— Не смеши, вон твои же револьверы у нас появились. Винтовки на испытания отправили. Гранаты те же.

— Мало. Я пока в Тбилиси был, искал гремучую ртуть для патронов и что? Вся привозная, нет заводов в России. И так будет во всем, пока ярмо рабства с народа не сбросим, пока люди не начнут в наших университетах учится.

Вот здесь Михаил переполошился и перешел на громкий шепот.

— Ты что! А ну, цыц! Какое ярмо рабства? В декабристы заделался?

— Миша, не путай кота и мышь, — Вадим раздраженно потряс трубкой, — мне глубоко фиолетово Николай у власти или президент республики. Ты не о себе думай и о своем дворянстве, а о людях. Если для меня будет эффективнее рабство, то я и до этого дойду, но пока станков хватает.

— Я тебя не понимаю, ты чего хочешь? Народ освободить или власть сменить?

— Промышленность я хочу. Промышленность. И если мне будет мешать гнилой чиновник, то буду топить, если длинными руками полезут англичане, то буду рубить, если же поднимется восстание, то буду давить, — Вадим сжал забинтованный кулак до хруста костей, — мы не в игрушки играем, не медали и звания зарабатываем, а проверяем механизм Российской Империи на прочность, и без всяких Мартыновых, он будет работать лучше.

— Вадим, ты себя давно в зеркале видел? — Захарченко вжал голову в плечи и руками изобразил крылья, — индюк! Давить буду, рубить буду! Вот, думается мне, что твой Ефим не за смену царя умирал.

Хлопок. Вадим ударил не сильно, но Захарченко упал со стула. Люди в кабаке замолчали, уставившись на угловой столик. Михаил отряхнулся и сел обратно, уставившись в глаза озверевшего Вадима.

— Вадим, я не посмотрю на то, что ты раненый. Есть вещи и темы, о которых офицеры Российской империи не говорят. А приличные, даже не думают!

— Михаил, я не посмотрю на то, что ты дурак. Я не монстр, я разумный человек, который ценит и прежде всего опирается на людей вокруг. Иногда, даже на таких дураков, как ты. Ефим же умер потому, что верил в меня, верил, что я сделаю лучше чем есть.

— А ты сделаешь?

— А вот и посмотрим, — Вадим оставил рубль на столе за обед и пошел к карете.

Владикавказ шумел как растревоженный женский туалет. Шамиль нанес удар, болезненный и кровавый. Крупный отряд горцев ударил по Архонскому шоссе, прервав связь с большой землей. Маленькие банды продолжали устраивать набеги на караваны, пользуясь созданной неразберихой. Генералы же собирали во Владикавказе казаков для погони на север за отрядом горцев.

Шамиль стал камнем преткновения для русской армии на Кавказе. Сильный лидер, который смог под железной рукой собрать разрозненные племена и банды. Собрал и направлял удар за ударом по крепостям, дорогам и деревням, получая снабжение из Османской Империи от британцев.

Не успел Захарченко с Вадимом приехать в город, как их вызвали в ставку. В резиденции генерала Фези Карпа Карповича проходило совещание. Захарченко взял Вадима скорее как своего помощника, так как штабс-капитан Беркутов пока званием не вышел, чтобы присутствовать на таких встречах сам по себе. А собрались птицы действительно высокого полета, начиная теперь от генерал-майора Несторова до генерала Лева Львовича Альбранта.

— Миш, а я разве не должен быть штабс-ротмистром? — спросил Вадим, пока офицеры собирались.

— Государь два года назад, как реформу провел, все молчок, начинается, — цыкнул Захарченко.

— Господа, мы в… — в чем именно оказались господа, генерал Фези объяснял больше двадцати минут. Он стоял с красными от недосыпа глазами и матерился, посылая горцев и в степи Казахстана за рыбой и на Северный полюс за бананами и в Африку за шерстяными носками.

— Во завернул, — шепотом отметил Вадим, но слишком громко.

— Штабс-капитан, у вас есть что добавить? — прервал ругательства генерал.

— Честно говоря, есть, — Вадим вышел вперед.

— Ой дурак, — Захарченко рукой лицо прикрыл и тоже шагнул к генералу, чтобы спасти друга, — ваше высокоблагородие, простите, пожалуйста, штабс-капитана, он еще не оправился от травмы.

— Ааа, так это благодаря вам, Шамиль сбежал.

— Благодаря мне, пластуны выбили Шамиля из-под носа Владикавказа, где он прятался и плевал нам на головы, — Вадим вытянулся, подставляя грудь, под гневные взгляды, — если бы не предатель, то мы бы взяли не только гору, но и Шамиля с его прихвостнями.

— Несторов, — Фези обратился к генералу, — майор Мартынов ваш подчиненный.

— Сначала я был в смятении, не ожидал от Николая, но после обысков в квартире майора нашли письмо от Петербургского служаки, который настойчиво просил Мартынова “позаботиться” о штабс-капитане. Вадим, вам что-нибудь известно?

— Догадываюсь, что письмо от Щедрина. По милости этого бесчестного человека я и попал на Кавказ, — пожаловался Вадим.

— Генерал умер, давайте без резких слов, — попросил Фези.

— Туда собаке и дорога.

— Беркутов! Вон! — генерал не выдержал и указал на дверь.

— Да и подумаешь, — Вадим вышел из резиденции, под настырные толчки Захарченко, которому еще придется выслушать за своего подчиненного.

Чтобы не терять время, Вадим отправился проведать заключенного. Ахмета держали в карцере. Пара караульных пустила Вадима после предъявления документов, оставили их наедине.

— Урус! — Ахмет бросился к решетке, как разглядел гостя, — урус, не губи, я не убегал от тебя, меня забрали, честно.

— Как ты сбежал от Шамиля?

— О, это была захватывающая история, на которую у меня нет времени, — Ахмет схватился за горло и высунул язык, как будто задыхаясь, — дай таблетку! Не видишь, я умираю!

Вадим взял со стены горящую свечу и поднес ближе, чтобы разглядеть умирающего.

— Ты простыл, от этого, конечно умирают, но не такие сволочи, как ты Ахмет. Соберись и скажи что-нибудь полезное, иначе останешься здесь.

— Ну почему ты такой жестокий Урус? Никакого христианского сострадания, — он прекратил притворяться и прижался к прутьям камеры, — есть одна новость, я знаю о следующем нападении Шамиля, он пойдет на…

— Он уже напал на Архонское шоссе, знаем, — прервал его Вадим, — если это все, то я пошел.

— Э, уже? Как напал, — если Ахмет потерял надежду, то не надолго, — подожди, урус! Если он напал на шоссе, то я знаю, куда Шамиль пойдет дальше.

Вадим окинул пленника скептическим взглядом.

— Военно-грузинская дорога!

— Снова? Ради чего? — Вадим устало покачал головой, — в том году уже отбивали налет.

— Ты не понимаешь, на этот раз он уничтожит дорогу, закрыв сообщение с грузинскими княжествами.

Чего-чего, а юмористического концерта от горца Вадим не ожидал, поэтому громко засмеялся.

— И как же он ее уничтожит? — сквозь смех спросил Вадим.

— Я не уверен, но во время обсуждения главы кланов говорили о взрывчатке в деревянных ящиках, которую должны привезти во Владикавказ.

— Вот сука! — Вадим побежал из карцера.

— А как же лекарство? — крикнул Ахмет, но ответа не дождался. Мощное каменное здание тряхнуло от взрыва в городе.

На месте старого склада осталась воронка и выжженные куски камня. Отряды пожарных пробирались через задымленные улицы района, пока с неба падала горящая солома. Вадим бежал, расталкивая любопытных прохожих. Они вышли посмотреть на источник шума.

Пожарные разворачивали шланги от бочек с водой, чтобы затушить бушующее пламя, прохожие выносили раненых. Вадим подбежал в тот момент, когда на носилках вынесли Егеря. Он выглядел целым, только из ушей и носа у него шла кровь.

— Егерь? Что случилось? — Вадим взял его за руку, чем вызвал гневные возгласы добровольцев.

— Вадим Борисович! — Егерь кричал, его контузило, — Я видел майора! Не помню имя…

— Я понял, отдыхай, — Вадим отпустил Егеря, и его унесли в полковой лазарет.

В городе подняли тревогу и гарнизон. Казаки разошлись сетью патрулей по округе, но не смогли найти Мартынова. Пока прибежали большие люди из штаба, Вадим успел проверить то, что осталось от склада. Следы взрыва указывали на стабилизированный нитроглицерин или же в простонародье — динамит. Пока военные разбирали завалы, Вадим считал не только осколки от ящиков, в которых привезли динамит, но и мощность взрыва.