Осторожно направился к овчарне. На опушке леса остановился, чтобы осмотреться, откуда можно приблизиться и куда уйти незамеченным. Его взгляд остановился на лесной сторожке. Из нее вышли трое мужчин, вооруженных винтовками. Вслед за ними показался еще один, по всем признакам — пастух. Он помахал им рукой и возвратился в сторожку. Сомнений не оставалось: это были бандиты, иначе зачем бы они держа ли оружие в руках, готовые в любую минуту к стрельбе. У «беглеца» мгновенно родилась идея. Вскочив, он пустился бежать прямо через лес, словно за ним гнались. По ногам хлестали кусты, трещали и ломались сучья. Он спотыкался, падал, быстро поднимался и вновь бежал, чтобы не упустить тех троих с винтовками, перерезать им дорогу и выскочить прямо на них.

Выбежав на дорогу, по которой, по его расчетам, должны были идти те трое, он остановился. Прислушался, но ничего, кроме биения собственного сердца, не услышал. Приближения людей не чувствовалось, хотя, по его расчетам, они должны были идти только в этом направлении. Еще раз осмотрелся вокруг. Может, они уже прошли, опередили его? Что же тогда предпринять? Оставалось единственное, а может, и самое верное — искать их на многочисленных горных тропах. Может, они свернули на одну из них и все его ожидания напрасны, пустая трата времени?..

Пока он, переводя дыхание, пытался объяснить себе охватившие его сомнения, слух вдруг уловил приближающийся шум шагов. «Беглец» насторожился и только теперь заметил, что у него не только взмокла спина, но и вся одежда стала мокрой от пота. Но думать об этом было некогда. Мягкие шаги слышались все ближе. Это подействовало на него как шок. «Беглец» поднял голову и жадно, широко раскрыв рот, начал хватать воздух, словно рыба, выброшенная на берег. От этого ему стало немного легче. Он сел прямо на тропу, разулся и начал вытряхивать набившийся в ботинки песок. Конечно, делал он все это, по сути дела, лишь для того, чтобы как-то отвлечься, успокоиться. Вот они уже вышли из-за поворота. «Беглецу» отступать было уже поздно.

— Стой, руки вверх! — Словно по команде, они все сразу вскинули винтовки.

«Беглец» уловил испуг в их голосах. Неожиданность встречи сковала их. Но он покорно поднял руки, держа в одной ботинок.

— Встань! — последовала другая команда, и «беглец» вздрогнул, услышав знакомый голос. Но чей — никак не мог вспомнить.

Он поднялся. Они стояли в трех шагах, направив на него оружие. У него мелькнула мысль: «Если вздумаешь бежать — все будет кончено».

— Кто ты? — спросил знакомый голос. Говоривший щелкнул затвором винтовки — явно, чтобы нагнать страху.

Сомнений не оставалось. Это был главарь банды, старший полицейский, его бывший коллега.

— Короткая же у тебя память, господин старший, — стараясь сохранить самообладание, сказал «беглец» и, помедлив, добавил: — А вот я тебя узнал!

Дальше все уладилось быстро и легко. Главарь его тоже узнал, обрадовался и бросился обнимать...

Через час с небольшим все сидели в землянке банды, находившейся в самой чаще леса. Внутри стоял полумрак. При свете сосновой лучины люди походили на тени, едва просматриваясь в едком смолистом дыму. На рассвете в землянке появилось еще пятеро. Они, как показалось «беглецу», не были в восторге от пополнения, хотя открыто не выражали свою неприязнь...

Я слушал «беглеца», время от времени протягивая ему новую сигарету, а он подробно рассказывал о банде, о том, как она действует и где скрывается, сообщил даже о том, что бандиты кого-то ждут из-за границы. Видимо, им будут даны указания активизировать действия. О Долгокосии им было уже все известно. Они знали, что он задержан, но особенно их это не волновало, потому что с ними он находился недолго, а когда попросился уйти, они страшно обрадовались, так как с трудом терпели его присутствие. Землянку им пришлось сменить...

Мой рассказчик замолчал и попросил еще одну сигарету. Закурив, затянулся несколько раз и продолжил:

— Должен сказать, товарищ начальник, что они там все друг на друга косо смотрят. Главарь носит золотые медали. Есть у него и французские наполеондоры. Некоторым своим приятелям он иногда дарит по одному, а они все грызутся, ругаются, спорят, кому досталось больше. А теперь по селам охотятся за теми, у кого есть золотишко. Убивают. Словом, много доставляют неприятностей народу. Однако они не дураки. Знают, что одними поджогами и убийствами новую власть не свалишь, поэтому они договорились награбить золотишка и другого добра — и айда за границу. Я долго приглядывался к ним, прикидывал, что к чему, и пришел к выводу: не взять нам их всех живыми. Нет таких возможностей, товарищ начальник, поэтому прошу позволить... разрешить мне... Ведь они... убийцы...

— Погоди, не спеши. Придет время — всех живьем возьмем! — прервал я его, поняв, куда он клонит. — А теперь расскажи, чего ты так перепугался, что пришел ни жив ни мертв? Что еще случилось?

Помолчав, он продолжал взволнованным, осипшим голосом:

— Что еще случилось, товарищ начальник? А вот что. С бандитами вроде все уладилось быстро. Когда настало время нашей встречи с вами, я подошел к главарю и сказал: «Уж очень я соскучился по семье, хочу сходить в деревню, навестить ее. Может, продуктов каких достану, а то ведь зима приближается!» Он не стал возражать. В деревню я сразу не пошел, решил прежде зайти к пастуху Георгию Мечке. А он, бедняга, испугался и давай орать: «Помилуй! Не убивай! Бери самого большого барана, только не трогай меня...» Я бросил пистолет в сторону и говорю ему: «Слушай, как тебе не стыдно? Да ты в своем ли уме? Я пришел просить тебя устроить мне свидание с женой...» Наконец Мечка согласился пойти в деревню, а я остался стеречь овец. Так вот, товарищ начальник, жена как узнала, так разревелась (уж очень у нее слезы близко!) и говорит: «Не надо мне мужа, который скрывается в горах!» А когда наплакалась, горемыка, все-таки послала старшего сына отнести мне хлеб...

Тут «беглец» вдруг отвернулся, бросился вниз лицом на землю и долго лежал так, не произнося ни слова, только плечи его вздрагивали. Потом он опять сел и медленно, с остановками рассказал, как сын бросил ему хлеб и стал прогонять с глаз.

— Значит, сын считает меня бандитом и мародером? Вот я тебя и спрашиваю, Калин, почему ты мне веришь, почему рискуешь? Я мог ведь и на самом деле стать бандитом...

— Нет, ты не бандит и не будешь им! Если уж ты раньше не запачкал своих рук в крови человеческой, то теперь и подавно не захочешь делать этого. Ясно тебе, товарищ?..

Не знаю, как для него прозвучало это слово «товарищ», но он вдруг закрыл лицо руками и горько заплакал, весь затрясся, а когда немножко успокоился, сказал:

— Извини, я у тебя все сигареты искурил, но, если можно, дай еще одну...

Он прикурил, минуты две-три помолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжал:

— Так я расстался со своим сыном. Подошел я к лесу и чувствую, как во мне все дрожит. И так мне стало его жалко! А сын уже взрослый, пора в армию идти. Мне хотелось крикнуть ему, вернуть, рассказать, кем я стал, но... я дал слово молчать. Не знаю, как сдержал себя. Постоял и ушел. Начало смеркаться. Я шел долго. Уже восток загорелся. Оказался в Дряновской околии. Осмотрелся. На траве появилась роса. Значит, пора куда-то прятаться. Вышел к вспаханному полю, возле леса увидел шалаш. Кругом ни души. Решил здесь остаться на день, а когда смеркнется — отправиться на встречу. Забрался в шалаш и лег. Как уснул — не заметил: очень устал. Проснулся от сильной жажды. В горле пересохло, очень хотелось пить. Раскинув умом, решил: раз есть поле, значит, должен быть и родничок. Найдя воду, вволю напился — и опять в шалаш. У меня мелькнула мысль: «А если меня кто видел?» И действительно, когда солнце начало клониться к западу, я услышал сквозь сон: «Сдавайся! Сдавайся!»

Вскочил словно ужаленный. «Пришел конец, — решил я и молча стал ждать. — Но за что, добрые люди? — мысленно спрашивал я. — Все кончено!» Прислушался, стараясь выяснить, сколько их... Голосов слышалось много. «Значит, окружен, — решил я. — Эх, но почему сейчас?» Мне кричали: «Сдавайся, или бросим гранату!» — а я не знал, что предпринять. Ближе всех слышался очень знакомый голос. Прислушался внимательнее. Дак как же это я сразу не узнал! Ведь это Борика! Он меня допрашивал раньше. — Ты сдался им, не так ли? — вконец расстроенный, взволнованно спросил я и представил себе, как Борика собирал местных жителей для поимки «бандита».