- сперва Россия получает то, что ей надо… и последнее слово будет за русскими”44.
Вот теперь, когда геополитический план Жириновского очерчен достаточно подробно, и поговорим: насколько он реален? Я думаю, у читателей вряд ли могут быть сомнения в том, что хотя в общих чертах Последнее слово
план этот заимствован у Гитлера, тем не менее он очень тщательно и грамотно адаптирован к геополитическим реалиям ядерного века. Здесь узнается почерк стратегов советского Генштаба. Владимир Вольфович предвидит главные вопросы и возражения, которые могут возникнуть у его оппонентов, и вполне как будто бы убедительно на них отвечает. План по-своему строен, и в нем, по существу, нет логических прорех. Недостатки плана - те же, что были у Гитлера, т. е. скорее экзистенциальные.
Целое поколение российской молодежи должно будет стать пушечным мясом во имя расширения империи и завоевания нефтяных полей Ближнего Востока. Запад есть Запад. Но Восток - есть Восток. Смертельный вызов 800-миллионному мусульманству, естественно, вызовет ответный огонь гигантского, по сути, всемирного джи-хада и терроризма. Не для того же, в самом деле, боролись столько лет палестинцы эа свою автономию, чтобы оказаться еще одной российской провинцией! А террористический потенциал афганского или иранского фундаментализма? Вместо того, чтобы успокоить огнедышащий, по собственной оценке Жириновского, Юг, российский “бросок” раздует вселенский пожар, толкнув умеренных мусульман в объятия фундаменталистов.
Но даже принеся эти неслыханные жертвы, Россия не расцветет. Она без остатка растворится в мусульманском море. Чтобы удержать его в берегах, она неминуемо должна будет превратиться в 128
жандарма Центральной Азии и Ближнего Востока, положить все силы на исполнение полицейских и карательных функций в чуждом ей культурном мире. Значит, и ее внутриполитическое устройство придется организовать соответственно - по полицейскому, тоталитарному принципу.
Режимы Гитлера и Сталина побледнеют в сравнении с Новым порядком Жириновского. Он принесет с собою не только гибель русской культуры, но в конечном счете и национальное самоубийство. Выбрать Жириновского президентом — первый шаг России к пропасти. Но все эти роковые экзистенциальные последствия Нового порядка, как в случае с Гитлером, проявятся, лишь когда сделать ничего уже будет нельзя. Как мы знаем из исторического опыта, свернуть с этого погибельного пути с таким президентом она уже больше не сможет. Скольких уже убедил Жириновский, что “последний бросок на Юг, выход России к берегам Индийского океана и Средиземного моря - это действительно задача спасения русской нации”45? Что никакого другого пути спасения нет? Скольким внушил, что “все наши действия в направлении Юга хорошо продуманы, у них есть геополитическое, национальное, идеологическое обоснование”? Скольких заставил поверить, что “нас поймут во всех столицах мира”46? Обезумевший национализм XX века опять пытается навязать свои условия еще не успевшему залечить старые раны миру. Откуда берутся такие политики? Как формируется в их умах эта фатальная для их страны, а быть может, и для планеты политическая философия, подчиняющая их себе, как рабов? И интеллектуальная база, на которой зиждется план Жириновского, то, что он сам называет его “идеологическим обоснованием”: каковы они на самом деле? Сначала попытаемся прояснить жизненные условия, в которых формировались этот характер и эта философия.
Интимные вопросы были неуместны в нашем политическом диспуте с Владимиром Вольфовичем в июне 1992 г. Пришлось обратиться к другим источникам.
“Я был каким-то
лишним…” Есть две более или менее полные биографические справки. Явная ангажированность одной компенсируется откровенной ироничностью другой. Первая, можно сказать, официальная, т.е. авторизованная и опубликованная в партийном журнале “Либерал”, написана партийным журналистом С.Плехановым. Автор второй, иронической биографии - независимый журналист В. Назаров. Я также побывал в Институте Азии и Африки (бывшем Институте восточных языков Московского университета), где с 1964 по 1970-й учился Жириновский, беседовал с его бывшими сокурсниками и с руководителями института. Наконец, у нас есть и нашумевшая книга самого Жириновского, построенная по образцу “Майн Кампф” - смесь исповеди, автобиографического трактата и партийной программы. Родился Владимир Вольфович 25 апреля 1946 г. на окраине советской империи, в Алма-Ате, столице Казахстана. Первые 18 лет, которые он там провел, оставили в его психике глубокую травму. 5 Заказ 1058 129
Скажем сразу: как в “Майн Кампф”, в автобиографии Жириновского преобладает мотив жалобы на жизнь. И так же, как у Гитлера, концентрируется эта жалоба вокруг двух сюжетов: бедности, неудач и разочарований (“в результате я понастоящему так и не полюбил никого. И впоследствии, на протяжении всей моей жизни я так и не встретил ту необходимую мне любимую женщину”47) - и национального вопроса (“национальный гнет я испытывал с самого детства”48). Ни одного светлого воспоминания о своих ранних годах наш герой не сохранил: “У меня с детства было ущемление во всем… я рос в такой обстановке, где не было никакой теплоты, ни с чьей стороны - ни со стороны родственников, ни со стороны друзей и учителей. Я был каким-то лишним всегда, мешал всем, был объектом критики”49. Маленький Жириновский был шестым ребенком в семье, родившимся после трех сестер и двух братьев, о которых - никто еще не разгадал этой загадки
- ни его биографы, ни он сам не сообщают нам ровно ничего. Как, впрочем, и об отце. Первый ответ Жириновского о его этническом происхождении (“Мама - русская, а отец - юрист”) вошел в анналы советского анекдота. Надо полагать, вопрос это для него болезненный, и о нем поэтому надо говорить отдельно. Но Бог с ним, с отцом. Он умер еще до рождения сына. Однако, и с живыми братьями и сестрами Жириновский не дружит. И вообще ни с кем не дружит. И никогда, как он сам с некоторым надрывом признается, не дружил: “Мне не везло в жизни, потому что близкого друга, я считаю, не было… такова уж была моя судьба, что я понастоящему не испытывал ничего ни в любви, ни в дружбе”50. И не потому, что не хотел, наоборот, очень хотел, но просто не умел - ни дружить, ни любить: “Мне так хотелось влюбиться в кого-то, но не получилось, не смог я”51. Даже его “первые попытки вступить в половой акт были неудачны”52. Далее следует подробное изложение неудачного опыта, которое мы с вами, читатель, пожалуй, опустим. И действительно, трудно представить себе кого-то рядом с Жириновским - не только на политической арене, но и в личной жизни (хотя у него есть жена и сын). Я сначала подумал, встретившись с ним, что это мое субъективное впечатление. Но оказалось, что и соратники по партии воспринимают его точно так же. “Он очень одинокий человек”, - сообщает Эдуард Лимонов53. “Как человек он очень и очень одинокий”, - подтверждает бывший министр культуры в его теневом кабинете Сергей Жариков54.
Нужда и одиночество - подробности, роднящие Жириновского и Гитлера.
“Всю жизнь нищета, - жалуется Владимир Вольфович. - У меня не было денег ни на что”55. Правда, еда, хоть и скудная, в доме была, работать в детстве не приходилось. Гитлеру, который остался сиротой в возрасте, когда Жириновский еще учился в школе, пришлось труднее. Он вспоминает это время как годы “тяжелого горя и лишений… я сначала добывал себе кусок хлеба как чернорабочий, потом как мелкий чертежник, я жил буквально впроголодь и никогда не чувствовал себя сытым”56,
130
Еще интересней - и важнее, - что и на того, и на другого лишения оказали одинаковое психологическое воздействие - они привели к раннему и острейшему пробуждению имперского национализма. Вину за голодное и безрадостное детство оба возложили не на окружающих и даже не на социальнополитический строй в стране, где они росли, а на нацию, ее населявшую. Гитлер - немец, родившийся в Австрии, - проникся идеей, что “упрочение немецкой народности требует уничтожения Австрии”57. Жириновский — русский, или наполовину русский, родившийся в Казахстане - взрастил в себе точно такую же ненависть к Казахстану. А заодно, конечно, и ко всем остальным национальным республикам Средней Азии.“Я сам родился в Средней Азии”, - горячился он, доказывая мне, что “мы считали это Россией, а не Средней Азией. И жили там (первоначально) одни русские, и русские несли цивилизацию”58. Но их унизили, сделали гражданами второго сорта. Этническая государственность сделалась в его глазах источником всех бед. В том числе и его личных.
