернусь в Таркешшу? Простите, но вы выбрали не тот аргумент.

— Речь не идет об исполнении дипломатических обязанностей, с ними справятся и не наделенные даром. Проблема заключается в том, что некому будет обучить девочек-«соловьев», которых заберет на воспитание служба. Каковы последствия отсутствия должных знаний и навыков у таких детей вы знаете лучше меня.

Лирен закусила губу. Знает, конечно же, знает — беспорядочное использование дара ведет лишь к хаосу, к смуте, к подчинению людской воли желаниям детей. И закончится все в лучшем случае лишь смертью девочек — в худшем же погибнет не один человек.

Можно ли рискнуть и позволить такому случиться?