Напряжение от страха перед неизвестностью стало так велико, что Ремар не выдержал. Полыхнула ослепительная вспышка, и на нашу стоянку опустился ярко-золотой обруч – защитный контур. Через мгновение нас вновь окружал сумрак теплой ночи, но еще какое-то время я часто-часто моргала, ослепленная заклятьем.

– Успел заметить что-нибудь? – спросила я мага.

– Нет, я сейчас вообще почти ничего не вижу, – слабым голосом отозвался тот.

Я как раз успела восстановить зрение, чтобы заметить, как Ремар с позеленевшим лицом сползает по стене караулки.

– Резерв… исчерпал, – прохрипел он.

Что это означает, мне не нужно было объяснять. Все маги располагают резервом силы, своеобразным лимитом на количество используемых заклинаний. У кого-то он больше, у кого-то – меньше. Некоторые волшебники из легенд и преданий десятидневьями могли творить самое мощное колдовство, не чувствуя необходимости «восстановить силы». Обычно после несложных заклятий магический резерв восстанавливался сам по себе, правда, довольно медленно. Если маг желал ускорить процесс, он прибегал к помощи различных амулетов или источников – естественных природных выбросов магической силы. Говорят, Медда создал весь наш мир попросту вдохнув жизнь в обычный сгусток магии. Первым людям для того, чтобы творить волшебство, не нужно было учиться многие годы, как сейчас. В то время все их окружение: земля, растения, горы и моря, – все состояло из чистой магии. Однако, первые люди неразумно пользовались своим даром, разбрасывая его направо и налево. В конце концов Медда решил, что такой силой могут пользоваться лишь самые достойные, и укрыл всю магию в недрах земли. Лишь в редких случаях она пробивается на поверхность подобно невидимому роднику – во всяком случае, так утверждали наши преподаватели в Академии. Даже обычные люди чувствуют, что такие места – особенные. На месте источников исцеляются душевные и физические раны, проходит усталость. А маги у источников «пополняют» свой резерв.

Однако, магический резерв – это не походный мешок, который в ходе путешествия попеременно опустошается и наполняется. Это – часть души самого мага. Отсюда, видно и пошла знаменитая поговорка «Вложить в дело всю душу» – значит, отдать все силы, всего себя. Вот и Ремар, похоже, отдал на колдовство сегодня и накануне все свои силы, физические и душевные. Теперь маг хрипло дышал, его лоб покрылся испариной, а глаза закатились. Подхватить-то я его подхватила, но при этом и сама, не удержавшись, упала на спину. Дотащить мужчину до костра я не смогла бы при всем желании, но и о том, чтобы оставить его лежать на голой земле, и не могло идти речи. Нужно было как-то привести его в чувство, однако, по опыту я знала, что пока не восстановится хотя бы минимум резерва мага, он не очнется.

Нужного амулета у меня не было, но как-то раз я видела, что обычная ключевая вода помогает ничуть не хуже. Удивительно, но уже после нескольких капель воды Ремар, хоть и с трудом, открыл глаза и жадно припал к фляге. Он сделала буквально два глотка, и фляга опустела, но, к счастью, маг уже пришел в себя, хотя и был еще совсем слаб.

– Давай, постарайся, – взмолилась я, отчаянно потянув мужчину вверх. – Я не смогу тебя донести, а если потащу волоком, тебе же в первую очередь это не понравится, утром будешь весь в синяках и царапинах. Так что помоги мне, пожалуйста. О большем не прошу.

Вдвоем мы кое-как сумели встать на ноги, но тут Ремар повис на мне мертвым грузом. Я сделала два шага, и у меня подогнулись колени. Мы, не разнимая объятий, упали на сухую, пыльную землю.

Удивительно, но стоило магу поставить защитный контур, как лошади мгновенно успокоились, и теперь с любопытством наблюдали за нашей возней. До одеял оставалось каких-то два ярда, но из-за всех волнений этой ночи силы неожиданно покинули меня. Руки и ноги дрожали мелкой противной дрожью, в висок будто стучал крошечный, но тяжелый молоточек. Понимая, что поднять мужчину еще раз я просто не в силах, я на коленях добралась до костра, принесла оба одеяла и укутала ими мага. Сама я клубочком свернулась у костра, кое-как накрывшись своей рваной курткой. В Поющий Ветер ночи уже теплые, будем надеяться, не замерзну. Контуру Ремара я полностью доверяла, а потому дежурить сегодня не было надобности.

Стоило мне опустить голову на землю, как тут же глаза начали непреодолимо закрываться. Очевидно, сказалось то, что мы почти не спали прошлой ночью, затем почти день провели в пути, и до самого заката обшаривали развалины. На меня накатила такая усталость, что, даже почувствовав прохладный ветерок на спине, я не нашла в себе сил пошевелиться и поправить куртку.

Поленья равномерно потрескивали, подбрасывая в чернильное небо искры, и я сама не заметила, как крепко уснула, убаюканная этими звуками.

Проснулась я, к своему удивлению, закутанная в оба одеяла. Над костром аппетитно булькал котелок, а Ремар, явно отдохнув за ночь, сосредоточенно помешивал в нем ложкой.

– Как спалось? – подмигнул мне волкодлак.

Я не удержалась от улыбки.

– Тепло и уютно, спасибо, – поблагодарила я. – Ты давно встал?

Ремар кивнул, сосредоточенно дуя на ложку. Попробовал, подумал немного и покачал головой.

– Пусть еще немного поварится.

Я с трудом выкарабкалась из плотного кокона одеял и присела к костру.

– Что там? – полюбопытствовала я. – Вечером ты говорил, что у нас не осталось никакой еды.

– Говорил, – согласился маг. – А сегодня я встал на рассвете и отправился на поиски еды… в пределах защитного круга, конечно, – поспешно добавил он, заметив, как я изменилась в лице. – Не волнуйся. В любом случае отходить далеко я не собирался – у самой стены караулки растет стрелолист. Его клубни очень вкусные, особенно, если их сварить. А еще я нашел дикий лук и несколько травок для приправы. Бросил все в котелок и получилась похлебка. Попробуй.

Я вытащила из сумки ложку и с аппетитом накинулась на стряпню Ремара. Меня всегда удивляло его умение из ничего приготовить вкусное блюдо. Я так не умею, даже месяцы кочевой жизни меня не научили. Лучшее, на что я способна, это поджарить дичь и сварить простейший суп.

– Кстати, как ты себя чувствуешь? – спохватилась я, утолив первый голод.

– Хорошо, а ты? – в свою очередь задал вопрос волкодлак.

– Выспалась, – удивилась я такому вопросу.

– Покажи свою рану, – неожиданно попросил он.

Взбесившийся архимаг, которого мы ловили в прошлом месяце, неожиданно оказал отчаянное сопротивление. Ремар едва успевал блокировать сыпавшиеся градом заклинания, а мне, как всегда, досталась роль отвлекающего маневра. Мое фехтовальное мастерство на порядок улучшилось за время странствий, но до архимага мне было далеко, и он успел довольно глубоко порезать мне предплечье, прежде чем Ремар успел доплести заклинание и скрутить сумасшедшего мага.

Недоумевая, чем могла заинтересовать мага уже затянувшаяся рана, я все-таки покорно закатала рукав и стянула повязку. Ремар тщательно ощупал мою руку, даже перевернул, будто забыл, где находится собственноручно заговоренная им рана, и удивленно хмыкнул. Я пребывала в не меньшем изумлении – на месте красного рубца была лишь нежно-розовая тонкая полоска. Такое преображение требует месяцев, а у меня оно произошло за одну ночь.

– Ты меня исцелил? – спросила я и осеклась. Маг вчера находился в ужасном состоянии, даже до костра самостоятельно добраться не смог, что тут говорить об исцелении, самом сложном виде колдовства.

– Даже и не пытался, – довольно, словно подтвердились все его предположения, ответил он. – И знаешь, вчера мне было так плохо, я думал, что утром едва сумею разжечь костер, на большее не хватит. Но, что удивительно, резерв почти полностью восстановился за ночь.

Я подняла брови. Ремар еще не успела подняться достаточно высоко по сложной и запутанной магической иерархии, чтобы скорость восстановления его резерва могла настолько вырасти.

– Магический источник? – предположила я. – Здесь?