Значит, подошло время. Я размяла пальцы и внимательно осмотрела улицу от одного конца до другого. Еще раз. Вроде бы никого. Я моргнула, перевела взгляд от дальнего гребня на водосток «своей» крыши и чуть не вскрикнула от удивления. Серая тень переминалась с лапы на лапу, крепко прижав крылья к телу и низко наклонив голову. Явно высматривает новую добычу. Я сложила ладони «лодочкой», нараспев прочитала формулу и резко развела руки, выпуская заклинание на свободу. Я уже предвкушала, как утром торжественно предъявлю торговцу дохлую гарпию, и в мой кошелек с мелодичным и ласкающим ухо звоном будут сыпаться замечательные и такие милые монетки. Однако, мое заклинание вместо того, чтобы накрыть гарпию невидимым колпаком, попросту рассыпалось искрами как дешевый балаганный фокус. Я опешила от удивления. Гарпия презрительно посмотрела на бесплатный фейерверк, шипяще фыркнула и расправила крылья. Я решила не сдаваться и вновь сплела пальцы для атаки. Однако гарпия уже была настороже и, заслышав шорох с моей стороны, тут же улепетнула прочь.

Решив разобраться, что тут произошло, я с величайшей осторожностью спустилась по крыше к водостоку. Провела рукой по воздуху и тщательно принюхалась. Магия по сути своей безлика, она одинакова для всех колдунов. Однако все мы используем ее по-разному и, как не бывает двух совершенно одинаковых магов, так и не остается двух похожих отпечатков магии – следов произнесенного заклинания. Сначала на меня ярко пахнуло сиренью – распознать мой собственный запах не составило труда. Но чем дольше я пыталась разобраться в отпечатке, тем четче ощущала незнакомый мускусный запах. Второй маг? Очевидно, мы атаковали синхронно, и два заклинания, столкнувшись, произвели такой эффект. Так кто же наш второй Охотник?

Шорох на соседней крыше привлек мое внимание. Он все еще был здесь. Высокий мужчина, то ли эльф, то ли эгетец – длинный плащ скрадывал фигуру, а капюшон закрывал лицо и волосы. Незнакомец сделал шаг в мою сторону. В его движении не было ничего угрожающего, но мне почему-то стало жутко.

Подумать еще о чем-нибудь я не успела: водосток протестующее хрустнул, обнаружив, что теперь на нем стоит не мелкая гарпия, а довольно-таки высокая девушка. Через мгновение я почувствовала под ногами пустоту, и с позорным визгом свалилась вниз. Мне повезло, и я приземлилась прямехонько на кучу отбросов. Хотя, повезло – это еще как посмотреть. Ничего не сломала, но измазала одежду в чем-то отвратительном, судя как по виду, так и по запаху.

Когда я, отчаянно хромая и костеря на все корки вероломных конкурентов, вернулась на постоялый двор, хозяин отказался признавать во мне клиентку и решительно захлопнул дверь перед моим лицом. Пришлось снова лезть через окно. Перевалившись через подоконник в комнату, я нашла силы только на то, чтобы раздеться и без памяти рухнуть на кровать.

*

Ближе к полудню я, с трудом переставляя ноги и отчаянно протирая глаза, спустилась в залу. Там было пусто – середина дня, все работают. Стоило мне опуститься на деревянную лавку, как ко мне тут же подскочил сам хозяин. Улыбаясь своей самой широкой улыбкой, он лично принес мне тарелку каши и кружку с тьекком.

– Какая сегодня замечательная погода, не правда ли, госпожа?

Я удивленно приподняла бровь. С чего бы это ему захотелось поболтать о погоде? Я неопределенно хмыкнула в ответ.

– Вчера вот дождь был, – протянул хозяин и выжидающе замолчал.

Я терпеливо ждала продолжения.

– Только представьте, госпожа, – оглянувшись по сторонам, зачастил мужик, – как растут цены! Вчера мясо стоило семь медяков, а сегодня уже серебрушку требуют.

– Кошмар, – поддакнула я, размазывая кашу по тарелке.

– Но госпожа знает, что для нее мы готовы на все, – продолжал свое трактирщик. – Мы предоставили вам лучшую комнату, с прекрасным видом, с редким новаторским приспособлением для проветривания.

– Это вы дыры в стене называете «проветриванием»? – не выдержала я. – Согласна, вчера ночью у меня по комнате просто ветер гулял.

– Госпожа понимает, что настали трудные времена, – тяжко вздохнул хозяин. – Ходят слухи, что надвигается война, люди стали реже приезжать в Ведин. Да и вообще, сами знаете, прогнозы плохого урожая, болезни, инфляция…

– Короче, – перебила я вошедшего в раж мужчину, – чего вы хотите?

– С сегодняшнего дня плата за комнату десять медяков в день, – выпалил трактирщик.

– Что? – я чуть не подавилась, как раз перед этим рискнув проглотить ложку каши.

Трактирщик вскочил и начал торопливо отступать к кухне, не переставая бормотать:

– Тяжкие настали времена, сами понимаете, крыша прохудилась, прислуга обленилась, спину ломит, дочь нужно замуж выдать, продукты дорожают, урожай-болезнь-инфляция. Я недорого прошу за комнату, всего десять медяков, где вы еще найдете такого щедрого хозяина?

Я с трудом подавила желание швырнуть миску вслед нахалу. Еще заставит платить за разбитую посуду. Десять медяков! Это же целая серебрушка! Грабеж среди бела дня. Такие траты я себе просто не могу позволить. Похоже, придется со дня на день искать другое место для ночлега.

После завтрака я вышла на улицу и некоторое время шла, бездумно сворачивая в переулки. Я совершенно не заботилась о маршруте, обдумывая, хотя и слишком поздно, что нужно было ответить хозяину постоялого двора. «Поставить на место!», – буркнула я вслух, заставив двух к’тарров окинуть меня недоуменным взглядом. Это привело меня в чувство, я остановилась и огляделась по сторонам. У меня закралось подозрение, что я брожу по городу кругами. Ну, точно, этот фонтан я вижу уже третий раз.

Солнце уже перевалило за зенит, но по-прежнему припекало так, будто уже наступил Огнисвет. Камни мостовой, нагретые за день, с готовностью отдавали накопленное тепло. Ноги сами понесли меня к прохладе воды.

Я присела на высокий, кое-где облупившийся бортик. В центре фонтана в небо била струя изо рта толстой рыбины с выпученными глазами. Я пробежала пальцами по зеркальной поверхности воды. Холодная, даже ледяная. Не успела нагреться за сегодняшний редкий и короткий солнечный денек.

Рядом опустилась женщина с ребенком не старше четырех лет на руках. Разулась и, ничуть не стесняясь, опустила босые ноги в холодную воду. Я украдкой посмотрела на женщину. Высокая, худая, со смуглой кожей. Из-под капюшона выбивалась снежно-белая прядь. Эгетка. Странно. Я часто встречала эгетцев в Ведине, в этом нет ничего удивительного, здесь кого только не встретишь. Однако я привыкла считать, что эта раса очень трепетно относится к своей одежде. Мужчины все как один носят яркие шелковые рубашки и шаровары, женщины предпочитали платья и тоги из воздушных дорогих тканей. И все эгетцы без исключения надевают множество украшений, даже мужчины никогда не выходят на улицу без пары-тройки колец, браслета и ожерелья, а некоторые женщины вообще напоминают блестящих стрекоз. Эгетка, сидящая на фонтане, к моему удивлению была одета в простое домотканое платье, на голове придерживала пыльный капюшон из мешковины.

Женщина недовольно дернула плечом и обернулась, почувствовав мой взгляд. Только сейчас я осознала, что разглядывала ее совершенно бесцеремонным образом.

– Что смотришь? – эгетка сверкнула ярко-зелеными, как у кошки, глазами.

Я смущенно потупила взгляд.

– Простите.

Женщина фыркнула и отвернулась.

Ее малыш вырвался из рук матери и с удовольствием плескался в фонтане, заливисто хохоча и разбрызгивая воду во все стороны. Я поначалу встревожилась, вода-то была далеко не теплая, но потом вспомнила, что эгетцы не боятся ни жары, ни холода и спокойно переносят любые перепады температуры. Правда, живут почему-то исключительно на юге Континета.

Я продолжала исподтишка разглядывать странную эгетку. Та несколько раз перехватила мой заинтересованный взгляд и тяжело вздохнула.

– Ну что ты меня разглядываешь?

– Простите, – я снова смутилась. – Вы, наверное, пришли издалека?

– Из Данга, – коротко ответила эгетка.