— Кому же? — жадно, как ребёнок, спросил граф Бобруйский.

— Ответ на это может быть только один. Как говорили римляне — ищи, кому выгодно. Кому выгодно убийство неизвестной в городе эльвийки благородных кровей? Господину Филинову? Нет, ему это не нужно. Господин Филинов хочет дружбы с эльвийской общиной. Ему нужен участок леса, а без доброго расположения эльвов это невозможно. Запугать эльвов также невозможно. Нет, господин Филинов не убийца.

Я перевёл дыхание. Меня слушали открыв рты. Наступал самый опасный момент.

— Подумав и сопоставив факты, я пришёл к выводу, что жена и слуга господина Филинова также не имеют отношения к делу.

Тут уже полицмейстер не выдержал. Стукнул тростью об пол, бросил холодно:

— Ну хватит! Викентий Васильевич, уймите своего стажёра. Это ни в какие ворота не лезет.

— Подождите, Иван Витальевич, — сказал губернатор. — Пусть продолжает.

А сам усы кусает от волнения.

Ну я и продолжил:

— Магический обряд требует холодной головы и твёрдой руки. Ни того ни другого у супруги Филинова и его охранника не было и нет. Один — бывший кокаинист и бретёр, другая — нервная женщина в годах. Тогда вопрос — кто? Кто имел мотив и возможность?

— Кто? — спросил губернатор. Все остальные затаили дыхание.

— Вот кто! — я ткнул пальцем.

Всех дружно ахнули. Повернулись и посмотрели на старшего эльва.

— Это невозможно, — пробормотал губернатор. Глаза забегали, на эльва старается не смотреть. — Эльвы не убивают…

Тут старший эльв, господин Альбикус, шагнул вперёд. Колыхнулись полы серого плаща, качнулись белые волосы. Эльв поднял руку. В пальцах что-то блеснуло — амулет. В ту же секунду у меня заломило зубы, а печать на спине загорелась ледяным огнём.

В зале повисла вязкая тишина. Волны безмолвия поплыли над толпой провожающих, пропитали воздух, заморозили всё вокруг.

Посмотрел я вокруг — все застыли. Если бы я не видел такое в кино, испугался бы до потери пульса. Это эльв время остановил своим амулетом, точно.

А эльв глянул на меня и сказал:

— У нас есть время, мальчик. Говори.

У меня аж ноги подкосились. Страшно стало. Но деваться некуда — раз начал, отступать некуда.

Говорю:

— Я тут почту проверил. На почтамте мне список дали. Много срочных писем между столицей и общиной в последнее время. Необычно много.

Эльв голову склонил, смотрит на меня, как на зверушку. Которая фокусы показывает.

— Дальше.

— Это вы мне скажите, — говорю. От страха страх потерял совсем. — Зачем девушку убивать? Что она вам сделала? Какую тайну открыла? Неужто нельзя было по-другому?

Альбикус совсем по-человечески пожал плечами. Ответил:

— Ты спрашиваешь — зачем, сын человека? Такова судьба. Так сложились звёзды.

— Так это звёзды ей живот распотрошили? — говорю. — Ничего себе судьба!

— За это я отвечу перед главой эльвов, — сказал Альбикус. — А ты умрёшь. Сейчас. Никто не должен…

— Подождите! — дама, что стояла под ручку с главой местной общины, откинула вуаль.

Ух ты. Да это госпожа дома невинных лилий. Та самая прекрасная эльвийка, для которой я песни пел под гитару.

А она подошла поближе, говорит:

— Мальчик не виноват, что видит правду. Не нужно брать на себя груз вины, брат Альбикус.

Повернулась, кивнула на главу общины:

— Мы оба знаем, что брат Левикус немощен. Он лишён души. Я много лет исполняю за него обязанности старшего эльва. Люди не должны знать этого. Когда подруга нашего брата Домикуса прибыла сюда из столицы, я дала ей приют. Старший брат разослал письма по общинам — с приказом не давать своей подруге помощи. Но я ослушалась.

Прекрасная эльвийка повернулась к главе общины. А тот смутился, стоит весь потерянный. Конечно, кому охота признаваться, что калека. Ну, то есть, не можешь в магию.

— Я выслушала беглянку. Она призналась, что нарушила закон. Закон, который мы все должны выполнять — согласно древнему договору. Она знала, что рано или поздно её найдут и уничтожат. Мы подумали, и мы решили…

Прекрасная эльвийка вздохнула.

— Наш план решал всё. Сестра готова была отдать своё земное воплощение, умереть земной смертью, лишь бы спасти дитя, которое она носитв своём теле.

— Что? — изумился старший эльв. — Сестра носила ребёнка?

— Да, брат Альбикус. В ней зародилась новая жизнь. Понимаете, что это значит? Древний договор гласит — число древних ограничено. Рождается один — другой уходит. Только верховный эльв даёт право на рождение нового эльва. Сестра такого права не имела…

— И ты позволила ей?.. — эльв не договорил.

— Мы нашли выход, брат. Я нашла тех, кто сможет исполнить обряд. Ведь мы сами не может проливать кровь. Я отвела сестру в лес, и мы совершили обряд поглощения души.

— Обряд не удался! — выкрикнул калечный эльв — глава общины. — Я не получил душу, как вы обещали! Её нет, она пропала!

— Да, обряд не удался, — эльвийка виновато опустила голову. — Что-то случилось, и душа ребёнка пропала. Душа сестры растворилась в лесу, как и было задумано. Но ребёнок исчез. Я не знаю, что с ним стало… Не стоило проводить обряд в этот день. Но мы слишком торопились…

Она повернулась и посмотрела на меня.

— Мальчик прав — это мы виновны. Я нашла людей, чтобы они запачкали руки вместо нас. Я обратила сестру Альфрида в собаку, чтобы все думали, что она пропала. Альфид должен был отслужить её возвращение.

— Так это вы давали ему наводки? — спрашиваю. — На игорный дом, на денежную карету?

— Нет, — говорит красавица. — Зачем мне такие мелочи? Этим занимался мой друг Рыбак.

— Филинов?

Она усмехнулась, будто я дурачок малолетний.

— Нет, Филинов не при чём. Нам нужно было устранить его от дел. Чтобы забыл о покупке леса. Чтобы перестал губить деревья. Рыбак подставил его по моей просьбе.

— Так Филинов не Рыбак… — вот это поворот! — А кто тогда?

— Я не должна выдавать своих друзей, — говорит эльвийка. Гордо так. — Если сможешь, догадайся сам…

— Сестра, время на исходе, — говорит Элефор ан Альбикус. — Заверши дело. Выжги ему душу и пойдём. Меня ждут в столице.

Прекрасная эльвийка вздохнула:

— Да, брат. Пора.

— Погодите, — говорю. — Вы что, меня убьёте?

— Нет. Тело твоё будет жить, — резко ответил Альбикус. Видно, торопится на поезд. А тут какой-то червяк мешает. — Но тебя не станет.

— А вот хрен вам, — говорю. — Вы арестованы! За убийство и шантаж. За причинение вреда имуществу и клевету. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас!

Что несу — сам не знаю. Испугался до судорог. Но пропадать — так с музыкой.

— Сестра, успокой его, — говорит эльв.

Прекрасная эльвийка подняла руку, ладонью ко мне. Взгляд ласковый, будто собачку усыпляет.

— Не бойся, мальчик. Больно не будет.

А я гасило из кармана выхватил, и в неё гирькой — хрясь!

Гирька её в ладонь ударила — и прилипла. Эльвийка взвизгнула, как девчонка. Тиски, что меня уже сжимать начали, разжались.

Главный эльв губы скривил в досаде, щёлкнул пальцами. Мне голову сдавило, в глазах темно. Упал я на коленки, чувствую — сердце останавливается. Не бьётся уже. И будто кожу с меня снимают — как чулок.

В ушах шум, но слышу — эльвийка снова взвизгнула, ещё громче. Глава общины тоже кричит рядом, что-то вроде: "Нет, нет!"

Тут кожу с меня содрали — и обратно напялили. В замороженном виде.

Поднял я взгляд, в глазах туман, но вижу: эльвийка стоит столбом, глаза таращит. Глава общины вообще лицо потерял — упал на коленки, руками машет, как от стаи комаров отбивается.

А старший эльв брат Альбикус очень удивился. Смотрит на меня, губами шевелит, а сказать ничего не может.

Тут и я увидел, на что они уставились.

У моих ног выгнула спину кошка-призрак. Не та, что лесу была, поменьше. Та была здоровенная рысь, а это рысёнок. Загривок распушил, уши прижал, по шерсти синие искры сверкают. Встал рысёнок между мной и эльвами, рычит низким рыком, когти выпустил.