Слышу, как что-то падает на той стороне телефонной линии.

— Я… Это… долгая история, — почему-то голос дрожит. Что произошло? Почему он вдруг такой несдержанный, агрессивный даже? Я думала, он хоть чуть-чуть обрадуется, услышав меня.

— Что? — внезапный шепот и снова крик. — Долгая история?! Что ты несёшь, чёрт возьми? Ты хоть знаешь, что тут было, пока ты пропадала хрен знает где? Я сума сходил! Думал, с тобой что-то случилось! Ритка до сих пор в истериках бьётся!..

— Не кричи, Лёнь! — чуть повышаю голос, но затем успокаиваюсь. Боюсь, что кто-то может услышать. — Не кричи, пожалуйста. Я не по своей воле пропала на столько времени. Выслушай меня. Прошу.

Друг замолкает, слышу едва разборчивый шорох в динамике телефона. Кажется, он сел, затем тяжело вздохнул.

— С тобой всё в порядке? — внезапно участливое и мне становится чуть легче.

— Да. Более или менее… Но да.

— Где ты?

— Не могу сказать.

Снова пауза.

— Понятно, — тяжелый выдох.

— Лёнь, не обижайся, — я ведь, правда, не могу сказать. Знаю, что он примчится сюда сию же минуту и все испортит. — Обещаю, я всё тебе расскажу, но позже. При встрече.

— При встрече? — эхом переспрашивает он.

— Да. Я всё тебе расскажу, но сперва ты должен кое-что сделать.

— Если это как-то тебе поможет… — сразу соглашается друг.

— Да. Мне это очень поможет. Нам всем.

— Не понимаю…

— Лёнь, потом. Потом всё поймёшь.

— Ладно… — в его голосе столько усталости. Мне кажется, что я разговариваю с совершенно другим человеком. Это не тот жизнерадостный и вечно веселый Лёнька, что всегда поднимал мне настроение, когда оно опускалось ниже некуда. Амплуа мрачного и уставшего от жизни человека принадлежало мне. Не ему. Так почему же сейчас все так? Конечно, я могу представить, что они с Риткой пережили, когда я просто исчезла без следа. Но…

— Ты сам-то как? — решаю, что если ненадолго съеду с темы, никому от этого хуже не станет.

— Нормально, — ровное и монотонное. Не верю.

— А по голосу не скажешь, — я хмурюсь.

— Ты всё это время была с этим?.. С Яном? — вопрос в лоб, но я не теряюсь.

— Да.

— Понятно, — хочу ещё что-то сказать, но быстро теряю мысль, потому что друг продолжает: — Так что я там должен сделать?

— А… Да. Об этом…

И я излагаю ему свою поистине идиотскую затею. Но ничего другого я пока придумать не смогла. Молча, не перебивая, наверное, даже внимательно Лёнька выслушал весь тот бред, что я несла. В какой-то момент мне даже показалось, что звонок оборвался, и я несколько минут распиналась перед самой собой.

— Лёнь, — зову его в конце, потому что кажется, будто говорю сама с собой, — ты всё понял?

— Да, — ровно отвечает друг. У меня буквально камень с души падает. В буквальном смысле. Огромный такой валун! Он всё услышал, всё понял — это самое главное. — Я всё сделаю.

— И Ритке позвони. Объясни ей всё. Если откажется, за шкирку тащи, но забери её с собой.

— Не откажется.

— И ещё, на этот номер не звони. Я сама тебе потом позвоню, когда буду готова.

— Хорошо.

Ну вот. Вроде бы всё…

Почему у меня такое ощущение, что этот человек, которого я всегда считала своим близким другом, стал так невыносимо далёк от меня? У нас всегда было столько общего, а сейчас я даже не знаю, что ещё сказать.

Сижу на своей кровати, смотрю невидящими взглядом перед собой. Всё происходящее кажется странным, просто бредом каким-то несусветным. Никогда бы не подумала, что мне придётся делать что-то подобное. Никогда бы не подумала, что в моей жизни может произойти что-то подобное. В книге, в фильме, в видеоигре, где угодно, но только не в реальности…

— Алён, — нарушая повисшее молчание, зовёт друг.

— М? — я прикусываю верхнюю губу. В горле внезапно вырастает противный ком.

— С тобой точно всё в порядке?

— Да, Лёнь. Всё нормально, — зачем-то киваю, не могу сдержать льющиеся сами собой слёзы. Радует, что удаётся сохранить нормальные интонации голоса.

— Знаешь… — едва слышу его, — если ты опять пропадёшь, я из-под земли тебя достану… а потом сам прибью. Поняла?

Улыбаюсь. Нет, это всё тот же Лёнька. Мой добрый родной весёлый друг Лёнька. Он волновался за меня. Он сам так сказал. Сума сходил. Ничего не изменилось. Просто обстоятельства даже его вынудили потерять вечно оптимистичный настрой.

— Чё заткнулась? — нотки раздражения в его голосе.

— Да, — сквозь неразборчивое мычание произношу в ответ и вытираю слёзы. — Слышу. Не пропаду. Обещаю.

* * * *

Телефон отдала только после того как упокоилась и вернула лицу более-менее нормальный вид. А перед этим тщательно скрыла все следы преступления. Удалила номер Лёньки из списка вызовов. Мелочь, а обнадеживает. Дает мнимую уверенность в том, что никто не узнает, кому я звонила. На вопросительное выражение лица Жерара честно призналась, что чуток поплакала и соврала что-то про давнюю подругу, которую очень давно не видела. Кажется, такой ответ более чем удовлетворил его любопытство.

После возвращаюсь к своим обязанностям. Прибираю в комнате Яна, затем в его кабинете, до кучи еще и в своей комнате. Это в последний раз. Больше такого не будет. Сделаю ушлёпку приятное напоследок. Пускай порадуется. Иногда заглядываю к Жерару, донимаю его всякой ерундой. В какой-то момент понимаю, что, наверное, буду по нему скучать. Он единственный в этом доме, кто действительно был добр ко мне. Не знаю почему. Может он просто такой человек.

Все тихо, мирно. Так всегда, когда Ян отсутствует дома. Но всё-таки на сердце неспокойно. Там словно кошки скребут. Целая орава. А ещё волки воют. Протяжно так, заунывно. Моя голова — это настоящий питомник больных и неуёмных мыслей. Они ерзают туда-сюда по черепной коробке, по извилинам мозга, то и дело меняясь и сливаясь с хаосом других. Перевоплощаясь в новые.

Не могу выкинуть из головы Лёньку. Его голос. Он показался мне очень странным, словно и не его вовсе. Друг был явно раздражен еще до моего звонка. Он подумал, что это звонит кто-то другой. Почему так грубо ответил? Кого он ожидал услышать? Может, поссорился с кем-то? А еще я поняла, что он, скорее всего, пил вчера. Именно таким охрипшим голосом он всегда отвечал мне по утрам после тяжелого перепоя.

Мне кажется, что в мое отсутствие много чего произошло. Что именно? Я могла только предполагать. Искали ли они меня? Наверное, искали. Совершенно точно искали. И не нашли. Почему-то чувствую себя бесконечно виноватой перед друзьями.

С этими мыслями я провожу последующие несколько часов до обеда. Отказываюсь от еды, когда все собираются за столом и ограничиваюсь простым черным чаем.

— Ты здорова? — интересуется Жерар, когда моя чересчур задумчивая и наверняка кислая рожа, видимо, окончательно надоедает ему.

— А? — я оторвалась от размышлений. — Да, я в норме. Здорова как бык.

Жерар недоверчиво хмурится, но никак не комментирует мое откровенное вранье.

— Алён! — это Полина, — Ты ведь уже закончила с кабинетом Яна Валерьевича?

— Да, — киваю, хватаясь за возможность избежать ненужных расспросов Жерара.

— Поможешь мне в гостиной?

— Да, конечно, — снова киваю и ухожу вместе с девушкой.

Работа как раз то, что нужно, чтобы отвлечься.

* * * *

Время доходило до семи вечера. Разделавшись с остатком работы, я, Жерар и Полина расположились на кухне за обеденным столом. Болтали о всякой ерунде. Атмосфера, царившая в тот момент между нами, казалась несколько странной. Для меня. Да, я чувствовала себя очень комфортно, уютно даже. Но все внутри меня было убеждено — это неправильно.

Почему после всего я до сих пор продолжала поддерживать общение с этими людьми? Зная, что они всегда будут на стороне Яна. Они никогда не вмешивались в наши трения. Видели и слышали многое. Но молчали. С безразличными лицами. Их это не касается. Уверена, они уже знают о моей ситуации гораздо больше, чем показывают. Так почему я до сих пор цепляюсь за это общение?.. Ответ нашелся сразу в лице некоего второго существа, что обитало в моей голове. Потому что если я не буду поддерживать нормальные отношения хоть с кем-то в этом аду, я просто сойду с ума. Помешаюсь и точно убью кого-нибудь… Того белобрысого самодовольного ублюдка перековеркавшего всю мою жизнь. Так легко поставившего все с ног на голову.