– Не все эти люди заслуживали смерти…

Она хлестко ударила его по щеке, и Дерион замолчал.

– Неужели ты думаешь, я прощу тебя после всего, что ты сделал?

– Нет, – произнес он, стирая кровь с губ.

Она подошла к Асмату, прикоснулась к холодной поверхности зеркала.

– Вы все так провинились, – с сожалением протянула она. – Но я знаю, что делать, – и она посмотрела на Ха-шиира через зеркало: – Искупление.

– Я готов умереть, – ответил на это он. – Только отпусти ее. Отпусти девушку.

Эмора резко развернулась. Ее лицо пронзило дикое изумление.

– Только не говори, что и ты влюблен в нее!

Я с удивлением поняла, что ее тело сотрясает крупная дрожь. Ее взгляд – жадный и растерянный – скользит по лицу драгманца.

– Тебе же не она нужна, – выпалила Эмора, – а та, что жила в ней. Ее ты чувствуешь в этой смертной девчонке, Тангор. Ее ты хочешь найти. И ради нее готов рискнуть жизнью.

Ха-шиир онемел, и Эмора, заметив это, болезненно рассмеялась.

– Я все же сильнее тебя, раз смогла так надолго лишить тебя памяти. Неужели ты совсем ничего не помнишь? Ни прошлых жизней, ни нас?

Она облокотилась спиной на гладь зеркала, на ее губах замерла печальная улыбка.

– Ты проиграл мне, Тангор. Оказался так жалок, что спрятался в смертном теле. И ты раз за разом умирал, чтобы снова возродиться обычным человеком. Ты забыл, что значит быть богом. И теперь ты не в силах спасти ее. Сирин умрет. Как и эта девчонка!

Все внутри меня задрожало от осознания правды.

Все это время Тангор был здесь рядом со мной? Всесильный Тангор, защитник всех людей, покровитель Иерина – смертный драгманец?

Неожиданно раздался бой часов на башне – первый удар.

Все вокруг задрожало. Гладь Асмата наполнилась мягким сиянием.

– Проклятие незыблемо, – произнесла Эмора, – теперь, когда ты все знаешь, я дарую тебе выбор, Тангор. Ты можешь и дальше жить в своем смертном теле. Я отпущу тебя в Драгму, чтобы ты попытался спасти своих людей. Но для этого вырежи сердце из груди смертной девчонки и принеси в дар зеркалу.

Ха-шиир побледнел.

Эмора цинично продолжила:

– Когда с этой девушкой будет покончено, я заберу душу Сирин и пробужу ее. Знай, ее смерть будет долгой и мучительной.

Эмора скрестила на груди руки.

– Когда и Сирин умрет, я приду за каждым живым человеческим сердцем, – прорычала она. – А после уничтожу свои творения, духов Зазеркалья. Я создам новый мир. Совершенный. Я учту все прошлые ошибки. Все будет иначе.

Часы на башне били боем – время на исходе.

– Я не стану это делать, – сокрушенно выдохнул Ха-шиир. – Хочешь убить нас, убивай.

– Что ж, у тебя был шанс, – вздохнула Эмора, а затем лениво перевела взгляд на Акара и приказала: – Убей девушку.

Все во мне похолодело.

Я была готова умереть, как угодно, но не так.

Ха-шиир бросился в мою сторону, на ходу вынимая топор, но Дерион безмолвно и жестко перехватил его, обезоружил, словно ребенка.

«Бом-бом-бом!» – послышались последние удары часов.

Замок дрогнул – снова закружил в коридорах холодный ветер. Пламя в чашах зашипело и зачадило.

Акар возник передо мной, безмолвно снял кинжал с моей шеи, вынул из ножен. Сопротивляться ему было глупо. Да я и не смогла бы. Не хотела. Он хмуро взглянул на вырывающегося и хрипящего в руках Дериона Ха-шиира. Скинув перчатку, погладил костяшками пальцев мое лицо, а затем склонился и поцеловал меня – глубоко, жадно и отчаянно. Последние сладкие движения его губ и языка, он пристально смотрит в мои глаза, тяжело дышит.

Боль вклинивается между нами, слабостью разливается по телу. Я проваливаюсь во мрак, чувствуя, что Акар подхватывает и опускается на пол вместе со мной, сжимая в руках до последнего моего вдоха.

Колокольчик госпожи Агнесс снова звенел. Кажется, у нее опять начались мигрени.

Я медленно открыла глаза – по потолку скользили солнечные зайчики.

Кажется, рассвело.

В голове медленно затихал призрачный звон.

Я глубоко вдохнула и повернула голову – за окном под снежной шапкой виднелись сизые вершины гор, а над ними безмятежное синее небо.

Судорожно ощупала ребра – мне казалось, Акар всадил между ними кинжал, чтобы добраться до сердца. Боль была жгучей и острой. Но я цела. Я ощущаю под пальцами прохладную ткань сорочки и белоснежный, плотный шелк перин.

С недоумением рассматриваю мерцающий туманным отражением Латанур, а затем замечаю в ворохе одеял свернувшегося Хару, черные глаза которого внимательно следят за моим пробуждением. Он недоверчиво виляет хвостом, будто не узнает меня.

Белая спальня горного духа наполнилась золотистым светом солнца. И внутрь проникло тепло. В воздухе почувствовался запах весны.

Я медленно приподнялась, ощущая невероятную слабость во всем теле. Сколько же я проспала?

Камень кальбена приник к коже, и я с недоумением обнаружила на себе подвеску – сущности не было, и наша связь с ней окончательно пропала.

Собравшись с силами, спустила ноги с постели.

– Осторожней, Тея.

Этот голос оглушил меня, будто удар молота.

Я втянула носом воздух и до боли закусила губу.

Хару нетерпеливо вскинулся и зарычал, не желая подпускать чужака. Акар не был другом для снежного волка, пожалуй, он был его злейшим врагом. И, тем не менее, горный дух подошел к моей постели бесстрашно.

И первое, что я спросила:

– Где твой венец?

– Не думал, что ты будешь по нему скучать.

Акар мягко обхватил ладонью мой подбородок, приподнял голову и оглядел лицо.

– К этому нужно привыкнуть.

На его щеке кровоточили царапины от ногтей Эморы. Глубокие, рванные раны, которые она постаралась оставить на его красивом лице. Кожаный доспех изодран, одна рука Акара висит плетью, дублет пропитался черной, как деготь, кровью.

– Что произошло?

– Эмора сняла с меня венец в обмен на душу Сирин, – подушечкой большого пальца он приласкал мои губы. – Но в остальном наши интересы разошлись.

– И что теперь будет с этой душой?

– Эмора бессильна уничтожить ее. Это подвластно только Тангору.

– Мне казалось, – прошептала я, холодея от воспоминаний, – ты убил меня.

Еще секунду назад он наблюдал за движением моих губ беззастенчиво и жадно, но теперь вскинул взгляд, в котором заклубилась тьма.

– Это не то, что ты должна запомнить обо мне.

– Запомнить? – удивленно прошептала я.

– Мы расстаемся лишь на время, маленькая дева, – он провел костяшками пальцев по моей щеке к подбородку. – Что бы ты ни увидела и ни услышала, ты должна знать одно, запомнить это раз и навсегда. Верить в это, как веришь в то, что ты Тея из Молберна, – он внимательно посмотрел на меня: – Сколько бы ни прошло времени, где бы ты ни была, я приду за тобой.

– Но я не хочу расставаться!

– Тея, – Акар обхватил мое лицо ладонью, – ты должна пройти сквозь Латанур. Теперь тебе подвластен дар девятого зеркала.

Я замотала головой, не в силах говорить. Втянула воздух сквозь зубы.

В груди пекло – как же больно!

– А как же Ха-шиир? – всхлипнула. – Он жив?

– Проклятие незыблемо, – усмехнулся Акар. – И неподвластно даже силам, сотворившим его. Когда сердце было принесено в дар Асмату, Эмора не смогла ничего сделать. Драгманец отправился в Брогхарн.

– Сердце? – переспросила я. – Но ведь… я жива.

Я отпихиваю одеяло, путаюсь в сорочке и нелепо вываливаюсь на пол, на негнущихся ногах подлетаю к зеркалу и в ужасе захожусь криком. В отражении на меня глядит Сирин. Ее большие глаза, обрамленные черными пушистыми ресницами, сияют бирюзой. И в них закручивается страх и отчаяние.

Акар разворачивает меня к себе, а я разом вспоминаю все, что случилось в замке. Когда Акар схватил Эмору за шею, то незаметно сорвал подвеску с кальбеном. Уже тогда он планировал поместить в кулон мою душу.

– Тангор должен был остаться жив, – пояснил он. – А ты должна помочь ему все вспомнить.