Акар становится просто каменным, как бы смешно это ни звучало. Резко садится вместе со мной и хватает мое лицо в ладони. Его взгляд опаляет – губы и щеки обдает жаром. Тяжело дышать – от темных глаз напротив захватывает дух.

– Я не отказываюсь от того, что говорил, – сурово произносит он. – Кто бы ни встал на моем пути, уничтожу всех, Тея. А тебя – возьму. Это не изменится.

Он касается ссадины над бровью, а затем уголка рта.

Наши губы соприкасаются – невесомо и нежно. Легко. До мурашек.

Эмора дремала в кресле у камина, положив на грудь раскрытую книгу. В ее руке повис бокал, на самом дне которого застыло каплей рубиновое вино. Бороган пылал в очаге, разливая по спальне свет и приятное тепло.

Хару спал рядом, но едва я вошла, открыл глаза, поднял голову и приветливо вильнул хвостом.

– Гм… – прочистила я горло и покашляла.

– Вернулась? – захрипела богиня, приоткрывая один глаз и потягиваясь. Широко зевая, она почесала макушку: – Как же долго вы все собираетесь. Все пытаетесь спастись, пыжитесь, что-то придумываете. Это даже скучно. Я послала за Дерионом… вот и Хару здесь, – Эмора с жалостью посмотрела в бокал, вылила на язык последнюю каплю, а бокал бросила в огонь. – Он составил мне компанию.

Она опустила руку и почесала Хару между ушей.

– Дерион, думаю, страшно раздосадован своим предательством, – продолжила она. – Он клялся мне в вечной любви, но сделал тебя королевой леса. Бедняжка теперь боится явиться мне на глаза.

– Где Тангор?

– Он где-то здесь, – лениво ответила Эмора, поднимаясь и разминая затекшие мышцы, – дурак ничего не помнит. Мне кажется, это потому, что он сменил множество жизней и совсем запутался.

Она встряхнула волосами, моментально приобретая божественный лоск. Пожалуй, она была слишком сильна, чтобы хоть кто-то в Зазеркалье мог с ней справиться.

– Хару, – приказала она моему волку, и тот вскочил с пола, – я доверяю тебе очень важную миссию. Встреть моих дорогих гостей и проводи в зал бесконечности к Асмату. Всех, кроме Акара. Его я хочу видеть здесь.

Когда Хару бросился в коридор, Эмора перевела на меня взгляд.

– Ну что ты натворила с платьем, милая? Оно измялось. А твои волосы? Их трепал ветер?

– Я была в Пустоши.

– Как же ты там не сгинула? – лукаво усмехнулась она. – Да ну ладно, это вовсе не так важно, правда? Гораздо интереснее другое. Что будет, когда вы все столкнетесь нос к носу и поймете, кто вы на самом деле.

Она подошла ко мне и схватила за плащ Акара, сорвала его с моих плеч.

– Это больнее всего, знаешь ли, – прошипела мне в лицо. – Пытаться украсть у меня всех, кого я сотворила.

Она бросила плащ в камин, позволяя Борогану безжалостно его сожрать.

А затем она вновь села в кресло и уставилась на дверь. Ее лицо стало сосредоточенным и взволнованным, будто она смертельно боялась того, что случится спустя всего секунду.

Через порог переступил Акар.

Такой же холодный, злой и мрачный, каким он красовался на всех фресках в этом замке. Шипастый венец, стальные перчатки, ремни и застежки его амуниции – он явился, как хозяин гор, как свирепый и безжалостный дух Зазеркалья.

– Акар, – прозвучавший в голосе Эморы страх был совершенно искренним. – Мой воин, не знающий страха. Ну же, – она сглотнула. – Ты поклонишься мне?

Он не сдвинулся с места.

– Две тысячи лет – это ведь не срок для твоей преданности? – проворковала она. – Ты скучал по мне?

Эмора медленно поднялась, подступила к нему осторожно, невесомо прикоснулась к груди, положила ему на плечи свои маленькие ладони.

– Ты знаешь, зачем я пришла, – ласково проворковала она. – Мне нужна душа Сирин.

Взгляд Акара полыхал ненавистью.

– Попробуй забери.

– О, милый, – ее уста тронула улыбка. – Я вовсе не хочу угрожать тебе. Ты знаешь, как я люблю тебя. Как мне дороги наши воспоминания. Отдай мне эту душу, – и она ткнула острым ноготком ему в грудь. – Отдай сам.

– Нет.

Она хмыкнула.

– Ты же не хочешь, чтобы я сделала больно этой девице? – и она мотнула головой в мою сторону.

– Сними с меня венец – получишь душу.

По ее лицу прошла судорога. Она нервно рассмеялась – губы задрожали.

– Хорошо. Но ты и сам будешь не рад этому, уверяю.

– Ты получишь Сирин, – произнес Акар. – Это все, что тебе нужно?

– Нет. Я хочу закончить то, что начала. Ты мне в этом поможешь? – и она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в шею, – я воскрешу твою армию, и дам тебе волю делать с людьми все, что тебе захочется.

Я умерла бы на месте, если бы Акар согласился. Простила бы я его, невзирая на то, что он носил дурацкий венец, ограничивающий его свободу?

Отвечать на этот вопрос не пришлось – Акар внезапно схватил Эмору за шею и подняв над полом, приблизил к своему лицу. Она не издала ни звука, лишь вцепилась в его запястье обеими руками.

– Прекрати, – спокойно сказал он. – Хватит.

– Отпусти немедленно! – прошипела она. – Я теряю терпение.

Он разжал пальцы, и она легко соскочила на пол, а затем влепила ему пощечину. И впервые Акар отшатнулся.

– Тебе обязательно так все усложнять? С тобой всегда были проблемы. Я подарила тебе горы, Кузницу. Я создала тебя! – внезапно закричала Эмора. – Это твоя благодарность?

Наткнувшись на холодный, обездвиженный взгляд своего любовника, она вдруг замолчала.

– Я знала, что расчувствуюсь, когда увижу тебя. Ох, и голова совсем разболелась, – она нахмурилась. – Наверно, нам уже пора к гостям. Я еще должна увидеть Тангора. Ох, он получит от меня еще больше, Акар. Клянусь, ему будет больно видеть то, что я сделаю с женщиной, которую он когда-то полюбил.

Она налила себе еще вина, сделала несколько торопливых глотков.

– Тебе понравился ее наряд, Акар? – указала она не меня. – Алый – цвет крови.

Зная заранее, что Акар не ответит, она развернулась ко мне:

– Твоя смерть его расстроит. Видишь, что ты наделала? – она капризно закусила губу. – Он будет презирать меня еще больше. Я могу убить его и создать заново, но он не будет таким, – и она поморщилась. – Конечно, за его предательство я должна его убить… но я соскучилась по нему, а он даже не хочет меня обнять, как раньше. Это все твоя вина.

Наконец, она отставила бокал.

– Пора увидеть Тангора.

Мы были обречены на это, пожалуй.

Нас ждал зал бесконечности и безмолвный Асмат, серебряная гладь которого сияла в свете луны. Я вспомнила, как попала сюда прямиком из Мертвого леса, неловко выпав на ледяной пол. Еще тогда я подумала, что мне здесь не выжить. Как же это верно… Зал бесконечности белоснежный, словно снег, был объят странным спокойствием. Бороган вспыхнул в двух каменных чашах по обе стороны от зеркала, высвечивая золотом мрачное помещение между колонн.

Когда я увидела бледного Дериона в белоснежных одеждах, сверкающих россыпью алмазов, меня уколола невидимая иголочка стыда и раскаяния. Наверное, потому что, ища моей любви, лесной король позабыл про свою богиню, и теперь она желает жестоко наказать его.

Ха-шиир тоже был здесь. Он был хмур и напряжен и, кажется, сломлен. Он будто потерял то единственное, ради чего жил. Едва его безжизненный взгляд упал на меня, в серых глазах сверкнула искра.

– Ты жива, – тихо прошептал он.

– И я тоже, – громко возвестила Эмора, приближаясь к нему, – но ты, видимо, совершенно не рад этому.

Первым делом, богиня подошла к Дериону, который стоял, опустив рогатую голову, не смея глядеть на свою возлюбленную. Эмора поддела его подбородок указательным пальцем.

– Ты наградил смертную своим даром, глупец, – прошипела она. – Подарил ей венец творения.

– Ты оставила меня, – с болью отозвался он. – Я был одинок так долго… Я забыл, что значит любить.

– Я бы не оставила тебя, Дерион, – нахмурилась она, – но ты пожалел людей. Ты не хотел, чтобы они погибли. Помнишь, ты хотел остановить меня? Ты молил забыть обо всем и остаться с тобой в Алмазном дворце. Ты думал, что в твоих объятиях я забуду Тангора! Но, как я могу избавиться от боли, которую он мне причинил. Он и эта девчонка Сирин!