Так он сказал войску и народу Хорасана, поднялся, приказал эмирам; „Подойдите по одному ко мне, чтобы мне попрощаться с вами“. Все, что эмиры ни отвечали, было бесполезно: они начали плакать и, плача, подходили к нему, прощались с ним и возвращались.
Алптегин ушел в палатку. И все-таки никто не поверил, что он оставит Хорасан и уйдет в Индию, потому что у него в Хорасане и Мавераннахре было имение с пятьсот деревень и не было города, |102| где бы он не владел дворцом, садом, караван-сараем, баней, он имел многочисленные склады зерна, в царстве Саманидов владел тысячью тысяч баранов и овец, ста тысячью лошадей, верблюдов и мулов. Но однажды они услыхали, как поднялся треск боевых барабанов; то Алптегин выступил в сопровождении своих гулямов, свиты, оставив все. Эмиры Хорасана отправились в Бухару. Прибыв в Балх, Алптегин вознамерился остановиться там на один-два месяца, чтобы могли собраться все, кто желал отправиться на священную войну из Мавераннахра, Хутталяна и пределов Балха.[203] Злословы, противники говорили Мансуру: „Алптегин — старый волк, ты не будешь от него в безопасности, пока не погубишь его. Надо послать вслед ему войско, чтобы его схватили и привели к тебе.
Вот он послал одного эмира с шестнадцатью тысяч человек[204] из Бухары в Балх, чтобы его схватить. Когда войско прибыло в Термез и перешло через Джейхун, Алптегин отошел, ушел в сторону Хульма. Между Хульмом и Балхом имеется узкое ущелье, протяжением в четыре фарсанга. Это ущелье называют хульмским.[205]
Алптегин расположился в ущелье; с ним было двести всадников гулямов-рабов, все — люди добрые, присоединилось для похода на священную войну еще восемьсот человек. Войско эмира Хорасана подошло, расположилось в поле, но не могло войти благодаря узости того прохода. Два месяца они пробыли таким образом. В конце этих двух месяцев пришла очередь дозору Себуктегина.
Подойдя к проходу теснины, он увидел все поле под лагерем и расставленные дозоры. Он сказал: „О, господин! свой достаток и состояние ты отдал эмиру Хорасана, сам направился на священную войну, а они посягают на твою жизнь. Мой господин из-за соблюдения верности проявляет к ним уважение, боюсь, что он погубит себя и нас. Это дело не разрешить иначе, как мечом. Если мы будем безответны, они не отстанут от нас. Всевышний — друг угнетенных“. Затем, обернувшись к гулямам, бывшим в его отряде, он сказал: „Это дело, которое выпало нам. Если они возьмут верх над нами, пусть из нас никто не останется в живых. Сегодня же я нападу на них, что бы ни произошло, согласен ли в том |103| со мною наш господин или не согласен. Будь, что будет“. Так сказал, бросился со своими трехстами гулямов на дозор, разбил его, напал на их лагерь и, прежде чем они могли взять оружие и сесть на лошадей, сокрушил свыше тысячи людей. Когда они подвели силу, он быстро отступил и возвратился к началу теснины. Алптегина известили, что Себуктегин совершил такое дело, убил много их людей. Алптегин позвал его и спросил: „Зачем ты поспешил? надо было потерпеть“. Ответил: „О, господин! я столько терпел, что наше терпение истощилось. Нам надо заботиться о своей жизни. Это дело не разрешится терпением, а лишь мечом. Пока мы живы, мы будем биться за господина, а там, что выйдет“.
Алптегин сказал: „Теперь, когда ты их потревожил, самое лучшее поступить так: скажи, чтобы убрали палатки, сложили грузы и во время намаза перед сном двинулись в поход. Тогда пусть заберут грузы и обоз выведут из теснины. Надо, чтобы Туган тайком отправился с тысячью людей в такую-то лощину по правую руку, ты отправляйся с тысячью гулямов в такую-то лощину по левую руку. Я же выйду из теснины с обозом в сопровождении тысячи всадников и остановлюсь в поле. Завтра они подойдут к началу теснины, никого не увидят и скажут „Алптегин убежал“. Сразу сядут на коней, поскачут за нами, войдут в ущелье; когда больше половины из них выйдет из теснины и заметит меня, стоящим в поле, вы выходите из засады справа и слева и действуйте мечами. Поднимутся крики войска, что вышло из теснины на меня, многие поспешат назад, что, мол, случилось; те же, что остались в теснине, также побегут назад; многие будут убиты вашими мечами, а я пойду в лобовую атаку. Тогда и вы выбирайтесь из теснины. Тех, кто останется в теснине, мы запрем и будем избивать сопротивляющихся. Когда наступит ночь, откроем им дорогу к отступлению, пусть убегают, а сами пройдем через теснину, нападем на их лагерь и захватим добычу“. Так и поступили, вышли из ущелья. На заре другого дня войско эмира Хорасана вооружилось, построилось для сражения и подошло к началу теснины. Никого не увидав, они предположили бегство. Войску сказали: „Быстро вперед! Двинемся вслед! Когда пройдем через теснину, мы их нагоним |104| в поле, не пройдет часа, как схватим Алптегина“. Они поспешно повели войско, отборные мужи находились впереди; вышли из теснины, увидали стоящим в поле Алптегина с тысячью всадников и немногими пехотинцами. Когда половина войска прошла через теснину, Туган вышел из ущелья с левой стороны, напал в теснине с тысячью всадников, пустил в ход мечи, оттеснил назад подходившее войско, произвел смятение, обратил в бегство, убил значительное число. Себуктегин, напав справа, действовал мечом. Туган также к нему присоединился. Оба вышли из теснины, преследуя войско. Алптегин напал спереди. В короткое время сокрушили множество народа, ударили копьем в живот эмира войска так, что наконечник вышел со спины; тот упал, а войско обратилось в бегство. Разом побежали по любой тропинке, которую могли найти; затем гулямы Алптегина вышли из теснины, напали на лагерь, захватили все, что нашли там: лошадей, мулов, верблюдов, серебряные и золотые вещи, динары; гулямов, палатки, ковры и тому подобное оставили, и возвратились. В течение одного месяца поселяне Балха таскали вещи из этого лагеря. Пересчитали тех, кого убили, оказалось четыре тысячи семьсот пятьдесят человек, кроме раненых. Потом Алптегнн двинулся и прибыл в Бамиан. Эмир Бамиана сразился с ними, был захвачен в плен. Алптегин его простил, даровал жизнь, почетнее платье, назвал своим сыном; этого эмира Бамиана звали Шир[206] Барик. Затем Алптегнн пошел оттуда в Кабул, разбил эмира Кабула, захватил в плен его сына, также обласкал и отправил к отцу. Сын эмира Кабула был зять Лавика.[207]
Затем он направился в Газнин. Эмир Газнина убежал, ушел в Серахс. Когда Алптегин прибыл к Газнину, Лавик вышел, дал бой. Сын амира Кабула был захвачен в плен во второй раз. Эмир Газнина обратился в бегство. Город был осажден; люди Завулистана страшились Алптегина. Он приказал объявить: „Никто не смеет ни у кого брать иначе, как покупая на золото. Если что узнаю, |105| с тем расправлюсь“. Однажды взгляд Алптегина упал на одного гуляма-тюрка, привязавшего к седельным ремням торбу соломы и одну птицу. Он сказал: „Приведите ко мне того гуляма“. Привели к нему. Он спросил: „Эту птицу ты откуда достал?“ Ответил: „Взял у одного поселянина“. Спросил: „Разве ты не получаешь от меня ежемесячной платы?“ Ответил: „Получаю“. Спросил: „Так почему не покупаешь на золото? почему взял насилием?“ Он сейчас же распорядился, чтобы того гуляма разрубили надвое, здесь же на дороге повесили с той торбой сена. Три дня оповещали: „Со всяким, кто отнимет имущество у мусульманина, поступлю так же, как сделал со своим гулямом“. Войско его очень устрашилось.[208] Народ стал в безопасности; каждый день поселяне округи приносили столько подарков, что невозможно перечислить. Однако он не позволял, чтобы хоть одно яблоко они отнесли в город. Когда люди города увидели эту безопасность и правосудность, они сказали: „Нам нужен государь, который был бы правосуден, через него будут в безопасности наши жизнь, жены и дети, будет в безопасности наш достаток; будь он хоть тюрок, хоть тазик“.
