— Твоя мама меня ненавидит, — озвучиваю я свой самый большой страх.

— Да бред. С чего ты взяла?

— Из-за меня ты попал в больницу.

— Но ты меня и спасла, — напоминает он. — Мама от тебя в восторге будет, вот увидишь.

Ему легко говорить, а я вот совсем в этом не уверена. Как вспомню обстоятельства, при которых мы с ней познакомились, так хочется провалиться сквозь землю. Сына ее едва медом не убила, а потом на больничной койке чуть не изнасиловала. И пусть последнее совсем неправда — Арсений сам меня лапал, но это же мама! Она всегда будет на стороне своего ребенка, а не какой-то залетной Булочки, которую гоняет ее сын.

— Слушай, я начинаю переживать, — Арсений тянется ко мне через разделяющую нас панель «Порше» и тычется лбом в мое плечо. — Я-то думал, что мне попалась совершенно бесстрашная Булочка, а ты мамы моей испугалась.

— Никого я не испугалась, — бормочу я, млея от его грубоватой ласки. — Просто не думаю, что сейчас подходящее время…

— Отличное сейчас время. Все, заканчивай хандрить, — перегнувшись через меня, Арсений открывает дверцу с моей стороны. — На выход, Огнева.

Отчаявшись переубедить его, я выскакиваю из машины. И пока он делает то же самое и достает с заднего сиденья торт, который надоумила его купить в модной кондитерской, я изучаю собственное отражение в глянцевой поверхности пижонского тачки. И… выгляжу я-то нормально. Все еще не пара Арсению, но все, что могла, я сделала: волосы собрала в гладкий пучок, слегка подкрасилась. По пути сюда мы даже заехали в общагу, чтобы я переоделась. Впрочем, сменила я только штаны на джинсовую юбку по колено, которая неношеная валялась на дне шкафа, кажется, с прошлого года. Водолазку пришлось оставить, чтобы не светить перед мамой Арсения смачным засосом — еще одним подарком от ее вечно голодающего сына.

— Охуенно выглядишь, Булочка, — в своей типичной манере Арсений лапает меня за зад, а когда я возмущенно шикаю на него, снова ржет.

Нет, ну он вообще может быть серьезным? Мы под окнами у дома его матери! Что, если она сейчас на нас смотрит и моя репутация в ее глазах падает еще ниже, куда-то в преисподнюю?

— Ну что ты опять мнешься, а? — вздыхает Громов сокрушенно, тычась в мою макушку носом. — Что я опять сделал не так?

— Пожалуйста, Арсений, — набрав в легкие воздух, я серьезно смотрю в его зеленые глаза. — Не называй меня Булочкой при своей маме. И не трогай меня… так.

— Лады! Я и не планировал. Это для наших ролевых игрищ прозвище, ты разве не знала? Где тискать тебя мне по хер, но, так уж и быть, потерплю. Хотя взамен тоже попрошу кое-что, согласна?

Ага, только я не могу говорить, язык будто к нёбу прирос, поэтому лишь киваю.

— Прекрати паниковать. Это просто моя мама. И ты ей понравишься. У нас с ней вкусы, как правило, совпадают.

Что ж, по крайней мере про вкусы Арсений и правда не лжет. Встречающая нас на пороге его мама — такая же шикарная, как и он сам. В больнице я видела ее в безликой униформе врача, а дома она — просто королева. Облегающий свитер «Баленсиага», почти как у Арсения, только женский, шелковая юбка миди, а на ногах — кожаные мюли* с меховой отделкой. И если к эпатажному стилю самого Громова я уже почти привыкла, то рядом с его мамой снова ощущаю себя бедной родственницей.

— Здравствуй, Виктория, — говорит она вполне вежливо, когда Арсений вваливается в квартиру, буквально волоча меня за руку. — Сынок, выглядишь уже лучше.

— Это все твои чудодейственные порошки, мам, — отзывается Громов, звонко целуя ее в щеку. — И Вика мне какой-то волшебный чай с малиной заваривала.

— Ну, хорошо хоть не с медом, — бросает его мама непринужденно, пока я мысленно делаю себе харакири. — Лёва там тебя заждался, Арсений. Готовится поразить тебя своим штурмовиком. И отец твой, кстати, должен заехать.

— Что-то он зачастил к тебе, мам, — Громов удивленно вскидывает брови.

— Не ко мне, а к нам, — поправляет она его строго, а сама, это даже я вижу, предательски краснеет. — Я же тут не одна живу.

— Как скажешь, мам, как скажешь, — стараясь сохранить серьезность, отвечает Арсений, а потом вручает маме торт. — Вот, это Вика выбирала, он низкокалорийный.

— Неужели? — Татьяна Сергеевна пронзает меня зеленым взглядом, точь-в-точь как у ее сына.

Господи, Арсений! Ты хочешь моей смерти? Надо было уж прямым текстом сказать, будто я считаю твою мать толстой и поэтому принесла к ней в дом диетический десерт, и закончить этот убийственный вечер.

— Он вкусный очень, — бормочу я в отчаянной попытке спасти ситуацию. — И легкий, правда.

Арсений

Удивительно, конечно, но такого удовольствия, как от семейного ужина этим вечером, я не получал уже очень давно. Мама заказала еду из нашего любимого итальянского ресторана, Лева без умолку трещит про новый набор «Лего» и тренировки по фехтованию, которыми он яростно увлекся после просмотра популярного сериала про девчонку из Аддамсов, а рядом со мной сидит Булочка — мило улыбается моему братишке, очаровывая его с каждой минутой все больше, и стойко выдерживает мамины шутки. А мама у меня та еще приколистка, но в душе очень мягкая и добрая. Ну, если глубоко копнуть. По крайней мере, важных мне людей она точно в обиду не даст. Рус вон выслушал от нее столько приколов по поводу внезапного переезда в общагу, причины которого она даже не знала, но когда его отец в один из вечеров приперся к нам перетереть с ним, выставила того за дверь, потому что я попросил ее так сделать. И даже предложила Русу помощь, но он, упрямый баран, конечно же, отказался.

— А ты красивая, — заявляет неожиданно мой пиздюк-брат в диалоге о «Звездных воинах», который Булочка с таким энтузиазмом поддерживает, к моему удивлению. — Сеня, если она еще и «Лего» собирает, то женись!

Глаза у Вики распахиваются шире, губы складываются трубочкой, чтобы явить на свет короткое «оу», щеки заливает блядский румянец, и она судорожно глотает кофе из чашки, а я в это время переглядываюсь с мамой и едва сдерживаю смех. Лёва всех вокруг женит, но до меня очередь еще не доходила — с семьей я телок не знакомил. Он и сам за последний год дважды сменил невест в детском саду, но торжественно обещает жениться на ком-то из них к школе. То ли еще будет — новое поколение Громовых растет. Этот в поисках зазнобы точно мои рекорды побьет, от его беззубой улыбки уже все бабы тают.

— А тебе нравится «Уэнсдей»? — продолжает он бомбить Булочку вопросами. — Мама ругалась на Сеню за то, что он разрешил мне смотреть сериал, пока они с папой ходили на свидание.

— Котик, — внезапно смягчается голос мамы. Так всегда, когда она пытается не давать ложных надежд Лёве на их с отцом счастливое воссоединение. — Мы с твоим папой ездили по делам, я ведь говорила тебе.

— Когда ты вернулась, у тебя свитер шиворот-навыворот был надет, — с умным видом заключает братишка. — Надеюсь, вы не сделаете мне еще одного брата. Или только если такого, как Сеня, чтобы «Лего» у меня не отбирал. Не люблю делиться, — говорит он уже моей Булочке, пока мама, умиляясь ему, закатывает глаза.

Я же времени не теряю и, улучив момент, когда все заняты своими делами, запускаю ладонь под стол, чтобы задрать выше дурацкую юбку, которая плотно облегает крутые бедра Огневой. Видимо, у нас это семейное — делиться я тоже не люблю и не намерен. Никто вроде и не отбирает Булочку, мы на безопасной территории, но я и сейчас схожу с ума от мысли, что на нее кто-то покуситься сможет. Хуй им. Не отдам.

— Я теперь хочу себе аквариум с пираньями. Сеня обещал подарить их на мой день рождения. Мне через четыре месяца шесть лет.

Мелкий болтает без остановки, а глупышка, которую я откровенно домогаюсь, старается свести ноги и то и дело стреляет в меня серым взглядом, полным укора, да наповал, но блять! Не трогать ее просто невозможно.

— Пираньи — это интересно, — ломая мне кости на руках своими прекрасными коленками, которыми сжимает мою ладонь, Булочка умудряется отвечать Леве. — Но я бы не отказалась от домашнего скорпиона, как у главной героини.