Каждое занятие, лекция, беседа или семинар заканчивались записью под диктовку преподавателя основных положений и выводов, которые потом заучивались почти полностью на память и оценивались на экзаменационной беседе.

Впоследствии, когда в 1949–1950 годах пришлось учиться на курсах переподготовки оперсостава военной контрразведки в городе Харькове и далее на неоднократных курсах переподготовки руководящего состава при Высшей школе КГБ СССР, имея возможности для сравнения, всегда убеждался, до какой филигранной точности и исчерпывающей практической целесообразности были доведены преподаваемые на фронтовых курсах основы работы «Смерш» в боевых условиях.

Например, полковник Сивуда, опытный чекист первого поколения, в 1920–1923 годах вел в Армении борьбу с членами националистической партии «Дашнакцутюн», поднявшей восстание с целью свержения советской власти и отделения Армении от России, преподавал основы организации агентурно-оперативной работы, на конкретных при мерах раскрывал роль агентов, доверенных и резидентов, как основного средства армейских контрразведывательных аппаратов в борьбе со шпионажем, диверсиями и террором фашистской разведки «Абвер», как от умелого подбора и правильной расстановки, целеустремленного их использования и четко отработанных способов связи зависят конкретные результаты успешной борьбы с вражескими лазутчиками.

После подробного рассказа о требованиях, предъявляемых к поступающим от негласного аппарата материалам, под диктовку полковника Сивуды было записано и заучено следующее: «По оперативно значимым фактам и событиям от источника в произвольной форме, но обязательно в целях конспирации как от третьего лица, принимается донесение (в исключительных случаях заявление или составляется справка оперработника), в котором должно быть по возможности наиболее полно отражено: когда, где, при каких обстоятельствах и что произошло, кто присутствовал и как реагировал. В справке оперработника к такому донесению (устному сообщению) необходимо указать установочные данные на проходящее по нему лицо (группу лиц) и свидетелей, изложить очередное задание, способы его выполнения и линию поведения, исключающую провокацию, а также мероприятия оперработника, вытекающие из содержания сообщения».

Вот так выглядела эта, кажущаяся на первый взгляд, простенькая наука, всего два или три раза закрепленная на занятиях практическим исполнением. Однако, даже всесторонне подготовленным оперработникам, в том числе окончившим Высшую школу КГБ, нередко приходилось напоминать ее жизненные истины, чтобы не допускать пустой показушной писанины, чтобы поступающая от различных источников информация была достоверной, действительно оперативно значимой и могла быть задокументирована, а значит, работала на результат.

На занятиях серьезное значение придавалось расстановке негласного аппарата, который должен был состоять из агентов, резидентов и осведомителей. К категории агента относились хорошо подготовленные, проверенные на практической работе негласные сотрудники, обладающие способностью быстро входить в контакты и устанавливать доверительные отношения с интересующими органы лицами и вести их разработку. Они приобретались и готовились к такой работе из числа военнослужащих всех категорий: рядовых, сержантов и офицеров, располагающих возможностью по своему служебному положению свободно маневрировать в пределах подразделения – части и распоряжаться временем по своему усмотрению; их было немного, а некоторые оперработники не имели их вообще, потому что не успевали приобрести из – за большой текучести личного состава, а иногда и потому, что не придавали этому должного значения. Основную массу негласного аппарата, создававшую плотность негласного прикрытия подразделений войск, составляли доверенные лица, сведенные в большинстве своем в ротные резедентуры. В этом отношении, как правило, действовало никем административно не закрепленное требование, неписаный закон: иметь в каждом отделении осведомителя, в роте – резидента из числа лиц, имеющих возможность регулярно с ними встречаться, дополнительно инструктировать и получать первичную информацию. Готовили их из числа старшин и сержантов, старшин рот, мед., хим., вет. и других инструкторов, служб продовольственного, материально технического обеспечения и вооружения. Нередко в качестве резидентов работали и офицеры указанных тыловых служб.

Из-за больших потерь необходимое количество осведомителей после каждого боя вновь восстанавливались в пределах приведенной схемы и на это уходили основные трудовые усилия и время. Вот почему на моих глазах капитан П. И. Китин целыми днями и ночами проводил «беседы» с личным составом нового пополнения и лазил на передовой по окопам.

Полковник Сивуда решительно выступал против механического подхода к расстановке негласного аппарата в батальонах и подразделениях полков, являвшихся объектом обслуживания каждого в отдельности из оперработников отдела «Смерш» дивизии, считая, что она должна определяться и затем постоянно регулироваться осознанно на основе оперативно значимой оценки контингента личного состава и общего анализа оперативной обстановки с таким расчетом, чтобы как можно больше приобрести осведомителей, имеющих перспективу быть подготовленными в категорию агентов, и по возможности сократить количество резидентур из осведомителей – иметь одну на две роты или даже на весь батальон. Критикуя механический подход к этой важнейшей составной процесса организации работы объектового оперработника, приводил конкретные данные о колоссальной текучести осведомителей и постоянных перегрузках в рабочем времени для восполнения их боевых потерь. Наспех приобретенные и плохо подготовленные в круговороте текучки они мало приносили пользы, оказывались не в состоянии предупреждать негативные процессы, а иногда и сами попадали под их влияние, становясь соучастниками дезертирства, членовредительства и даже, в отдельных случаях, измены Родине. Сосредоточивая же главные усилия на их подборе и подготовке большего числа агентов из более стабильных, с точки зрения выживания, категорий, с возможностями маневра – бывать в подразделениях объекта и общаться с личным составом, оперработник обретал источники, необходимые для быстрой проверки заслуживающих внимания сигналов, поступающих от осведомителей, состоящих как по личной связи, так и у резидентов. Одновременно значительно повышалась роль оперработника в контроле за работой последних, а также в личном получении заслуживающих внимания сообщений и оценке оперативной обстановки в целом на объекте. В мудрости науки полковника Сивуды убеждался в течение всей последующей работы в военной контрразведке и никогда не забывал: механический подход – это бездумность, тупость, глупость и если вспомнить дедушку Крылова, почти «мартышкин труд». Однако на практике противостоять этому было далеко не просто. Среди прибывающих из вышестоящих органов, в том числе и центральных, проверяющих, нередко находились такие, которые в обязательных поисках недостатков в работе, вместо того, чтобы в этих целях всесторонне ее проанализировать, занимались арифметическими подсчетами и делали выводы, что организована она плохо, не создано резидентур, нет агентов и осведомителей там-то и там-то. Всегда приходилось в таких случаях доказывать и спорить, но, как. правило, от этого «недочеты» только возрастали…

Вспоминая науку фронтовых курсов, до сих пор не могу не удивляться тому, насколько серьезно обосновывалась качественная сторона поиска негласных сотрудников, необходимость подбора их на пределе возможностей из числа более грамотных военнослужащих и с наличием определенных контрразведывательных качеств, позволяющих свободно, естественно и постоянно общаться на основе личных черт характера как с отдельными военнослужащими, так и естественно складывающимися на фронте их группами (земляческими и по другим общим интересам), быстро устанавливать контакты и входить в доверие к лицам, проявившим какие – либо подозрительные признаки возможных преступных намерений.