А я ему:

— Говори, тварь, кто ты такой?

Он визжит, башкой мотает. Я сильнее его прижал.

— Отпусти! — кричит. — Я всё скажу!

Ага, отпусти его. Чтобы он опять колдовать начал.

— Говори так. Ты маг, колдун?

Он аж хрюкнул подо мной.

— Нее-е-ет, не-е-ет, — и весь трясётся.

— Не ври, — говорю, — я сам видел, ты меня магией долбанул. За это я тебе сейчас ногу в трёх местах сломаю.

— Дмитрий Александрович! — это моя Верочка опомнилась. — Отпустите их, ради всего святого! Вы так шумели, сейчас все соседи сбегутся! Городовые придут!

Вот чёрт, и правда. Мне-то не очень страшно, а вот подружку подводить ни к чему. Но и отпускать колдуна тоже не хочется. Только говорить начал…

А этот гад почуял, что я задумался, и зашептал так, что только мне слышно:

— Сегодня, после пятого звона часов, в чайной у Сытого Гобби… Приходите, я тоже буду.

— Врёшь, — говорю, и ногу ему потянул.

— Ай-й-йй! Вавила, стой, не трогай его! — это он дружку своему. Тот оказывается, очухался, и ко мне уже подбирался. — Клянусь, приду один. Никакого вреда вам не причиню. Даю слово — как своему брату.

Не понял, почему этот прыщ меня братом назвал, ну да ладно. Пошарил у него по карманам, выдернул часы на цепочке.

— При встрече отдам. Вали отсюда, и мальчонку своего забирай!

Отпустил колдуна-мага, тот в дверь метнулся. Вавила за ним.

Верочка с кровати спрыгнула и принялась одеваться.

— Дмитрий Александрович, уходить вам надо. И мне задерживаться не с руки.

— Погоди, — говорю. — Так это жених твой был или нет?

— Нет, я их первый раз вижу. Скорее, пожалуйста, очень вас прошу!

Расстались мы на улице. Верочка, снова прилично одетая, в шляпке и перчатках, пожала мне руку на прощанье. За углом её ждала коляска, в ней уже сидела давешняя подружка. Вместе с ними устроилась пышная женщина средних лет и знакомый мне широкоплечий лакей. Все они отгуляли в городе свой выходной, и теперь возвращались обратно, в загородный дом хозяев.

Помахал я ей рукой издали, постоял немного, чтоб голову остудить. Всякие мысли у меня крутились, одна другой невероятнее. Потом плюнул, и решил всё на месте разузнать. До пяти часов оставалось вполне достаточно времени, чтобы прогуляться спокойным шагом к чайной "Сытый Гобби".

Над городом загорались первые робкие звёзды. Ветер завивал лёгкие смерчи снежинок под ногами. Я прошёл центральную улицу, где светились огни фонарей и катились редкие пролётки.

Возле дома градоначальника сияли огни; коляски подкатывали одна за другой, из них вылезали важные люди в мундирах и сюртуках. Суетились лакеи, почти такие же важные, как гости. Стражей порядка вообще стояло без счёта. Судя по всему, из столицы прибыли с проверкой обещанные полицмейстером чиновники.

Я миновал все эти пафосные здания с их ухоженными оградами, колоннами и крылечками. Спустился ниже по улицам — центр города стоял на холме, и чем дальше ты спускался, тем беднее становились кварталы.

Прошёл мимо полицейского участка, откуда меня совсем недавно вышибли с треском. Там тоже светились окна. Очевидно, работа кипела, ведь никому не хотелось ударить в грязь лицом при высоких гостях из столицы.

Чайная, где мне назначил встречу колдун-маг, располагалась на окраине. Домишки там стояли бедные, фонари не горели. Если бы не серп луны в чернильном небе и бледный свет из редких окошек, сломать ногу на колдобинах — как раз плюнуть.

Впереди, на углу светились несколько окон, из распахнутой двери двухэтажного дома вырывались клубы тёплого воздуха вместе с посетителями разной степени веселья. Кажется, то самое место.

Вывеска над дверью чайной изображала зелёного гоблина с чашкой в одной руке и вилкой в другой. На вилку был насажен не то крендель, не то кот. Гоблин улыбался, выставив круглый животик. Как видно, это означало сытость. Над ушастой головой полукругом было выведено: "Сытый Гобби".

Отлично, я на месте.

Я вошёл, и едва не задохнулся от густого воздуха внутри.

Зал скрывался в испарениях от стоящей в глубине помещения раскалённой печи, парящих самоваров и подносов с жареными пирожками на отдельном прилавке.

Несмотря на вывеску, чайную посещали не только гобы — как их здесь называли.

У подносов толпился народ. Жареные пирожки расхватывали… ну да, как горячие пирожки. На место опустевших подносов тут же подтаскивали новые. Взмыленный мальчишка в грязном фартуке не успевал принимать медяки.

За столами пили чай, водку и что-то ещё самые разные посетители. Водку, правда, пили немного, в основном хлебали горячий чай из больших щербатых чашек.

Были там по большей части гоблины, молодые и старые, одетые почти поголовно в чёрное. Я так понял, что это их любимый цвет.

Но и людей сидело немало.

Откуда-то тянуло едким запахом дешёвого табака и дымящейся травы. К этому запаху примешивался еле уловимый аромат розового масла.

Я пробился к стойке с чайниками и чашками, нагнулся поближе к гоблину в зелёной рубашке и относительно чистом фартуке:

— Скажи, любезный, нет ли здесь человека — с меня ростом, худой, волос светлый, на вид лет тридцать — тридцать пять?

Гоблин глянул на меня кошачьими глазами, сощурился:

— А вы на какой предмет интересуетесь, господин?

— Друг это мой, — я вытянул из кармана отобранные у колдуна часы, показал. — Вещь свою у меня забыл. Отдать хочу. Он меня ждёт.

Гоблин глазами стрельнул туда-сюда, проворчал тихонько:

— Так бы сразу и сказали.

Пальцами щёлкнул, сразу подбежал мальчонка в фартуке. Гоб ему приказал:

— Проводи господина наверх.

Пошёл я за мальчишкой. Тот ловко проскочил между посетителями, скользнул за печку. Там обнаружился ход наверх — узкий и такой тёмный, что хоть глаз выколи. Но мальчонка уверенно топал по лестнице, и я за ним.

Поднялись мы по скрипучим ступенькам на второй этаж.

Вышли в коридор, скупо освещённый керосиновой лампой. По правую и левую стороны коридора виднелись двери, закрытые и открытые. Из открытых дверей несло такой смесью запахов, что хоть топор вешай — или противогаз надевай. Но, как видно, здешние посетители были ко всему привычными.

Прошёл я по коридору, по дороге заглядывая во все комнаты.

Везде шла игра. Играли в разное — где в карты, где в кости. Всюду мелькали раскрасневшиеся, посиневшие или позеленевшие лица, кто-то кричал от азарта, кто-то от разочарования. Сунулся я в одну комнату, в другую — толпа вокруг столов, шум, гам… как тут разыскать нужного человека?

Мальчонка тронул меня за локоть, указал на последнюю дверь.

Там громоздился бильярдный стол. Народу в этой комнате тоже было много, и большинство следило за игрой.

Я прошёл внутрь и стал пробираться вдоль стены, ища своего как бы приятеля.

Но тот сам меня нашёл. Кашлянул над ухом, подморгнул и повёл за собой в уголок, к окошку.

— Вы принесли мои часы? — спросил. Голос был едва слышен в общем гаме.

Я показал часы.

— Благодарю, — он потянулся, чтобы взять их, но я отвёл руку:

— Зачем приглашал?

— Мы неправильно начали знакомство, — он скривил губы в улыбке. — Я думал, вы обычный глупец, ходок по горничным, которого можно пощипать за пёрышки.

— Но я не такой, — ага, сейчас он скажет, что я крут безмерно и почти что гений. Давай замутим дело на миллион. Знаем мы таких.

— Да, — спокойно согласился он. — Вы не такой. Я заметил печать. Вы ведь, простите, были нагишом.

Вот как. Я насторожился.

— Что вам моя печать?

— У меня такая же.

Он оглянулся по сторонам — никто не обращал на нас внимания — и поднял рукав. Повыше запястья, на внутренней стороне руки темнел кругляшок печати. Такой же с виду, как у меня.

— Ну и дальше что? — не стоит подавать вида, что я не в теме вообще. Тогда меня точно ощипают, как птичку.

— Не буду скрывать, я видел вас раньше. Вы работали вместе с бедняками по найму. Тяжёлый грязный труд. Платят гроши.