Так почти все свободное ото сна время мы тренировались, снова и снова отрабатывая монотонные быстрые движения импровизированными мечами. После голыми руками дрались с манекенами, что заменяли нам противника, делая перерыв на отдых, и только сами молчаливые манекены с утра до самой ночи продолжали тренироваться, не смотря на любую погоду. Учитель сам уже не проводил с нами занятий, только изредка выходил из зала, где тренировались наши старшие товарищи и молча наблюдая за всем нами, а нас было около ста, молча курил опершись о стену. Когда учитель появлялся на улице об этом знали абсолютно все, ведь стоит кому-то допустить хоть малейшую ошибку и мастер Серо сделает замечание, после которого, если ошибка вновь повторится, он применит силу своих пальцев, что разрезают сам воздух. А бывали дни, когда учитель сам выбирал учеников и давал им разные изнурительные и на первый взгляд бесполезные тренировки. Так он делил выбранных учеников по двое, и первые запрыгивали на плечи вторых, будто на коней и у нас начинался настоящий бой не на жизнь, а на смерть. Истекая кровью, все в синяках и не чувствуя своих ног и рук мы по команде учителя менялись, кони становились наездниками, а те, наоборот, конями и все начиналось вновь. После боя наступала настоящая церемония награждения. Тут, наверное, не было победителей и проигравших, скорее каждый получал по своим заслугам в бою. Самые сильные были обречены все неделю таскать воду и помогать Тильде, а самые слабые и избитые не получали еды несколько дней. Ведь теперь пищу им нужно было заслужить, напросившись на какую ни будь работу, будь то уборка отходов, уход за растениями в саду и просто выполнение любых приказов, исходящих от любого из старших товарищей школы, чтобы получить пищу от них. Мы же с Салли не старались быть лучше или хуже остальных, поэтому продолжали тренироваться, изредка за свои проступки оставаясь привязанными на ночь у позорного столба во дворе.
Лето неумолимо подходило к концу, а я все продолжал думать о своих родственниках, которых никогда не видел, да и до разговора с Салли никогда об этом не задумывался. В это августовское утро учитель позвал нас к себе в комнату, наполненную бесконечными полками из книг, что высились на несколько метров до самого потолка. Карта города, изрисованная моей рукой, была на своем месте, как и тумба с которой я и делал свои пометки. Бордово красные занавески, деревянный выступ в самом углу рядом с промасленными копотью свечей подсвечниками, маски и статуи. Завершал весь этот интерьер, исполосованный диковинными узорами пол, от которого в глазах начинало рябить и погружать в мир дерева и его запахов, смешиваясь с вишней и табаком. Здесь, развалившись в кресле, одетый в легкие зеленые штаны до самых пят, был учитель, выпускавший густые клубы дыма под самый потолок и походивший на огромное волосато-бородатое чудовище. Все его тело настолько было покрыто черными вьющимися волосами, тянувшимися от самого низа живота до самого кончика его носа, что это просто не могло не вызывать у нас с Салли улыбок. Мы звонко засмеялись, на что учитель прекратил выдыхать дым и открыв один глаз уставился на нас, также улыбаясь.
— Лад сегодня такой прекрасный день, что ты мне просто обязан сегодня что-нибудь прочитать… — учитель снова затянулся трубкой и указал на тумбу, на которой лежала книга в хорошем кожаном переплете. Нельзя было сказать, что я любил это делать, но была одна вещь, без которой не проходило ни одно наше чтение.
— Ах да, камни ты можешь снять, нечего их тянуть с собой в комнату. Да и ты Салли снимай их тоже. Оставьте все у входа, позже заберете! — учитель опять закрыл глаза, погрузившись в свои раздумья.
— Ну что же, если вы оба готовы, то Салли принеси-ка сюда медный таз полный горячей воды. Я уверен, что на кухне его непременно нагрели. Мне нужно хорошенько распарить ноги прежде, чем ты будешь стричь мои ногти. Лад я не слышу, чтобы ты начал читать! — учитель снова открыл один глаз и довольно зевнув затянулся трубкой.
Пока Салли стрелой мчался по коридору петляя мимо слуг и служанок, я направился прямиком к книге, оставив все свои мешочки с камнями за дверью комнаты. Я аккуратно взял книгу и прочел ее название вслух, чуть повысив голос, зная, что учитель обязательно сделает мне замечание.
— Мистериум — тайна эликсира вечной молодости! — я проговорил каждое слово четко и без запинки, и перевернув первую страницу принялся читать очередную книгу, смысла, в которой я совершенно не видел и не понимал, все они казались мне скучными и абсолютно не интересными.
Странный ученый из далекой южной страны, что находилась где-то далеко за океаном, решил, что сможет обмануть саму смерть. Ученый Чуфу, ну и имечко конечно, принимал очищенную киноварь вместе с селитрой в течении тридцати лет и в результате внешне стал походить на подростка, а его волосы сделались ярко рыжими. Я остановил чтение и глянул на появившегося в дверях Салли, уж не он ли скрывался под личиной подростка и был тем самым ученым. Но мальчишка с преданностью собаки начал гладить своими руками ноги учителя омывая их водой. От этих мыслей на моем лице заиграла улыбка и я продолжил чтение не дожидаясь того, что Серо сделает мне замечание. Дальше в книге шло перечисление способов и рецептов, которые для меня были словно набор слов и звуков, я стал сбиваться и останавливаться, не понимая значения слов. Хотя можно было подумать будто бы я понимал, что такое киноварь или тем более селитра, да куда там.
Учитель явно был не доволен и жестом приказал мне прекратить читать. Салли уже хорошенько распарил ноги учителю и собирался начать ему стричь ногти. Я же отложил книгу обратно на тумбу и ждал дальнейших приказаний, Серо же вытряхнув содержимое трубки в один из небольших кувшинов, достал из сумки что лежала рядом несколько щепоток табака и принялся снова ее забивать. Наконец то прикурив от одной из свечей подсвечника что стоял на тумбе он снова уставился на меня взглядом, заставившим меня всего, съёжится.
— Ты знаешь Лад я ведь тебя никогда не спрашивал, а нравиться ли тебе мое обучение? — Серо снова затянулся и закрыл свои глаза, запрокинув голову назад.
— Да и интересно как ведут себя остальные ученики в мое отсутствие, им хорошо здесь? Может быть я чего-то не знаю…
— Да, все очень хорошо! — я сказал это и отвел свои глаза в сторону почему-то именно в этот самый момент вспомнив о том, о чем мы говорили с Салли утром.
— Разве? — Серо выпустил густые клубы дыма и снова глянул прямо на меня своими серыми, или скорее мраморными, наполненные безразличием и пустотой глазами.
— Ну да… — еще не решительнее ответил я, чувствуя, что этим пустым взглядом учитель видит меня абсолютно насквозь.
— Я не верю, что такие способные ученики как вы с Салли будете год за годом продолжать делать одно и тоже, снова и снова. Тренировки, манекены, спарринги и наказания, снова и снова?!
— Ведь согласитесь, нужно что-то менять? Стремиться к лучшему, требовать большего и не боятся рассказывать мне об этом. Я же вижу, что еще совсем чуть-чуть и вам совсем станет скучно. Наказания не работают, вы все равно нарушаете правила, к весу в мешочках с камнями вы уже совсем привыкли, а вашу волю, как скалу не разрушить уже нечем. Да и ваше тайное место, на старом дубе, я не сразу заметил, наверное, старею? — Серо сделал паузу и снова затянувшись сладковатым дымом вишни и табака продолжил, обратившись теперь к Салли:
— Ну что малыш, попробуешь побрить своего любимого учителя? — от этих слов, что Салли, что меня бросило в дрожь, но рыжеволосый ученик повиновался.
На полу у медного таза с горячей водой, в котором все это время находились ноги учителя лежал кожаный сверток, принесенный Салли для того, чтобы постричь ногти. Развернув его, он увидел, что теперь среди привычных инструментов красовался и острый серебряный нож, блестевший в свете свечей.
— Ну так как Салли ты готов попробовать побрить мне лицо? — Серо был серьезен на столько на сколько это было только возможно. Я же в глубине души даже радовался, что не мне придется это делать, ведь стоит руке дрогнуть и на коже останется глубокий порез.
