- Комитет Госбезопасности был подчинен непосредственно - и только — генсеку КПСС”29. Иначе говоря, писать-то они доносы писали, но получается, что на собственную голову. Однако и здесь не все вяжется. Горбачев стал генсеком в 85-м, а заговор-то существует, как нам объяснили, с середины 60-х! И “новое племя угодливых компрадоров” взошло на каких-то там дрожжах уже при Брежневе. Так что одно из двух: либо КГБ ничего не знал о заговоре (а это разрушает его собственный миф), либо никакого заговора не было.

Подвела хронология. Запутались. Придется еще поработать. Смешно? Но не забудем: убойная сила мифа зависит не от того, что он в себе несет, а от того, кто ему внимает. Человек, имеющий более или менее внятное представление об истории, сочтет его просто сказкой, не слишком складной и мало занимательной. Объяснять распад великих империй интригами стало неприлично еще в XVIII веке, Эдвард Гиббон, писавший свою шеститомную историю распада Римской империи в 1780-е, с презрением отзывался о таком поверхност

176

ном подходе. XX век был свидетелем распада полудюжины империй, О войнах и революциях, сопровождавших эти исторические катаклизмы, написаны тома. А для одного из величайших в этом ряду событий достаточно оказалось заговора каких-то спецслужб, интриг Арбатова

и двуличия Горбачева? Но миф рассчитан на другую аудиторию. Он адресован поколениям людей, отрезанных от мировой политики и науки, только понаслышке знающих о крупнейших событиях века. И в первую голову “патриотам”, приученным мыслить в терминах конспирации и заговора (в газете “День” был даже специальный “конспирологиче

ский” раздел). Ни профессиональный жандарм Стерлигов, ни партийный профессионал Зюганов вовсе не собираются спорить с Гиббоном. Они не пишут историю. Вслед за Альфредом Розенбергом они создают второе издание мифа XX века. Так что последуем дальше за Геннадием Зюгановым, которого мы перебили на самом интересном месте.

“Я хочу обратить ваше внимание на основные направления усилий по разрушению нашей страны… Первое… создать мнение - мировое и внутри страны - что это империя, что это хищная империя, ее надо обязательно разрушить. Второе - доказать, что СССР не был архитектором

Структура заговора

победы в Великой Отечественной войне, а такой же злодей, как и фашисты. Третье-взвинтить гонку вооружений, тем самым деформировать подорванную войной экономику и не позволить выполнить социальные программы, где реализуется сущность и привлекательность образа жизни советских людей. Четвертое - разжечь национализм, национально-религиозный экстремизм. И обратите внимание на пятый пункт, он ключевой - с помощью агентов влияния захватить прежде всего средства массовой информации и разрушить коллективистский характер бытия России”30.

Вот, оказывается, какая интересная жизнь у этих западных спецслужб! Они плетут заговор, тратят, обратите внимание, деньги налогоплательщиков, хотя для достижения их целей никаких усилий вообще не требуется! Хотите убедиться? Нужен ли был

заговор? Пункт первый. “Создавать мнение”, что СССР - хищная империя. Зачем? Достаточно было послушать сообщения из Афганистана или Эфиопии, чтобы тотчас убедиться в этом. Что делали советские войска в этих далеких странах? Какие национальные интересы защищали? Во имя чего проливали кровь? И как работало это на “сущность и привлекательность образа жизни советских людей”?

Пункт второй. Победа победой, но ведь факт, что СССР оказался единственным из членов военной антифашистской коалиции, кто и после войны продолжал агрессивную, хищническую политику. Окку

пировав пол-Европы, он силой удерживал свою власть на оккупированных территориях, а в 70-е распространил свою экспансию на Африку и Центральную Азию. Это тоже факты. Что еще доказывать? Пункт третий. Если спецслужбам хотелось задушить СССР непосильными военными расходами, то и это было им любезно обеспечено. В решающей степени - агрессивной политикой самого Советского Союза, который пытался навязать миру гнилой, чего и Зюганов не отрицает, государственный “социализм”.

Пункт четвертый. Достаточно хоть немножко знать обстановку и настроения в “республиках-сестрах” (особо - на Украине, особо - в Прибалтике, особо — в Закавказье и т. д.), чтобы понимать, как мало могли они зависеть от чьего бы то ни было внешнего влияния. Да и вообще: если народ не расположен бороться за независимость, кто и как может его на это поднять?

По этому пункту хотелось бы объясниться чуть подробнее. Называть естественное стремление народов к свободе “национальным экстремизмом” — естественный способ самовыражения и саморазоблачения для всех империалистов. К этому способу прибегали в свое время идеологи всех распадающихся империй: англичане по отношению к индийцам, французы - к алжирцам, голландцы - к индонезийцам. Положительный пример, которым националбольшевики любят колоть глаза Ельцину - президент де Голль. Между тем именно к де Голлю - после того, как он настоял на независимости Алжира - обращались с бешеными инвективами французские империалисты, настойчиво требуя ответа на провокационный вопрос: “исходя из каких полномочий президент расчленил французский народ?”

Замените здесь “французский” на “русский”, и вы услышите вопрос, которым атакует Ельцина националбольшевик Стерлигов31. Пункт пятый. Хоть это и ключевой, по мнению Зюганова, пункт, но он оказывается у него самым слабым. Захватили, разрушили… Кто? Как? По Зюганову, журналисты, подчинившиеся “агентам влияния” и первому - Александру Яковлеву, главному тогда партийному идеологу. “Яковлев развил бурную деятельность, рекрутировал десятки журналистов, удобных и подобострастных… Состоялись встречи, были даны установки нигилистического и разрушительного толка”32. Интересно, как профессиональный аппаратчик утрачивает способность воспринимать события иначе, нежели сквозь призму бюрократической интриги. Для него спущенные сверху “установки начальства” решают все. Но ведь и Егор Лигачев тоже “развил бурную деятельность” и тоже давал журналистам “установки” — позитивные и констуктив-ные. Отчего же им последовало лишь меньшинство журналистского корпуса? Лигачев-то ведь тоже был не последним человеком в партии! Почему Зюганову не приходит в голову, что у журналистов было свое, человеческое и гражданское отношение к большевистской империи? Или, может, он просто вслух об этом не говорит?

И вообще, действительно ли он, как пишет - так и думает? Действительно верит в заговор как в главную причину распада Советского Союза?

Но тогда как же объясняет он для себя крушение Оттоманской или Австро-Венгерской, а затем и Британской, Португальской, Французской, Бельгийской, Голландской империй? Тоже чьими-то происками? 178

Я понимаю, что, как и все советские граждане, националбольшевики жили в замкнутом пространстве, варились в своем котле, безнадежно отгороженные от мира, который все это время стремительно развивался. Я понимаю, что они все еще, по сути, живут в прошлом веке, когда все перечисленные выше империи, включая Российскую, были в силе и славе и казались самим себе нерушимыми и вечными. Они не знают, насколько болезненным и пугающим был, скажем, распад Британской империи для англичан или Оттоманской для турок, как виделся в этом англичанам и туркам конец света - и как все же они излечивались постепенно, изживали боль, входя вместе со всеми

другими народами в новый, современный мир. Но Россия, которой, как никогда, нужно спешить, учиться, наверстывать упущенное - чем она-то виновата в том, что националбольшевики опоздали на столетие и что у них просто выхода другого нет, кроме как пытаться повернуть время вспять?

Особенность советского государства, отличавшая его от остальных имперских монстров, состояла в том, что оно было тоталитарным, т.е. пыталось при помощи Стерлигова и его коллег контролировать не только поведение, но и мысли своих подданных. Это делало государство всемогущим. Только одно было у него уязвимое место, и находилось оно, как ни парадоксально, на самой вершине пирамиды власти.