— Да, — простонал Маркус, хватаясь за голову. Лист плавно спланировал на пол, дополнив и без того царивший там бедлам. — Знаю. Демоны, я подозревал что-то такое, еще давно, говорили же… Диран, ему не моя помощь нужна?

— Хочешь, я руны раскину? — предложил парень. — Только не сейчас, попозже… Но твоя помощь тоже нужна, прости.

— Твою мать. — Наемник сел на лавку и запустил пальцы в волосы.

Конечно, до нужного города добраться быстро он едва ли сможет, хотя если выехать прямо сейчас, то это займет меньше времени, недели полторы — четыре дня до Линты и пять до…Нет, это, конечно, прекрасно, но.

Он же, демоны дери, не проходимец, а наемник. Воин со своей честью и чувством долга, из-за которых не может оставить тех, кто его нанял. Это бесчестно. Неправильно. Недолжно. Особенно тогда, когда уже взял часть оплаты — причем немаленькую.

«Тварь я, — горько подумал Маркус. — Предатель, урод конченный. Друга продал за какие-то триста золотых».

Всю ночь Карстен просидел на полу в комнате Лирен, держа наготове пистолет и прислушиваясь к шумящим за окном деревьям. Ему постоянно казалось, что возле дома кто-то ходит, шурша галькой, которой были посыпаны дорожки во дворе. Пару раз он отчетливо слышал тяжелые шаги, но это уже, скорее всего, начиналась паранойя.

К утру капитан окончательно перестал адекватно воспринимать реальность, и чуть не накинулся на Лину, пришедшую их будить. По счастью, лекарь оказалась девушкой достаточно опытной и привычной к выходкам пациентов, поэтому отнеслась к произошедшему с профессиональной флегматичностью.

— Доброе утро, — улыбнулась Лина, расталкивая слегка заторможенную Лирен. — Как себя чувствуете? Вижу, моя настойка помогла? Здорово! Я-то боялась… Завтракать будете? Папа уже, правда, ушел, так что без него.

— Будем, — тоскливо откликнулся Карстен, с трудом поднимаясь на ноги. Ночью лекарь хорошо постаралась, измазав все, что можно было, какой-то мазью и зафиксировав руку тугой повязкой, и теперь боль почти не чувствовалась. Разве что это слегка сковывало движения, да и спина продолжала ныть — но это уже выше возможностей Лины. Выше чьих бы то ни было возможностей в принципе.

— Вот и чудненько, — сказала девушка, ловко расставляя тарелки на большом столе. — Надеюсь, вы не против творога? Сегодня же праздник Май Ше, полагается все из творога готовить…

— А я и забыла, какой сегодня день, — грустно вздохнула Лирен, переплетая косу. — Даже как-то стыдно.

— Я думаю, это не страшно, — снова улыбнулась Лина. — Говорят, она милостива.

«Ничего себе, милостива, — мрачно усмехнулся Карстен, ковыряя лежащее в тарелке нечто, на вкус оказавшееся очень даже неплохим, что противоречило его виду. — Такая милость только в гроб загонять и способна».

— У нас к этому относились… не скажу, что строго, но с большим почтением, — серьезно сказала Лирен. — Поэтому мне кажется, что забывать о таких вещах если не страшно, то стыдно.

— Историю ты тоже знаешь? — поинтересовалась лекарь, с любопытством разглядывая девушку. — Расскажешь?

— Не думаю, что капитану это было бы интересно слушать, — покачала головой та.

— Капитан?..

— Пусть рассказывает, — махнул рукой Карстен, не выдержав умоляющего взгляда Лины.

А еще гордился тем, что никакая магия убеждения на него не действует — ни «соловьев», ни обычных магов… А с такими просьбами что делать? Не отказывать же, честное слово… Это давно уже поняла Джо, регулярно пользовавшаяся подобным крайне бесчестным приемом.

— Хорошо, если ты не против… Считается, что Май Ше когда-то служили у достаточно известного в то время дворянина, обитающего где-то неподалеку от столицы. Наделенная даром убеждать людей, успокаивать их и располагать к себе, она без особого труда находила общий язык со всеми деловыми партнерами хозяина, за что высоко ценилась в определенных кругах как незаменимый помощник в делах. Со временем излишне умная помощница начала раздражать конкурентов — она уговорила всех поставщиков, торговцев, капитанов торговых кораблей сотрудничать именно с тем дворянином. И с ней решили разобраться.

Май Ше не была воином, она не держала в руках оружия и не умела им пользоваться, поэтому перед нанятыми бандитам она предстала совершенно безоружная. Единственное, чем ей довелось обладать — это голос, но много ли от дара успокаивать тогда, когда тебя окружает толпа недружелюбных мужиков со вполне конкретными намереньями. И ее дар повернулся обратной стороной, позволяя обладательнице подчинять себе. Современные «соловьи» тоже так могут, но в сообществе это порицается и наказывается… Май Ше тогда поступила весьма великодушно, внушив им, что необходимо пойти сдаться страже, а не утопиться, например, в дворцовом пруду. Они пошли и сдались — только такое проявление дара не осталось незамеченным и очень напугало дворянина, по науськиванию конкурентов понявшего, что однажды подобное может и с ним случиться. Он и отдал помощницу в руки существовавшей тогда инквизиции, занимавшейся отловом особо опасных преступников и магов — людей с таким даром в те времена было не больше, чем сейчас провидцев. И… я не помню, как так получилось, но главный инквизитор великодушно предложил дворянину самолично расправиться с порождением зла.

Она бы и погибла, но там вмешался парень, облик которого принимал Варлейн, бог любви и семьи. Ему понравилась девушка, и он искренне не мог понять, почему ее так пытают — а охваченный яростью дворянин на его вопросы не отвечал, только послал очень далеко. Бога рассердило пренебрежительное отношение к нему и жестокое — к девушке, и забрал Варлейн ее к себе. Позже она стала его женой и покровительницей дипломатов, «соловьев», просто честных и честолюбивых людей, но обиды забыть не смогла и поклялась перед мужем, что любой, кто убьет ее жрицу или носительницу ее дара, будет проклят до тех пор, пока не искупит перед самой Май Ше своей вины. — Лирен замолчала, перевела дух и добавила: — Не знаю, насколько эта история правдива в целом, но с проклятием все так и есть. У «соловьев» есть фраза, которая как бы… обозначает того, кто повинен.

Карстен покосился на завороженную Лину — живой пример действия этого треклятого дара, — и негромко поинтересовался у рассказчицы:

— И что, эта система назначения наказания не дает сбоев?

— Увы, — развела руками девушка. — С фразой все просто, там подразумевается, что она в голове держит того человека, который ее… убивает. Но не всегда же можно успеть или вспомнить, и тогда она бьет по ближайшей мишени, а это не всегда убийца. Такое случается чаще, потому что… мне не кажется, что кто-то способен думать о том, как бы не испортить постороннему жизнь, когда у него отбирают собственную. Да и знаете… вчера я сама могла погибнуть, а об этом вспомнила только сейчас, рассказывая историю.

«Да, это я знаю, — недовольно подумал капитан, поднимаясь из-за стола. — Впрочем, рассказала ты это не зря, птичка. Теперь мне хотя бы понятно, как ты отпугнула тех разбойников — тоже переключилась на эту иную сторону? Чувствую, натворишь ты с этим еще бед, одно дело — поучительные сказочки о житии покровительниц, а другое — жизнь. Да и ты не богиня… Черт, не могла не использовать это свое убеждение, пока рассказываешь? И что нам теперь с Линой делать?»

Их компания невыносимо напоминала Марике похоронную процессию. Хоть она и не могла сейчас видеть их лица — во время тренировки заклятие слетело, и восстанавливать его показалось магичке слишком рискованным, — но она слышала и тихие всхлипывания Дирана, доносившиеся время от времени справа, и едва слышные стоны-ругань сквозь сжатые зубы, раздающиеся слева. Да и для опытного мага не является большим секретом, какое настроение у людей, окружающих его, — даже если сам он не видит.

— Господа, — наконец не выдержала Марика, — вы не поясните, почему у меня такое чувство, будто бы мы сидим на поминках или в лазарете со смертельно больными?

Господа как-то подозрительно завозились, завздыхали, и Маркус соответствующе траурно изрек: