Мне нужно быстрее убираться из Железного дворца, но, прежде, прихватить Светоч.

Я медленно вышла из своего укрытия.

Направо или налево? А, может, прямо и вниз по винтовой лестнице? Какого демона все коридоры здесь так похожи друг на друга?

Конечно, я должна была запомнить каждый поворот, но, увы, не запомнила. При свете дня они выглядели иначе!

Позади меня раздались шаги, и я поняла, что бежать поздно – попалась. Досадно.

Оборачиваюсь – безмолвная черная фигура выступает под свет, и я закусываю губу.

Прежде, чем сообразить, как все плохо, лепечу несвязно:

– Хотелось подышать свежим воздухом… вот, гуляю тут, – пожимаю плечами: – Не спится.

На ходу Акар снимает перчатки и наручи. Все это шлепается на пол, разбрызгивая вокруг алые капли. Он весь в крови и каких-то ошметках, даже длинные черные волосы. От него пахнет сталью и смертью.

Он даже шаг не замедляет, и я начинаю пятиться. Врезаюсь спиной в стену, и из меня вышибает дух.

Акар криво усмехается, глядя на мою рубашку, показавшуюся в разрезе плаща.

– Как ты оказалась здесь одна?

– Просто вышла из комнаты.

– Где Ашарес?

– Не знаю.

Я замечаю, что он тяжело дышит.

– Акар, ты ранен? – чувство тревоги придает мне некой смелости, я отрываюсь от стены и подхожу к нему. – Это твоя кровь?

– Меня почти невозможно ранить.

– Ты что… – и сглатываю. – Убил кого-то?

Будто это так невероятно.

Акар выглядит как воин, чья жизнь неотделима от войны. И смерти.

– Ты пыталась сбежать? – даже не вопрос, а, скорее, констатация факта.

– Ну, вроде.

– И как ты думала сделать это, глупая?

– Ну, выйти через зеркало, - делаю печальный вдох.

– И что?

– Заблудилась, - еще один печальный вдох. – Вот.

И вместо злости, Акар вдруг смеется. И его низкий, вибрирующий и такой приятный смех эхом звучит в каменных стенах коридора.

– Нужно было свернуть раньше. Направо.

– О, благодарю. В следующий раз я так и сделаю. А вообще, все эти руины, Акар, ужасно одинаковые.

– Руины? Ты разбиваешь мне сердце, Тея. Это мой дом.

– Он переживает трудные времена, – и тоже улыбаюсь. – И у тебя нет сердца.

– Какая жалость.

– Здесь бы немного прибрать, для начала. Я ведь старшая горничная, ты не забыл?

– Тогда я нанимаю тебя.

– В этом случае я перестану быть твоей пленницей, - подлавливаю его, – а ты похитителем несчастных девиц.

– И стану твоим хозяином?

– Может, ты станешь моим другом? Для начала.

Он качает головой – его взгляд очень серьезен.

– Я готов быть твоим любовником, Тея. Ты моя, а я твой. Только так.

Темнота вокруг нас отчего-то кажется такой интимной, горячей и удушающей. Делаю глоток воздуха.

– Значит, – говорю и пытаюсь вновь рассмешить его, – мне придется предпринять еще одну попытку бегства. Если я свяжу простыни, смогу ли я вылезти по ним из окна?

Но Акар не улыбается больше. Его глаза наполняются притягательным сиянием. Дыхание становится глубоким, а губы сжимаются.

– Проклятье, – шепчет он, не спуская с меня глаз, – иди ко мне, девчонка.

Все во мне тревожно звенит в ответ на его слова. Даже больше – сердце бьет, словно колокол, оглушает. Теперь я хочу бежать от него на край света, пусть даже в ту самую Пустошь, о которой говорили бессмертные. Едва допускаю мысль, что он снова поцелует меня, все внутри дрожит и обрывается. Губы горят, и вся я сгораю.

– Я… – и не знаю, что сказать. – Мы… еще два дня! Точно! Два дня есть… у меня… два… – и задыхаюсь, поглощенная эмоциями.

– Ты увидела еще не весь дворец, – Акар спокойно наблюдает за моей агонией.

– И пусть, – пожимаю плечами. – Еще будет время.

– Я покажу тебе кое-что сокровенное.

– А? – ошалело.

Акар смеется.

– Латанур. Зеркало Эморы.

Выдыхаю с облегчением.

– Еще одно? А до утра это не ждет?

– Никак не ждет.

– Ну, – говорю с сомнением. – Ладно.

Он протягивает ладонь. Мне меньше всего хочется касаться его. Я вспоминаю, как он усадил меня верхом и обнимал, и совершенно дурею от стыда. Грудь обдает жаром, щеки вспыхивают румянцем.

Но и пренебрегать хорошими манерами хозяина гор небезопасно.

Едва я касаюсь его прохладных пальцев, он говорит сквозь улыбку:

– Латанур в моей комнате, Тея. Хочешь увидеть его?

– Нет, – холодея от одной только мысли, что окажусь там.

И тихий сладкий шепот в ответ:

– Хочешь.

Утро вторглось в комнату ярким золотистым светом.

Я переступила босыми ногами, ощущая зябкий холод – в спальне Акара, округлой, с вытянутыми окнами, сквозь которые виднелся весь горных хребет, объятый снегом, точно сахарной ватой, можно было окоченеть. Да, здесь было потрясающе красиво, потому что комната была белой, вытесанной в горном камне, и свет заливал ее полностью. Но холод стоял жуткий, и я совершенно замерзла в большой, просторной и белоснежной кровати, несмотря на множество перин, одеял и рыжих шкур.

Зеркало, черное, в раме из черненного серебра и камня, необыкновенно выделяющееся в этой спальне, вновь захватило мое внимание, и я прикоснулась к ледяной глади, в которой искаженной тенью мелькнуло мое отражение. Прочла на верхней планке рамы: «Латанур». Его поверхность была плотной и твердой, враждебной и глухой, не желающей пускать чужаков внутрь.

Я медленно скользнула дальше, туда, где стояли два мягких кресла, повернутых друг к другу. Прикоснулась к спинке одного из них: возможно много лет назад здесь сидела сама богиня Эмора.

А прошлой ночью здесь сидела я.

Стоило только вспомнить, как меня охватывал жар.

Если говорить просто, попасть в личные покои горного духа – это как сорваться со снежной вершины в бездну.

– Зеркало превосходное, – этой ночью сказала я Акару. – Куда оно ведет?

– Оно соединяло спальню Эморы и мою.

– О… удобно.

– Сейчас я не могу ходить этим путем.

– Соболезную.

И понимаю внезапно, что злюсь на него. Все здесь проникнуто их связью с Эморой. Не просто же так она создала Ланатур прямо напротив постели. Их отношения с Акаром не прекращались, даже когда появился Дерион.

– Спасибо, что показал Зеркало. Мне уже пора. Люблю ложиться спать пораньше…пока совсем не рассвело.

– Сядь в кресло, – твердый приказ.

Ну и влипла же я.

Шлепаю по полу, сажусь понуро.

– Сколько зеркал Эмора создала на твоей земле? – он спрашивает, а я резко вскидываю голову, потому что меньше всего жду от него подобных расспросов.

– Два. Эквилим и Атхор. Есть еще зеркало в Драгме. Шезред.

– Посчитай их все.

– Что сделать? – тяну недоверчиво, но сдаюсь, понимая по взгляду Акара, что он не пошутил: – Их восемь должно быть. Эквелим, Атхор, Асмат, Вольфолк, Латанур… Зеркало в тронном зале твоего дворца и зеркало в покоях Эморы…

– Морлос, - подсказал Акар. – Дальше.

– Не знаю.

– Ты не сказала про зеркало в Драгме. Шезред.

– А, точно! Ха-шиир говорил об этом, а он принц Брогхарна.

– Вот как, – усмехается Акар. – Принц? – и вижу, как он сжимает челюсти и хмурится.

– Бороган сказал, что зеркало в покоях Эморы… Морлос, открывает путь, куда угодно.

– Это правда, – удивляюсь, что он так откровенен. – Морлос – самое большое зеркало по эту сторону и самое сильное из всех созданных богиней. Оно молчит, как и Латанур.

– Ты хотел бы… – и не могу удержаться от дурацкого вопроса, который и волновать меня не должен, – хотел бы вернуть ее?

Акар скидывает плащ, кровь на котором уже засохла коркой, и садится в кресло напротив.

– Да.

Теперь я сжимаю зубы, да так, что раздается скрип.

Мне хочется вскочить и уйти, я почти делаю это, но снова оседаю под взглядом Акара.

– Где она может быть?

– Где угодно.

– Книги в твоей библиотеке… – начинаю я, но горный дух усмехается.

– Там ты не найдешь ответы.