— Тс-с-с, — шепчет Арсений так мягко, что я даже теряюсь. — Тебе понравится, так уж и быть, побуду джентльменом сегодня.

Слава богу, в комнате темно, и я лежу к нему спиной, потому что… Черт! Да я с ума схожу, покрываюсь мурашками с головы до ног и закатываю от удовольствия глаза, просто когда его рука рисует восьмерку на моем белье.

— Какая же ты вкусная, охуеть, ммм, — он смакует поцелуями кожу на моей шее, покусывает, как несостоявшийся вампир, лижет и тянет ровную линию вниз к позвонкам. Не переставая при этом гладить, водить круги и слегка надавливать через ткань на чувствительные точки у меня между ног.

— Громов, ты… — я оборачиваюсь, чтобы в последний раз запротестовать.

— Я, — говорит, обдавая жаром мои губы и целует меня.

Боже мой.

Его язык не спеша, но охренеть как настойчиво пробирается мне в рот. Он с таким жадным удовольствием ест меня, что аж причмокивает и тихо стонет. Удерживает мою голову одной рукой, второй — ловким движением отодвигает белье, а третьей… третья у него в бó‎ксерах. Стоит и не падает, и Громов толкается в меня стояком. И куда, блин, подевались его джинсы?

Голову я недолго ломаю над этим вопросом, меня отвлекают пальцы. Пальцы. Громова. В моих. Трусах.

Боже мой.

— Ааах.

И прежде чем я успеваю что-то сообразить, он погружает в меня один из них, умудряясь при этом продолжать наворачивать круги вокруг клитора.

— Чувствуешь? — он шепчет мне в губы, хрипло, запыхавшись. — Если бы это был мой член, ты бы уже захлебывалась от стонов. — Он двигает рукой медленно, размазывает смазку вокруг, а ее чертовски много. — Ты пиздец какая горячая, Огнева.

Арсений просто облизывает меня — от подбородка до носа. И это кажется чем-то таким порочным, что я повторяю свое «ааах», от которого он срывается с цепи.

Громов неглубоко входит в меня уже двумя пальцами и короткими быстрыми движениями дразнит так, что тугой узел внизу живота скручивает в пару мгновений. Языком он повторяет ритм ладони, и в какой-то момент я понимаю, что он практически имеет мой рот. Арсений трется твердым членом о мои шорты и спину, а я выгибаюсь, сжимаю и разжимаю коленки. Посасываю его язык, губы, уже подбородок, потому что это черная магия, которой нельзя противостоять. Наваждение какое-то.

Если впустить реальный мир, то можно, наверное, услышать жуткий скрип кровати, почувствовать запах хлорки после генеральной уборки комнат, увидеть тусклый свет уличного фонаря, пробивающегося в окно. Если. Но у меня в ушах на разрыв бешено бьется пульс, нос чувствует лишь парфюм, который теперь кажется знакомым, а в глазах… в глазах такая чернильная темнота, что я провалилась в нее и тону.

— Я подыхаю как хочу тебя, — несвязно бормочет Громов мне в губы, ускоряясь, яростнее нападая, отпуская контроль. — Блять, если сейчас так… Ты представь, как охуенно будет…

— Я-я… — два слова связать не могу и не сумею ответить ему, даже если очень постараюсь, потому что сейчас я забираюсь на самую вершину американских горок, чтобы…

— Ты, ты, Булочка. Кончай.

И я лечу вниз.

Арсений

Кончает Булочка как фейерверк. Все ее тело пробирает дрожь, влажная плоть под моими пальцами сокращается, с губ срываются хрипы и стоны, от звука которых я сам едва не стреляю ей в поясницу.

— Аааа… Аррр… Арсений…

Пиздец просто. Член стоит колом, в груди у меня бахает так, словно я на время пробежал стометровку, все тело под жалким одеялом покрылось испариной. Мне мучительно хорошо и одновременно приятно болезненно. Огнева такая узкая и горячая внутри, что у меня впервые закрадывается сомнение в ее сексуальной опытности. Что, если? Да ну, херня, двадцать первый век на дворе, а она второкурсница, еще и с таким шикарным телом.

— Булочка… — зову я девчонку, когда она через несколько минут затихает в моих объятиях.

Моя ладонь все еще в ее трусах, там горячо и мокро, и мне, несмотря на обещание не настаивать сегодня на сексе, отчаянно хочется продолжения.

— Ммм, — в ответ я слышу лишь неясное мычание.

— Может, все-таки мне тоже поможешь? — Пиздец просто, дожился. О сексе девчонку умоляю. — Я горю, Булочка, чувствуешь?

Для убедительности тычусь ей в поясницу каменным членом, но в ответ получаю лишь мягкий вздох, который никакого приятного продолжения мне не обещает, и следом — тихое сопение.

Охуеть. Она просто заснула?! Вот так?!

Для пробы еще раз трогаю ее клитор — дыхание Огневой даже не меняется. Шепчу на ухо забористую пошлость про ее задницу — снова ноль эмоций. Эта хитрая Булка меня просто поимела, сделав на несколько минут вид, что я имею ее!

С мрачной решимостью наказать ее при первой же возможности я закрываю глаза. Стараюсь не думать, как именно собираюсь ее «наказывать», но картинки одна за другой возникают в воображении — Огнева на коленях, я сзади, спереди, у нее во рту… Мой несчастный член, кажется, еще больше увеличивается в размерах.

Блять, Булочка. Я тебе такое устрою! Неделю из койки не вылезешь. Будешь умолять. Да, именно. Умолять. Это последняя мысль, которая вспыхивает в одурманенном похотью и усталостью мозгу, прежде чем я отключаюсь. А после, кажется, буквально через секунду где-то в моем сне бьют в барабаны. Я резко распахиваю глаза, и так же резко сбоку от меня дергается теплое мягкое тело.

— Черт, черт, черт! — скороговоркой выдает взволнованный голос, и я вдруг все вспоминаю.

Булочка. Клуб. Наш поцелуй. Ее оргазм.

— Привет, Огнева. — Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на девчонку, но она перекидывает через меня ногу и еще до того, как я успеваю подхватить ее под ягодицы и усадить на утренний стояк, сползает на пол.

— Быстро вставай! — шипит она, одергивая на пышной груди футболку. — В дверь стучат.

— И что?

— И то! — от возмущения, смешанного с волнением, она пыхтит и краснеет. — Тебя здесь видеть не должны!

— Не открывай дверь, раз не должны, — не понимаю, чего она кипишует. И вообще, любая девица из моего окружения была бы только рада, если бы нас увидели вместе. Это для рейтинга телочек хорошо — спать с главной звездой баскетбольной команды. А я, пусть и нескромно, и есть та самая звезда. Даже обидно, что Огнева меня ни во что не ставит.

— Вставай, я сказала! — продолжает она гнуть свое. — Тебя нужно спрятать!

— Ты в своем уме, Булочка? Или у тебя из-за ночного оргазма мозг поплыл? Где ты собираешься меня прятать? Тут даже туалета нет.

— Поднимайся! — она срывает одеяло, под которым я лежу в одних трусах, и столбенеет при виде бугра под эластичной тканью. — Что…

— И тебе доброе утро, — выдаю я, не в силах сдержать широкой улыбки. — Мы с моим другом рады тебя видеть.

Она не успевает ответить — в дверь снова настойчиво стучат. На мгновение Булочка захлопывает выразительные глаза, потом открывает и на этот раз в них читается не только смущение, но и мольба.

— Громов, пожалуйста, — ее голос звучит на октаву ниже, а на щеках расцветают алые пятна. — Это Веня. Я знаю его, он вахтершу вызовет, если я не открою.

— Такой же зануда, как и ты, — ворчу я, поднимаясь на ноги.

— Давай сюда, — Огнева тычет в узкий проем между шкафом и входной дверью.

— Издеваешься, что ли? — сдергиваю со стула джинсы и на ходу натягиваю на себя, воюя с молнией в районе паха. И хотя от такого равнодушия девчонки мой член взгрустнул, он все еще не желает упаковываться в ширинку.

— Стой тихо, — командует она, когда я занимаю место у шкафа, и, получив от меня в ответ надменный взгляд, распахивает дверь.

— Ты проспала! — Булочка не ошиблась, этот заумный тон может принадлежать только такому лузеру, как ее Вениамин.

— Проспала, — упавшим голосом подтверждает Огнева. — Не жди меня. Я соберусь и примчу в универ.

— Ты помнишь, у кого первая пара? — задротским тоном уточняет додик.

— Вень, давай вот как раз обсудим, — раздраженно цедит девчонка. — И оба опоздаем. Спасибо, что разбудил. А теперь иди, мне еще в душ успеть надо.