И как только появилась возможность ездить туда, для «кухонной» интеллигенции это стало чуть ли не главным вожделеннейшим занятием. В собственную мечту ведь ездили. И, конечно, захлебываясь рассказывали потом, где только доводилось, что видывали в Париже или Риме, что и как пили и ели, как потом потихоньку нырнули там даже в это самое… «Вы же понимаете!!!» Буквально заходились от восторга! Когда же какого-нибудь такого молодого архитектора или молодого областного комсомольского «вожака» спрашивали: «А в Тамбове-то ты был? Или во Пскове? В Великом Устюге?», — они все до единого выпучивали от удивления глаза, мотали головами и, наморщив лбы, спрашивали: «А зачем? Там что?..» В России, кроме Москвы и Питера, подобный люд в подавляющем большинстве не бывал нигде, а за границей уже в пяти или шести странах — считали обязательным. Знали свою страну лишь в пределах своих городов да дачных поселков. И главное — не хотели знать. Не хотели, видите ли, даже окунаться «в эту сплошную отсталость». Чаще всего мало что знали и из собственной истории, отрывочно ведали кое-что из прошлого господской и советской культуры и уж вовсе не знали и не желали ничего знать о кормившем их народе и его культуре. Встречались даже интеллигенты, которые презирали русские народные песни — так они были им противны.
Словом, все как когда-то с подлинными отечественными господами: опять полнейшее, тупейшее национальное невежество, опять совершенно чужие на родившей их земле.
И своих отпрысков растили, разумеется, точно такими же.
И естественно, что, когда никчемный и пустой до ужаса последний партийный генсек самолично призвал к перестройке нашего общества на общечеловеческие ценности и общечеловеческую демократию, это кухонное племя первым кинулось топтать, громить и корежить чужую и столь опостылевшую им страну и еще более опостылевший чужой народ. И конечно же, прежде всего захватывать над ним и над «этой страной» власть и поворачивать, вести ее куда следует, куда указывали еще незабвенные Чаадаев и великий царь.
Все основные беснующиеся «демократические» говоруны и крикуны были из них, из этих ослепленных неприязнью и, повторим, национально совершенно невежественных интеллигентов. Все идеологи и разработчики всех кошмарных реформ и прочего ужаса.
И многие из них по сей день во власти вместе с просто негодяями или при них — как их мозговое обеспечение, и можно не сомневаться, что в осуществлении своих планов они сообща пойдут до конца, кому бы и чего бы это ни стоило.
И обратите внимание, как они стали сами себя называть: господ им уже мало — только элита. Элита политическая. Элита финансовая. Элита интеллектуальная. Элита творческая.
А слово народ практически уже и не употребляется. Даже президентом. Так лишь, отдельные группы населения — шахтеры, учителя, военные, врачи, пенсионеры. Цельного народа как будто вообще уже никогда не было. Девяноста, девяноста пяти процентов населения страны как будто нет.
Опять все как столетия назад!
И для элит народа действительно ведь уже нет: они же его зомбировали, превращая в аморфную массу, и потому прекрасно знают, что ни на что серьезное, протестное он теперь не способен и потому не страшен. В расчет его берут лишь на больших выборах, но и тогда называют не народом, а уже электоратом.
Зомбирование же продолжается, только теперь в основном с помощью, вернее — через культуру.
Понятно, истым западникам, а, по сути, людям без роду и племени, ближе всего художественные ценности общечеловеческие. И ладно бы они сами вкушали и наслаждались ими сколько угодно хоть здесь, хоть в Парижах и на Бродвеях, — они ведь изо всех сил прут ими и на аморфную массу, и прежде всего на молодежь, чтобы она как можно быстрей пропиталась чувствами, понятиями и идеями, которые бытуют на Западе, и осознала, как ей надобно теперь жить.
Книг появилось великое множество не только в книжных магазинах, но и на бесчисленных лотках у перекрестков и остановок, да все с ярчайшими лакированными и даже раззолоченными обложками, но вы знаете, в основном это детективы, триллеры, любовные романы, всяческие фэнтези, оккультная мистика и скандальная документалистика, до предела переполненные убийствами, ужасами, запредельщиной, насилиями, порнографией, грабежами, сексом, патологией, грязной ложью. Только ими! Только ими! И аудиокассеты продаются на любом перекрестке и на любом базарчике в непрерывно грохочущих и конвульсивно трясущихся во всяких рэпах и металлах ларьках и палатках. И на любой молодежной дискотеке тот же сплошной оглушающе-одуряющий конвульсивный рев и грохот. И на эстрадах. Да еще такие же ритмизированные оглушающие песни, слова которых чаще всего не имеют никакого смысла. И фильмы в кинотеатрах, по всем телевизионным программам и на видеокассетах почти сплошь зарубежные, а последнее время и отечественные, но точно так же, как зарубежные, тоже сплошь про убийства, ужасы, ограбления, насилие, секс и секс, как будто ничего нормального, здорового, духовного и просто светлого на свете уже нет и не предвидится.
К подлинным искусствам все эти «художества» не имеют, разумеется, никакого отношения, и по-серьезному это никакая не культура и даже не масскультура, как ее любят называть шоу-бизнесмены, наживающие на ней баснословные барыши.
Художеств-то души людские просят, и молодые больше всего — вот и глотают что ни попадя. Однако дело-то свое все это делает: чем насыщает — то из людей и получается, особенно из только формирующихся; опустошает, разлагает, растлевает молодежь беспредельно. Уже сколько их, совсем как западные-то: безмозглых, примитивных до скотства, совершенно бездуховных и безжалостных, как будто вообще не имеющих сердца и живущих только плотью, насилием, дурманами, наркотиками.
Зомбирование продолжается!
Но ведь есть же, есть же и настоящая культура, настоящие искусства и литература, прекраснейшие театры, музыканты, выставки, музеи, блестящие мастера всех жанров, здравствуют крупные литераторы, еще вчера почитавшиеся чуть ли не за живых классиков. Многие из этой творческой армии продолжают работать, некоторые весьма активно. И новая власть оказывает им всяческую поддержку, при президенте даже создан специальный совет по культуре, чтобы как раз и определять, что, как и кого именно поддерживать и пропагандировать. И специальный государственный канал «Культура» на телевидении создан с той же самой целью. И вот в этой-то цели вся суть: ибо поддерживает власть западников всех категорий лишь таких творцов, которые или целиком исповедуют те же западнические позиции, или сохраняют к ним благожелательный нейтралитет и откровенно лижут политической и финансовой элитам срамные места. «Подайте на творчество!» «Подайте на спектакль или гастроль!» «Подайте на фильму!» Творить-то хочется! Художники. Раньше — в угоду ЦК, ныне этим — не все ли равно! Главное, что кормишься, не корчишься от голодухи и унижения от своей полной ненужности. Даже наоборот: «ко двору» подпускают. И всякие премии дают, бывает — прямо в долларах, и весьма больших. Но опять же только за угодное правящим, за необходимое им. Года четыре назад одну из государственных премий по изобразительному искусству дали так называемому художнику за квадраты на холстах: белые на сером фоне, серые — на белом. Фамилия не запомнилась. Может быть, внук или правнук Малевича?
А в отношении тех, кто создавал и создал воистину великую общенародную русскую литературу и искусства, избрали великолепную тактику: делают вид, как будто их нет и никогда не было. А они ведь есть, многие здравствуют и работают поныне. Распутин и Белов работают. Бондарев, Алексеев, Личутин, Крупин, Куняев, Екимов, Губенко, Ножкин, Бурляев, Петрова, Доронина, Валентин Сидоров, Юрий Кузнецов, многие другие.
Только они, как истинно порядочные, принципиальные, совестливые и искренние люди, не предавали идеалов, не перерождались и не могли переродиться, они по-прежнему с народом и за народ, ради него жили и живут и творят, а значит, и безумно опасны для всех этих элит, превращающих народ в бесформенную массу, в бездумную рабсилу. Ибо непременно, в конце концов, достучатся до него, откроют ему глаза на происходящее, вылечат от всеобщего затмнения-то.
