— Мы можем сделать их законными, — пожал плечами Билл, улыбаясь. Эмма подняла палец.

— Даже и не думай. Я глава этого проекта. И я запрещаю тебе начинать испытания на людях. Даже не думай говорить с королём.

Билл откинулся назад, продолжая улыбаться.

— Да ладно тебе, Эмма, я же шучу. Хотя, нужно отметить, король уже подумывает над тем, чтобы распустить нашу группу. За шесть лет мы слишком малого добились.

— Мы говорим о бессмертии, а не о таблетке от головной боли, — огрызнулась Эмма. — Он что, думает, будто мы сможем решить проблему за пару дней? Это уж не говоря о том, что последний объект исследований у нас был только в день основания группы. У нас ведь даже выборки нет нормальной! Только записи о нулёвом пациенте и набор образцов от живого субъекта. Если бы нам доставили ещё материала, может быть мы бы и продвинулись дальше.

— Король всё же послушал моего совета и развернул на Нижних Уровнях передовую базу для учёных.

— Когда? Почему ты мне не сообщил?

— Месяц назад. Из-за забот в Медцентре совсем из головы вылетело. Да и потом, если бы были результаты, я бы тебе сказал. Проблема в том, что их нет.

— Да, конечно, — Эмма горько рассмеялась. — Это ужасно глупо. Я стою за сохранение жизней, а сама жажду чьей-нибудь смерти от заражения, чтобы мы могли хоть чуть-чуть продвинуться дальше.

— Не переживай ты так. Всё наладиться. А пока будем работать с тем, что есть.

— Кстати, что с тем заражённым, который выжил? — спросила Эмма.

— Ты же его видела. Ожоги девяноста процентов тела. Когда мы с ним закончили, его увезли военные в госпиталь. Я слышал, что он и двух дней не прожил после этого.

— Это наша вина, — пробормотала Эмма. — Мы должны были оказать ему помощь, а не ставить эксперименты.

Билл покачал головой:

— Если бы он умер у нас на столе, мы могли бы потребовать оставить тело для дальнейших экспериментов. А так, ни себе, ни людям.

— Иногда твоя бессердечность меня просто поражает, — заметила Эмма. Уотерс лишь развёл руками:

— Я просто остаюсь прагматичным. Если бы у нас сейчас было целое тело, мы бы скакнули намного дальше, тебе не кажется?

Эмма вздохнула, прекрасно понимая, что он прав. Всё равно заражённый уже не жилец, так какая разница, умер бы он у них на столе или же в госпитале? С целым телом они могли бы уже давно решить все проблемы и начать разворачивать программу аугментации.

— Как бы там ни было, Эмма, я просто хочу сказать: нам этого недостаточно. Нам нужны результаты. Потому что сегодня или завтра король может просто прислать своих громил, чтобы они разобрались, почему у нас нет никакого продвижения. За все привилегии, что мы получили, идёт большой спрос, не забывай про это.

— Да, я прекрасно это понимаю, просто… ну что мы можем сделать, Билл? Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю начать испытания на живых субъектах. За последние полтора года у нас, практически, не было подвижек. Нужно что-то предпринимать.

— Это исключается, Билл. Я не позволю.

Уотерс встал со стула, прошёлся ладонью по волосам и вздохнул:

— Раз так, то я ничего не могу обещать. Если король решит закрыть группу и передать исследование кому-то ещё, у меня нет козырей, чтобы ему противостоять. Ладно, удачи. Если будут какие-то соображения или сдвиги, сообщи мне, хорошо? Я всё равно сейчас почти не сплю.

Он покинул кабинет, оставив на столе недопитую чашку горячего кофе. Эмма на автомате выхлебала остатки, а затем откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. Перспективы были хуже некуда. На план Билла она не подпишется ни в коем случае, это уж точно. Но лишаться всего из-за принципов? После стольких лет и потраченных сил? Ни за что. Был только один выход из этой ситуации.

Если король и правда решит лишить её исследования, пусть попробует продолжить без её наработок.

Она включила терминал и, подключившись к Сети, быстро отыскала все сервера, на которых были данные. Скопировав их к себе на кристалло-диски, она удалила все записи. Собрав все папки и бумаги, она положила их в свою сумочку, вместе с дисками. Оставались только образцы. Надев защитный костюм, она спустилась в лабораторию — в такой поздний час там уже никого не было. Да и за это время слишком многие покинули группу, чтобы переключиться на более перспективные исследования. Всего было около двух десятков склянок, которые она засунула в специальный контейнер, запечатала и уложила в большой чемодан для переноски. Переодевшись и собрав вещи, она спустилась на лифте и двинулась к выходу.

— Мисс Красс? — спросил молоденький охранник, стоявший у дверей. — Идёте домой?

— Я уже давно миссис Коннели, — усмехнулась Эмма. — Вы новенький, да?

— Извините, мэм, — охранник дотронулся двумя пальцами до козырька кепки. — Я о вас слышал только из новостей. Не ожидал, что увижу вас вживую.

— Ты в вечерней смене, да? Всё правильно, я обычно уезжаю домой глубокой ночью. Сегодня просто решила закончить пораньше. Всё в порядке?

— Конечно. Только мне придётся досмотреть ваши вещи, ничего страшного, обычная процедура.

Эмма рассмотрела имя на бейджике парня и произнесла:

— Коннор, да? Ты знаешь, меня ведь обычно не досматривают. Все в ночной смене знают, кто я.

— Такова процедура, мэм. А то, что они делают, нарушает протокол. Уж извините, но вам придётся показать свои вещи и вывернуть карманы.

— Я глава исследовательской группы, — с нажимом произнесла Эмма. — Неужели я должна проходить настолько унизительный процесс?

— Правила для всех одни, — невозмутимо ответил охранник и взял из её рук сумку. Время для Эммы будто бы замедлилось, когда он расстегнул замок и начал просматривать содержимое. Но перевернув всё вверх дном, он ничего не сказал.

— Можете открыть чемодан?

Эмма хотела сказать, что там у неё образцы, но что-то подсказало ей — говорить ничего не стоит. Открыв чемодан, она показала охраннику склянки. Тот окинул их отсутствующим взглядом и спросил:

— Вы же это всё записали, когда занесли, верно?

— Я же сказала вам, что другие смены меня знают, — улыбнулась Эмма. — Поэтому я не записываю, что заношу и выношу.

— Что же, ладно, на первый раз я вас прощаю, — ответил охранник. — Думаю, нет смысла записывать то, что вы вынесли, если вы это не записали при входе — подумают ещё, что вы забрали местное оборудование. Можете идти, спокойной ночи.

— Спасибо вам большое, — искренне ответила Эмма, чувствуя, как её охватывает жар. Открыв дверь и выйдя на улицу, она чуть ли не бегом бросилась к ближайшей станции монорельса. Сердце её стучало, а внутри всё содрогалось от ликования. Она не могла поверить, что её план сработал.

Оказавшись в жилом блоке и поднявшись на свой этаж, она не стала стучать, а открыла дверь сама, махнув запястьем с вшитым чипом над сканером. Стоило ей войти, как из кухни вышел Рэй в трусах, майке и с бокалом вина в руке.

— Надо же, ты решила сегодня всё бросить и повидать мужа? — он засмеялся. — А я как раз тебе готовил.

Оставив чемодан и сумку у порога, Эмма крепко обняла Рэя, а затем поцеловала. Зайдя на кухню, она восхитилась:

— Опять накупил натуральных продуктов? Рэй, я тебя не заслуживаю.

— Это я тебя не заслуживаю, милая, — засмеялся он. — Садись, скоро будет готово. Рассказывай, какие вершины ты сегодня покорила?

— Никакие, — Эмма села за стол и отхлебнула вина из бокала. — Более того, приходил Билл и сказал, что если мы ничего не достигнем в ближайшее время, король нас распустит.

— Он тебе угрожал? — насторожился Рэй, перестав колдовать над сковородой.

— Нет, ни в коем случае. Просто предупредил, что нам стоит начать испытания на живых людях, чтобы хоть что-то новое узнать. Я против. Слишком велика вероятность гибели пациентов. Мне потом с этим ещё жить.

— А ты не думала использовать приговорённых к смерти? Они ведь и так умрут, а так, хоть принесут пользу обществу.

— Они ведь тоже люди.

— Которые совершили преступления против общества, — настаивал Рэй. — К смерти просто так не приговаривают, знаешь ли.