— Да. Принеси чего ни будь, но сильно не скупись. У нас очень важные гости. Думаю, непременно стоит накормить и ваших спутников. Они сейчас с рыцарями в другой обедне, где-то под нами.
— Как вам будет угодно. — священник поклонился и снова исчез за деревянной дверью, оставив Маркизу и епископа наедине.
— Ну что же, давайте перейдем к делу… — епископ устало зевнул и сел на одну из скамей предлагая жестом последовать его примеру, продолжив:
— К делу, по которому вы приехали к герцогу. Ведь у нас с его высочеством мэром славного города Гротеск нет никаких секретов, и вы непременно можете все рассказать мне.
В этот момент в каменной комнате повисло гробовое молчание, с каждой секундой все больше давящее своей тяжестью на плечи двоих оставшихся за столом.
— Мы… — Маркиза отвела свои глаза в сторону от пронзительного, будто видящего ее насквозь взгляда епископа.
— Мы несем огромные потери, Асторийский легион почти полностью уничтожен. Наши войска завтра на рассвете пребудут в город, чтобы держать оборону за его стенами.
— Но позвольте… Я знаю из первых уст, что войска Ордена разбиты и рассеяны в лесах далеко отсюда на севере. Я знаю, что они не представляют угрозы для города. Их войско разбито.
— Ваши разведчики вам нагло врут! — лицо Маркизы изменилось, она хищно глянула на епископа, не веря не единому его слову.
— Орден силен как никогда. Провизии нет, наши воины голодают, все время отступают, неся тяжелые потери в ночных стычках с врагом. — она с фанатичной уверенностью повторяла каждое слово веря на самом деле в то что она говорит.
— Какой ужас! — воскликнул епископ, тревожно посмотрев еще раз прямо в лицо Маркизе и отведя глаза в сторону продолжил:
— Я совершенно сбит с толку! Как же так, этого просто не может быть! Четыре дня назад я узнал о нашей крупной победе. Безусловно наш край испытывает некоторые трудности. Количество грабежей на дорогах участилось, селяне убегают из своих деревень стремясь попасть в город. Но это все разрозненные маленькие группы Орденских прихвостней, а не регулярная армия. Они ничего не могут сделать нашему не приступному городу!
— Может быть и так, но эту войну мы проиграли.
Епископ был очень встревожен и растерян после всего сказанного этой женщиной. Он был абсолютно уверен в том, что она не коим образом ему не врет, веря в каждое сказанное свое слово. Но его разведчики тоже не могли ему врать, им просто не было никакого смысла это делать. Мысли смешались в какую-то непонятную субстанцию в голове епископа, и он чуть смог успокоится и не поддастся нахлынувшей на него панике. Разрядить обстановку помогли монахи, принесшие к столу, приятно пахнувшее мясо, кашу и хлеб. Также на столе появился кувшин с вином, несколько кружек и красные ягоды барбариса, которых было огромное множество в здешних лесах. Епископ подождал, когда монахи снова исчезнут за одной из дверей и продолжил, затворнически, почти шёпотом:
— Ладно, давайте лучше поедим, а то от ваших новостей у меня голова кругом идет. Кто бы мог подумать, что все измениться за эти четыре дня. Господь храни нас всех. — на последнюю реплику Маркиза ничего не ответила и принялась жадно есть, она так истосковалась за этот долгий поход по домашней еде и вину.
— Об этом непременно нужно доложить герцогу, вы правы, как же вы правы! — епископ налил себе немного вина в кружку и осушил ее за один глоток.
— Теперь вы меня понимаете? — Маркиза подняла свою голову и снова хищно посмотрела на своего собеседника, будто бы она была равной ему по статусу.
— Да, конечно! Я непременно пошлю слугу с донесением к его величеству. Герцог непременно будет искать с вами встречи, но уже утром, конечно. А пока, что же нам делать? — последнее епископом сказал не Маркизе, а самому себе просто сделал это, вслух не заметив и задумавшись.
— Так сколько вас прибудет в город? Нужно будет вас всех где-то разместить, да и не мешало бы начать готовиться к обороне прямо сейчас. Я так понимаю?!
— Тысяча триста девяносто четыре солдата, но это вместе с ранеными… — сказала сквозь зубы Маркиза продолжая жевать мясо.
— По моим скромным знаниям в ратном деле это довольно большая армия, не ужели вы бессильны против Ордена? Я все еще не могу поверить…
— На нас нападают посреди ночи, убивают дозорных и потом убивают спящими солдат перерезая им горло. У нас уже почти вошло в привычку спать днем, так гораздо больше шансов чтобы выжить ночью.
Епископ все пытался уловить в голосе говорившей хоть не большую нотку фальши, но у него так это и не получилось. За долгие годы служения в церкви он научился безошибочно узнавать, когда человек ему врет, а когда нет. Поэтому решив для себя что разговоры с Маркизой больше ничего ему не принесут, он снова позвонил в колокольчик. Шепнув на ухо несколько фраз на латыни своему помощнику, епископ остался доволен наблюдая за реакцией Маркизы, совершенно не понявшей ни единого слова сказано слуге.
— Ну что же герцог скоро обо всем узнает, ну а нас с вами ждет допрос. Нужно непременно допросить единственного оставшегося в живых, того старика. Он явно много сможет нам рассказать о планах Ордена…
— М-м-м-м… — Маркиза хотела было что-то сказать, но передумала, прервав своим мычанием епископа.
— Его сейчас приведут, он ранен, но хвала нашему господу не смертельно.
Епископ и Маркиза только закончили свою трапезу, как ближняя из четырех дверей отворилась и из нее появились двое рыцарей в красных доспехах, которых Маркиза уже видела ранее, ведущих тощего старика в кандалах. Он выглядел как иссохший труп, седой и одноглазый, с усами, перепачканными в запекшейся крови, одетый в одежду превратившуюся, толи после пыток, толи после прошедшего ранее у ворот боя в сущие лохмотья. Единственное что мог вызывать у присутствующих этот оборванец, так это отвращение, он явно не мог быть разведчиком Ордена. Да и если хоть на мгновение задуматься и признать, что армия противника была сплошь из таких вот оборванцев, то мысль о не минуемом поражении могла вызывать толь растерянность и стыд. Епископ налил еще вина в кружку и приказал рыцарям снять кандалы с заключенного, который в теперешнем своем виде вряд ли мог представлять какую-то угрозу. Выполнив приказ, рыцари молча удалились из комнаты оставив мнущегося с ноги на ногу молчаливого старика наедине с Маркизой и епископом.
— Ну что же стоите, подходите к столу вкусите с нами пищу? Я же вижу вы устали и очень напуганы. Поверьте, теперь вам ничего не угрожает. — епископ спокойно говорил каждое слово следя за реакцией старика, видя, что тот с большой опаской смотрит на Маркизу нежели на него самого.
— Смелее, еда не отравлена я вам обещаю. — епископ даже встал, предлагая жестом присоединиться к столу.
Старик осторожно сделал шаг, а за ним еще один все продолжая со страхом глядеть на Маркизу. Наконец добравшись прихрамывая до скамьи, он сел ближе к епископу держась за рану на боку, из которой снова засочилась тонкой струйкой кровь.
— Вас даже не перевязали, мой друг я прикажу наказать своих слуг за это!
— Не надо. — сухо ответил старик, продолжая с опаской глядеть на продолжавшую молча сидеть Маркизу.
— Как вас зовут? — епископ пододвинул кружку наполненную вином ближе к старику и принялся нарезать ножом мясо, перекладывая его куски на тарелку с общего блюда.
— Гарри. — выпалил старик после того как жадно глотая вино осушил целую его кружку и ударил ей о стол.
— Хорошее, не точно наше пойло. — со знанием дела сказал о вине одноглазый и принялся за приятно пахнувшее мясо.
Маркиза с ненавистью глядела на старика, в отличии от епископа, пододвигавшего все новые тарелки с едой к заключённому еще несколько мгновений трясущемуся от страха. Выпев еще кружку и в конец осмелев, он принялся за остальные блюда. Так наевшись мяса и даже не притронувшись к каше, Гарри зачерпнул грязной рукой горсть ягод барбариса и принялся их есть сплевывая косточки прямо под стол. От столь неслыханной наглости Маркиза даже привстала из-за стола, но епископ усадил ее на место, начав свой допрос:
