Наверное, если бы не тот случай, я подумала бы, что он неплохой человек, раз любит булочки с корицей. Почему-то, в моей голове любовь к сладкому сразу добавляла людям очков репутации. Странно, от этой мысли, он стал похож на моего кота еще сильнее.

Маша, возьми себя в руки. Бесхребетная сладкая девочка без индивидуальности. Он хочет, чтобы ты исчезла.

Черт, но я же цивилизованный человек. Нам учиться вместе еще долго.

— Просто от тебя сегодня не воняет сигаретами, — наконец говорю я.

— Я бросил на каникулах, — шокирует он меня.

Ничего себе! Вот это поворот! Неужели, мои молитвы были услышаны? Даже если он так и будет сидеть рядом со мной, по какой-то необъяснимой причине, у меня больше не будет раскалываться голова, а вокруг будет пахнуть мылом, выпечкой и Женькиными легкими духами?

А может, я рано радуюсь? Только бы он не сорвался. Только бы не начал снова. Папа говорил, бросать тяжело. Пытаюсь вспомнить. Вроде бы он рассказывал, что чтобы отвлечься, хорошо помогают леденцы. Открываю коробку с ирисками.

— Самойлов, дай руку.

Стас посмотрел на меня с сомнением, но все же послушался. Я вытряхнула ему на ладонь две конфетки.

— Здоровье — это самое главное, поэтому, если захочется сорваться, лучше съешь ириску. У меня много еще, обращайся. — Точно, я же не только за свой нос переживаю, но и за здоровье одногруппника, хоть он и идиот. — Если ты конечно не считаешь это вмешательством в твою личную жизнь.

Стас морщится, с сомнением смотрит на меня, потом на конфеты, потом все же решается и осторожно, двумя пальцами, поочередно берет ириски и складывает их себе на тетрадь. Он что, думает, я его отравить хочу?

— То есть, ты хочешь, чтобы у здорового меня был кариес? — отчасти подтверждает мою догадку Самойлов.

— Почему у тебя должен быть кариес?

— Просто смирись и ешь, — внезапно подает голос Женя. — Ей нас не понять, у нее не бывает кариеса и прыщей. Она идеальная машина для уничтожения сахара. И вообще, с каких пор он ест наши конфеты? — и добавляет шепотом: — Я думала, мы его ненавидим.

— Он бросил курить! — отвечаю я, и слегка толкаю ее локтем, посылая мысленное сообщение: «Я понятия не имею, что тут происходит!».

— Ого, отличная работа, Самойлов! Слушайте, звонок был уже двадцать минут назад, где этот препод?

Проходит еще пятнадцать минут, но преподавателя все нет. В аудитории царит хаос, но в целом, не считая редких взрывов смеха, достаточно тихо. Кто-то дремлет, кто-то рассказывает новости, кто-то листает ленты социальных сетей в телефонах. Я рисую. Теперь под красивой надписью «КиМГР» шел бой за судьбы мира. Огромный тираннозавр топтал небоскребы, разрывал лапами истребители и, судя по его размерам и зубам, с которых капала кислотная слюна, мы все были обречены. Но на защите человечества, к счастью, стоял гигантский полосатый кот со стальными когтями, из пасти которого волнами вырывалось пламя… или ледяной луч, я еще не решила, а из его глаз били молнии и…

— Кот за нас? — вдруг подает голос Самойлов. Странно, я думала, он уснул.

— Угу.

— Нарисуй ему плащ. Герой должен быть в плаще.

Я подозрительно смотрю на Стаса, но его лицо выражает искреннюю заинтересованность моим творчеством. Ладно, плащ так плащ.

— И маску нарисуй, — внезапно отрывается от телефона Женя, — герои скрывают свою личность.

— Действительно, ведь гигантские коты встречаются так часто! В маске его точно никто не узнает! — ворчу я, но рисую и маску тоже. Надо признать, на фоне черной маски молнии из глаз смотрятся более внушительно, да и в плаще кот определенно выглядит солиднее. — Ладно, будем считать, что гигантским он становится только в своей супер-форме. А в обычной жизни он маленький и пушистый.

— А как он обрел свои силы? — спрашивает Самойлов подозрительно серьезным тоном.

— Он был обычным котом, жил в библиотеке при национальном музее и был таким милым, что все посетители с ним фотографировались, — кот действительно выглядит очень милым и упитанным. — Но однажды в хранилище музея привезли загадочный древний артефакт. В форме коробки, с загадочными символами. Кот не знал, что эти символы загадочные и лег в эту коробку спать!

— Хранение древностей в этом музее оставляет желать лучшего, — улыбается Женя.

— И не говори! Такое разгильдяйство! Хотя кто знает, может быть, это было намеренно? В общем, с тех пор кот обрел супер-силы и готов приходить на помощь людям. В обмен на консервы из тунца. — Оглядев еще раз разрушенные небоскребы и кратеры на месте некоторых зданий, я пририсовываю пушистые облачка, плывущие по небу и лучистое солнышко. Получи, Самойлов, если считаешь меня приторно-сладкой.

— А откуда взялся динозавр? — Стас по-прежнему никак не выказывает отвращения. Что с ним случилось на каникулах? Его кто-то укусил? Или он тоже подвергся облучению загадочного артефакта в форме коробки? Я рисую эпические битвы на лекциях с самого первого дня. Ну не всегда, а только когда мне становится совсем скучно. И за все это время я слышала от него только «привет», «всем пока» и «в какой аудитории у нас следующая пара?».

— Естественно, прилетел из космоса. Откуда еще ему взяться? И перестаньте меня отвлекать, я еще не закончила!

Но Самойлова хватает буквально на пять минут. Я как раз дорисовываю взрыв на горизонте, когда над тетрадью нависает большая узкая ладонь.

— Ты чего?

— Ты обещала кормить меня конфетами по первому требованию.

Точно. Мы же побеждаем вредную привычку. Открываю коробочку и высыпаю ему на ладонь еще несколько ирисок. Нужно будет приносить больше.

— У тебя новая сережка. В этом ухе была одна, стало две.

— На каникулах проколола. У меня бунтарский период, — я автоматически чешу ухо. — Вот подожди, к выпускному буду вся покрыта пирсингом и набью стаю волков во всю спину! — Как там Самойлов сказал? У меня нет индивидуальности? На этот новый год я пообещала, что что-то в себе изменю. Женя после выпускного отрезала волосы по плечи, вместо формы стала носить протертые джинсы, маленькие топы и идеально сидящие пальто, выглядя при этом не только как ожившее фото из блога об уличной моде, но и как взрослая, уверенная в себе девушка. Я же до сих пор одеваюсь как мальчик-девятиклассник. Но, к сожалению, поиски себя пока так и не дали плодов и все, на что я решилась, это третья сережка. Гвоздик. В виде клубнички. Очень по-взрослому!

— Красиво, — отвлекает меня от невеселых мыслей голос Стаса. Продолжая рисовать, я слегка киваю. То есть, когда он не спит, он разглядывает мои уши. И он только что сделал мне комплимент. В который раз за сегодня, в голове бьется вопрос: «Что с ним такое?». Что это за игры, в которые он играет? Что я ему сделала? Я правда не хочу проблем.

— Ешь конфеты, Самойлов, — я закрываю ухо рукой, и вовремя.

Иначе я, как и все, рисковала оглохнуть.

Распахнув дверь так, что она стукнулась о стену, прижимая плечом телефон, в аудиторию врывается, иначе не скажешь, высокий мужчина за сорок. В одной руке он несет пальто, в другой — стакан кофе. Он уверенно спускается вниз, к преподавательскому столу, не обращая внимания на нас и выкрикивая в телефон слова «Да!», «Так!» и «Понял». Ой. Кажется, это наш долгожданный преподаватель.

Кажется, будто все в поточной резко замирают, кроме нескольких человек, судорожно схватившихся за телефоны. Наверное, торопятся отключить звук. Обычно, наши преподаватели довольно спокойно относятся к звукам приходящих сообщений, но у этого мужчины было что-то такое в ауре, говорящее, что он таких вольностей не потерпит.

Поэтому, в почти полной тишине, особенно громко звучит внезапный кашель Самойлова. Он что, ириской подавился? Удивленно смотрю на него, но он быстро берет себя в руки.

Впервые за все время вижу, что Стас сидит абсолютно выпрямившись, пристально глядя в лицо подходящего к доске мужчины. И взгляд этот не выражает ничего хорошего.