Мы сидим друг напротив друга так долго, что я начинаю замерзать. И засыпать.

Однако, вскоре мое внимание обостряется, а сердце набирает обороты, потому что Акар начинает раздеваться.

– Ч-что ты д-делаешь? – заикаясь, вопрошаю я.

– Хочу смыть с себя все это, – он касается своих слипшихся от крови волос. – Ложись в постель, Тея.

– Ч-чего?

Он громко смеется.

– Я обещал не трогать тебя. Не трону.

– Поклянись!

– Всеми богами твоего мира, - ухмыляется он, прикладывая ладонь к месту, где должно быть сердце. – Особенно Тангором.

Он поднимается и бросает на пол легкий кожаный доспех.

Я стягиваю сапоги и снимаю плащ.

Мы оба замираем, потому что выглядит наше совместное раздевание более, чем двусмысленно. Акар улыбается, и мне нравиться его улыбка – искренняя и насмешливая.

– Ты же не станешь спать со мной в одной кровати?

– Я, вообще, не нуждаюсь в том, чтобы спать, – вдруг говорит он.

– Но кровать… – и я выпрямляюсь с сапогом в руке с самым глупым видом на свете. – О, нет-нет… – когда понимаю, зачем она здесь.

– Хорошенько укройся, иначе замерзнешь, – Акар проходит мимо меня к оной из арок, где скрывается лестница.

Две тысячи лет прошло, а мне все еще кажется, что здесь витает призрак Эморы. Я начинаю тихо ненавидеть ее.

Моя голова гудит от мыслей.

Я закутываюсь в одеяла, ледяные и мягкие, как снег. Слышу всплеск воды и мощные гребки. Даже думать боюсь, чем закончится мое пребывание здесь, если я не убегу. Зеваю. Завтра будет новый день. И много новых возможностей к побегу.

***

Итак, это была самая странная ночь в моей жизни, не считая той, когда Калеб вытащил меня из постели и отвез в лес.

Утром, после исследования спальни Акара, я толкнула одну из дверей в следующую комнату и застыла на пороге, опасаясь войти.

Передо мной был кабинет, полностью залитый утренним светом. Самого Акара я заметила за столом, и мое волнение усилилось.

– Доброе утро, – начала я, не зная понравится ли горному духу такое бесцеремонное вторжение.

Я впервые видела Акара без доспехов, меча, плаща и кожаного дублета, всей этих ремней, сдерживающих его военную амуницию. Сейчас он был одет в черную рубашку, бесстыдно отрывающую его шею и ямочку между ключиц; брюки и высокие сапоги. И он, как никогда, был похож на человека… на обычного мужчину.

– Иди сюда, маленькая дева, – он поднял взгляд, пытаясь понять причину моей заминки.

Когда его взгляд спустился от моей макушки по рубахе вниз до торчащих из-под нее сапог, он усмехнулся.

– Ты так мило смотрелась в моей постели. Хочешь скажу, о чем я думал этой ночью, глядя на тебя?

Мотаю головой из стороны в сторону, как игрушечный болванчик.

Вспыхиваю и старательно приглаживаю волосы, заправляю за уши.

Выгляжу я, наверное, хуже, чем ведьма Найни, когда мы с Калебом встретили ее в лесу.

– Ты голодна?

– Я бы поела чего-нибудь горячего.

Медленно движусь к столу и вижу карту, на которой рукой Акара сделаны пометки. Он работал над ней, когда я пришла. Значит, он не только искусный воин и любовник богини Эморы… он еще и читать умеет!

– Карта Зазеркалья? – смотрю на изображение гор передо мной.

– Скорее карта Пустоши за грядой, – спокойно поясняет Акар.

– Что такое Пустошь?

– Большая территория к северу от гряды, кишащая дикими душами. Они способны проникать внутрь моих камней или животных Дериона. Они могут проходить сквозь зеркала.

– То есть перемещаться между мирами?

– Да.

– Почему они дичают?

– Чем дольше они здесь, тем сильнее на них влияет проклятие Эморы.

– И ты сдерживаешь их там? – внимательно разглядываю карту и понимаю, Пустошь необъятна и почти не изучена.

– Война – это то, что делает мою жизнь не такой бессмысленной.

– Что это за пометки? – киваю на обозначения на карте.

– Места, где точно нет Зеркала.

– Зеркала? Девятого?

Больше Акар мне ничего не рассказывает. Он поднимается, чтобы приказать кому-то извне его апартаментов принести еду для меня. Я слышу, как он добавляет: «Горячую», а затем: «Сейчас», и тон его голоса таков, что меня передергивает: в нем сталь.

Еду и впрямь приносят «сейчас», и я с удовольствием поглощаю ее.

Акар наблюдает за этим с усмешкой.

– Да-да, – говорю я с набитым ртом, – я не обучена манерам.

Наконец, начинаю согреваться и млеть от сытости.

– Каким был Тангор? – спрашиваю, между делом.

– Он был редкостной мразью.

Жую активнее, скрывая смущение.

Акар пару минут молчит, а потом продолжает:

– Тангор был Создателем. Таким же капризным, непостоянным и заносчивым, как и Эмора. Но в чем-то они отличались. Эмора не могла создать человеческое сердце и вдохнуть в него чувства и жизнь. Все ее попытки наполнить созданные ею миры оборачивались неудачей. Она искала того, кто сможет сделать это за нее. Тангор сделал это великолепно.

Когда я закончила с завтраком, Акар сопроводил меня в мои покои и вошел следом, распоряжаясь:

– Надень что-нибудь удобное и теплое. И возьми свой кинжал.

– Что мы будем делать?

– Проведем время вместе. Возражаешь?

– Для этого мне потребуется оружие? – хмыкнула я, но понимая, что это отвлечет хозяина гор от битвы с Дерионом и волки последнего, возможно, будут целее: – Нисколько не возражаю.

Гардеробная комната Эморы была полна нарядов, но я оставалась равнодушна. Несмотря на то, что она была богиней и возлюбленной сразу четырех мужчин: трех злых духов Зазеркалья, у одного из которых не было даже тела и одного бога, я не испытывала трепета перед ней, а скорее, острую неприязнь. Одежду некой девицы из Замка встреч я надевала на себя охотнее. Но, признаюсь, наряды Эморы были ослепительны: платья сияли камнями, золотом и серебром. Я двигалась между причудливыми холодными манекенами без лиц, которые хаотично расположились по залу, замерли в причудливых позах, точно они когда-то были живые и танцевали здесь, но окаменели по щелчку пальцев. И тут я заметила его, женский военный мундир с серебряными петлицами и эполетами и длинный черный утепленный плащ с застежкой через плечо, обтягивающие брюки и высокие сапоги на толстой подошве. Глубокий черный с лунным серебром, мягкое сияние света и мрак ночи.

Надев этот костюм, я робко подошла к зеркалу. Собрав волосы в высокий хвост, я накинула на плечи теплый плащ и заткнула в карман узкие кожаные перчатки.

Акар успел облачиться в кожаный доспех, подбитую мехом черную мантию, которая волочилась за ним по полу. Его стройный стан был перетянут ремнями, на поясе висел меч, на бедре – небольшой нож. Он был похож на принца ночи, потому что его голову, как обычно, украшал колючий каменный венец.

Он стоял у окна, задумчиво взирая куда-то вдаль, на снежную степь, что раскинулась до самого горизонта, на снежные мазки, сияющие на солнце, на спокойное голубое небо, в котором золотились снежинки.

Глядя на него, я вспоминаю про оружие. Наверное, сам Акар во этом своем мрачном облачении наталкивает меня на подобные ассоциации, он и сам – оружие, смертоносное, беспощадное, мощное.

Услышав мои шаги, он оборачивается, и я замечаю, что он шумно втягивает носом воздух. Его взгляд скользит по мне от мысков сапог то белокурого хвоста, который я собрала на затылке. Акар хмурится и стискивает зубы. Похоже, этот выбор наряда пришелся ему не по душе.

– Это первое, что попалось под руку, - зачем-то лгу я.

Акар медленно тянет парочку отборных ругательств, которыми выражает свое восхищение, и от которых я смертельно краснею.

– Откуда ты… – и я изумленно качаю головой: – Кто научил тебя таким плохим словам, Акар, если ты никогда не был среди людей?

– Я тоже совершенно не обучен манерам, Тея, – он позволяет себе развязную усмешку. – И мы теперь очень подходим друг другу. Как думаешь?

Сейчас он такой дерзкий и насмешливый, точно мальчишка. Он выглядит не сильно старше меня. И, несмотря на то, что ему больше двух тысяч лет, я хочу обманываться тем, что он совсем молод.